волновало. Сбросив одежду, я схватил меч и побежал им навстречу через торфяники. Что еще оставалось? Я даже не знал, смогу ли добраться живым до противоположной стороны поля, — если честно, мне было наплевать.
Я словно онемела. Джейми тоже молчал, продолжая собираться. Умывшись, он надел чистую нижнюю рубашку и килт с поясом, а затем поднялся и с улыбкой посмотрел на меня затуманенным от воспоминаний взглядом.
— Не волнуйся, саксоночка. Каннингем хочет взять меня живым, чтобы выслужиться перед Фергюсоном. Для него это шанс заявить о себе в лоялистских кругах.
Я послушно кивнула, хотя мы оба прекрасно знали, что люди часто ввязываются в драку, совершенно не задумываясь о последствиях.
Джейми направился к двери, но потом остановился, чтобы подождать меня. Я медленно подошла и коснулась его руки. Он еще не успел надеть накидку, и я ощущала тепло его кожи сквозь тонкую ткань рубашки.
— Это случится сегодня? — вырвалось у меня. В прошлом он уже дважды говорил мне накануне сражения: «Возможно, настанет день, когда нам придется расстаться, — только это случится не сегодня». И оба раза оказывался прав.
Джейми коснулся ладонью моей щеки и долго-долго смотрел на меня, словно хотел навеки запечатлеть в памяти, — таким же взглядом и я смотрела на него пару мгновений назад.
— Не думаю, — ответил он наконец и опустил руку. Я внезапно ощутила холод на щеке, где недавно была его теплая ладонь. — Но не буду лгать, Клэр: скверная предстоит ночь.
* * *
Обычно заседания Ложи начинались примерно через два часа после ужина, чтобы все могли спокойно поесть, закончить вечерние дела и добраться до места. Некоторые дома находились в пяти-шести милях от Дома собраний.
Сегодня Джейми непременно хотел прийти пораньше, чтобы избежать засады и спокойно осмотреться — на случай, если Каннингем выставил своих людей в близлежащем лесу. Однако все было тихо. Он заглянул в коровник, чтобы проверить стадо, остановился у свинарни и пересчитал хрюкающие силуэты на соломе (солому не мешало бы заменить на этой неделе).
Затем стал медленно подниматься по склону холма к Дому собраний. Внезапно потеплело, и стаи летучих мышей принялись носиться среди деревьев, охотясь на насекомых. Брианна однажды рассказывала, как им удается двигаться так быстро. Казалось, стоит только прислушаться, и сможешь уловить их пронзительные крики, тонкие и острые, как осколки стекла.
Из-за деревьев вышел Том Маклауд и, буркнув: «Привет, Макдью!», зашагал рядом. У Джейми порой возникало странное ощущение, когда бывшие пленники Ардсмура называли его этим именем. Оно будило воспоминания о тюрьме, о годах невзгод, но также — о незримых узах товарищества, которые поддерживали их всех, не давая впасть в отчаяние. И в самом потаенном уголке сердца всегда всплывала мысль об отце, Черном Брайане.
— Dean Urnaigh dhomh, — прошептал он. «Помолись за меня, папа».
Со стороны леса доносились обрывки разговоров поднимавшихся на холм мужчин. Шли по одному или по двое-трое. Он узнал голоса: Макмиллан, Эрдри, Уилсон, Кромби, Маклин, Маккойнич, оба брата Линдси, Бобби Хиггинс… Джейми улыбнулся. Бобби входил в число десяти «надежных ребят», о которых они с Клэр недавно говорили. Он был солдатом и, хотя в последние годы сражался разве что с енотами, прекрасно помнил науку войны. Этому англичанину, как и еще нескольким парням из той десятки, он мог бы смело доверить свою жизнь.
Джейми не любил пустых сожалений, но на один пронзительный миг все же подумал, насколько по-другому сложился бы вечер, будь Йен-младший и Роджер Мак сейчас рядом. А Жермен с Джеремайей ждали бы снаружи, готовые в любой момент побежать за подмогой.
По крайней мере, никто из них не погибнет. Эта мысль его немного утешила. Хотя он так и не понял, принадлежала ли она ему самому или покойному отцу.
Оба Кромби и Гиллебрайд Макмиллан ждали у входа в Дом собраний. Там же толклись несколько мужчин из числа тайных лоялистов — неизвестно, состояли ли они в сговоре с Каннингемом, однако явно палец о палец бы не ударили, чтобы вступиться за арендодателя. Джейми показалось, что пара человек странно на него зыркнули, но в тусклом свете затянутых промасленным холстом окон было сложно сказать наверняка, и он выбросил это из головы.
Внутрь никто не входил — обычно перед началом собрания все немного болтали снаружи, прежде чем приступить к делу. Джейми участвовал в общей беседе, смеялся в ответ на шутки, только едва ли понимал смысл обращенных к нему слов. Он чувствовал, что Каннингем где-то поблизости: затаился во мраке леса и ждет.
Хочет посмотреть, сколько у меня людей.
Джейми тоже хотел увидеть, сколько людей у капитана — и кто они. Поэтому попросил Эйдана Хиггинса спрятаться в кустах у главной тропы, ведущей к Дому собраний с западной части Риджа, а Мердо Линдси — у дорожки, которая шла с востока. Если чероки все же решат поучаствовать в сегодняшней заварушке, то придут именно оттуда. Оставалось надеяться, что Бог с Мердо не подведут и враги не застигнут его врасплох.
109
De profundis[274]
Правая рука пульсировала в такт биению сердца. Рана уже затянулась, но глубокий порез задел подкожные нервы, и они периодически напоминали о себе. Я рассеянно осмотрела ладонь на предмет отека или характерного для сепсиса «мраморного» рисунка кожи, хотя знала наверняка, что ничего подобного не увижу.
Последствия травм всегда ощущаются дольше, чем нам хотелось бы.
Естественно, я не собиралась ложиться, пока Джейми не вернется домой — относительно целый и невредимый. Зажгла в хирургической небольшую жаровню и скормила малютке-огоньку щепки орехового дерева. «Словно чертова весталка»[275], — пробормотала я себе под нос. Вид разгоравшегося пламени действовал успокаивающе.
На всякий случай я проверила и заново укомплектовала походную аптечку, висевшую по обыкновению на гвоздике у двери. Полистала и отложила в сторону «Справочник Мерка» — сосредоточиться на чтении не вышло.
Блубелл и Адсо забрели в хирургическую, решив составить мне компанию; гончая спала теперь под моим стулом, а кот растянулся на аптекарском столе и, полуприкрыв селадоновые глаза, то и дело мурчал, как мотоциклетный мотор.
— По крайней мере, Джейми никогда не свернет себе шею, упав с мотоцикла, — сказала я Адсо, чтобы прервать молчание. — И на том спасибо.
Он никогда не сделает много чего другого…
Я тут же отбросила эту мысль и, перегнувшись через кота, принялась деловито
