Голицын, хотя и был участником сражения, ошибается относительно времени ранения Багратиона. Вообще, сам момент ранения полководца не очень хорошо прослеживается по источникам. Современные исследования показывают, что Багратион, скорее всего, был ранен еще до 9 часов утра, в тот момент, когда, по некоторым сведениям, он или возглавил атаку (вариант — контратаку) гренадер дивизии герцога Карла Мекленбургского во время сражения за деревню Семеновское или, во всяком случае, присутствовал при этой атаке21. Еще по одному сообщению видно, что до этого момента Багратион наблюдал, как французские гренадеры 57-го полка с ружьями наперевес, под картечным огнем наших пушек бросились на русские позиции. Багратион оценил их «чрезвычайную храбрость… ударил несколько раз в ладони, воскликнув: “Bravo! Bravo!” Так сильно кипело в нем военно-поэтическое чувство, что он не мог удержаться от отдачи справедливости даже врагам». Читатель помнит разговор Багратиона за столом Беннигсена в 1807 году, когда он говорил: «Я люблю страстно драться с французами — молодцы! Даром не уступят — а побьешь их, так есть чему и порадоваться».
Поначалу Багратион пытался скрыть рану. Однако, потеряв много крови, он стал падать с лошади. Его подхватили и опустили на землю. Сам Багратион писал императору об этом скупо: «В деле 26-го и я довольно не легко ранен в левую ногу пулею с раздроблением кости, но ни малейше не сожалею о сем, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту Отечества и августейшего престола; крайне, однако ж, прискорбно одно только то, что я в сие важнейшее время остаюсь в невозможности далее показать мои услуги». Примерно тогда же были ранены все главные генералы 2-й армии: Анд. И. Горчаков, Карл Мекленбургский, Сен-При, а ранее — генерал М. С. Воронцов.
Многие видели, как увозили Багратиона с поля боя. Муравьев писал, что когда он направлялся на батарею Раевского, то «дорогой встретил я раненого кн. П. И. Багратиона, которого несли несколько человек, он посмотрел на меня с страдальческим видом и, беспрестанно оглядываясь, принимал живейшее участие в ужасном кровопролитии и особенно в своих войсках, которых сильно теснили французы»21. А это был действительно важнейший момент сражения на левом фланге, когда французы захватили флеши и Багратион ввел в бой 2-ю гренадерскую дивизию герцога Карла Мекленбургского, которая начала сбивать французов с захваченной позиции.
Видел раненого Багратиона и другой мемуарист — А. С. Норов. Мимо его орудия проходил гвардейский Финляндский полк, взводом которого командовал его двоюродный брат поручик князь Ухтомский. «Мы обнялись с ним, — писал Норов, — и только что его взвод миновал меня, как упал к моим ногам один из его егерей. С ужасом увидел я, что у него сорвано все лицо и лобная кость и он в конвульсиях хватался за головной мозг. “Не прикажите ли приколоть” — сказал стоявший возле меня бомбардир. “Вынесите его в кустарник, ребята”, — отвечал я. Вскоре более грустная картина представилась мне: приближалась к нам небольшая группа, поддерживая полунесомого, но касавшегося одной ногою земли, генерала… Но кто же был это? Тот, которым доселе почти сверхъестественно держался наш левый фланг — Багратион!.. А мы все еще с орудиями на передках стояли, сложа руки! Трудно выразить грусть, поразившую нас всех»23.
Осиротевшая армия
Ранение главнокомандующего 2-й армией, бывшего у всех на виду, стало одним из драматических событий в истории этого великого сражения. Это произошло в тот момент, когда французы маршала Нея, захватив флеши, пытались завладеть деревней Семеновской. П. X. Граббе писал: «Осиротевшая без него 2-я армия, и сверх того лишенная смертию и ранами почти всех главных своих начальников, держалась одним отчаянным мужеством войск, без обшей связи в распоряжениях»24. Дело было, однако, даже серьезнее, чем считал Граббе, ибо в частях 2-й армии началось замешательство — предвестник паники. Как рассказал в Можайске А. П. Бутеневу приехавший с поля боя офицер, он видел, как Багратион «упал с лошади, весь в крови, к ужасу окружавших его солдат, привыкших считать его неуязвимым, так как в течение почти четверти века, участвуя в стольких сражениях, он никогда не был ранен»25. О замешательстве Багратионовых солдат как о несомненном факте говорят многие свидетели. Ермолов писал, что «в мгновение пронесся слух о его смерти и войск невозможно удержать от замешательства. Никто не внемлет грозящей опасности, никто не брежет о собственной защите: одно общее чувство — отчаяние! Около полудня 2-я армия была в таком состоянии, что некоторые части ее не иначе, как отдаляя на выстрел, возможно, было привести в порядок»26. Дежурный офицер 6-го корпуса Д. Н. Болговский подтверждает вышесказанное: когда «князь Багратион выбыл из боя, произошел беспорядок, который имел бы самые пагубные последствия», если бы не прибыли полки резерва27. Воспользовавшись этим замешательством, французская дивизия генерала Ж. Разу овладела всеми укреплениями Багратионовых флешей. Но тут же она была атакована прибывшими со стороны Старой Смоленской дороги войсками 3-й пехотной дивизии П. П. Коновницына, которые, по словам генерала, «были употреблены тотчас к завладению важной высоты, занимаемой неприятелем. Сие было исполнено с совершенным успехом», дивизия Разу была выбита из укреплений. В этот момент погиб генерал А. А. Тучков 4-й, шедший в атаку впереди своей бригады. Коновницын вспоминал, что как раз в это время он подвергся натиску французской кавалерии, «от коей тучи пыли от земли до небес столбом показывали мне ее ко мне приближение, я с Измайловским полком, устроя его в шахматные карей, решился выждать всю неприятельскую кавалерию, которая в виде вихря на меня налетела. Не буду заниматься счетом шагов от кареев, в коих обложил неприятель мои карей, но скажу, что он был так близок, что каждая, можно сказать, пуля наша валила своего всадника. Перекрестные огни боковых фасов произвели тысячи смертей, а остальному ужас. Такового рода были три неприятельские атаки, и все безуспешные. Измайловские гренадеры, не расстраивая строя, бросались на гигантов, окованных латами, и свергали сих странных всадников штыками». Об этом вспоминал и другой участник сражения: конница «наскочила на наш батальон, который встретил ее также огнем, и рвение солдат было таково, что даже выскакивали из рядов, стреляли, кололи скачущую ее уже назад, и положили тут довольно, то были латники, богато одетые»28. По данным А. И. Попова, эту атаку провели кирасиры полка генерала Э. М. Нансути и полка шволежеров — легкой кавалерии, которых русские приняли (из-за их меховых шапок) за конных гренадер. Их было мало в сравнении со стоящими в каре гвардейцами — в кирасирском полку состояло не более 275 человек, а в шволежерском — 150 человек21.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
