Я сидел ни жив ни мёртв.
— Конечно, скрываться можно и здесь… — успокоила она. — Я не против. Живите на здоровье. Место, как видите, глухое… Но, предупреждаю, будут трудности. С отоплением тут не очень. На зиму свет отключают…
Карина Аркадьевна умолкла и выдержала паузу, в течение которой разглядывала меня с той же пристальностью, что и в особняке, когда проверяла, не соврал ли я относительно особых примет. Потом не выдержала — рассмеялась.
— Значит, говорите, лучший андроид — это вы? Потрясающе! Неприхотливы, исполнительны, способны к самообучению…
— И почти не требую затрат, — хрипловато прибавил я.
— И почти не требуете затрат… — согласилась она. — Тогда как насчёт того, чтобы поработать андроидом?
— А я кем, по-вашему, работаю?
— Сторожем.
— В чём разница?
— Разница?.. — Она задумалась на секунду. — Разница в том, что вы сейчас трудитесь бесплатно. За харчи… Тысяча рублей в день вас устроит?
Тысяча рублей в день? Это, стало быть, тридцать тысяч в месяц. Ну, для провинции, пожалуй… Обнаглел! Обнаглел гастарбайтер… Вчера ещё червонцу был бы рад!
— Что за работа? — прямо спросил я.
— Я же сказала: андроидом.
Ладно. Андроидом так андроидом. Пусть хоть горшком называет, лишь бы в печь не сажала.
— А условия?
— Примерно такие же. Может, чуть получше. Свежий воздух, мягкий климат, умеренные физические нагрузки… Но главное, что вы там будете чувствовать себя в полной безопасности. Мне кажется, для вас это оптимальный вариант.
— Укрываете беглого преступника?
Она поморщилась.
— Не морочьте голову, Володя! Тоже мне преступник выискался! Дела не заведено, ищут вас в частном порядке… Что скажете?
— Работа постоянная, временная?
— Полностью зависит от вас. Сколько продержитесь.
Последняя фраза прозвучала зловеще. Куда же это нас с тобой, Володенька, сватают? Уж не в горячую ли точку?
— А бывает, что и…
— Бывает, — заверила она. — Но вам это, думаю, не грозит… Вы, насколько я могу судить, шизоид с лёгким раздвоением личности: беседуете мысленно сами с собой, возможно, даже обращаетесь к себе на «ты»… А есть люди, которые и минуты не могут пробыть в одиночестве, подавай им слушателя! Вот таким эта работа при всей её соблазнительности категорически противопоказана.
— Смотрителем каким-нибудь? — предположил я.
Карина Аркадьевна взглянула на меня с сожалением.
— Не разочаровывайте меня, Володя, — попросила она. — Вы казались мне таким сообразительным… Да! Забыла спросить: на голове у вас, надеюсь, шрамов нету?
— Нету, — сказал я. — А если бы были?
— Тогда бы всё сорвалось. Первое условие: никаких шрамов.
— На голове-то? Кто там что разглядит — под волосами?
— Голову придётся обрить наголо.
— Та-ак… — вымолвил я. — Прикольненько… Что мне ещё придётся обрить наголо?
— Всё, — сказала она. — Все волосяные покровы.
Некоторое время я таращился на Карину Аркадьевну, надеясь, что та улыбнётся. Не улыбнулась. Взялся за внезапно загудевшую лобную кость. Кусочки смальты сложились воедино, однако мозаика вышла настолько бредовой…
— Вы что, с ума сошли? — заорал я, напрочь забыв, кто здесь кто и чей у кого хранится паспорт. — Вы что, всерьёз хотите впарить меня кому-то вместо…
— Владимир Сергеевич, — утомлённо сказала она. — Я так надеялась, что хоть вы обойдётесь без восклицаний…
«Хоть вы»? Очень мило…
— Так я вдобавок не первый?!
— И не последний, надеюсь… Да, представьте! Именно это я и собираюсь. Впарить вас вместо. Только, пожалуйста, не кричите так больше…
— Извините… — сказал я, нервно хихикнув. Не удержался и добавил полушёпотом, как бы по секрету: — Да на всей Земле не найдётся придурка, чтобы принял меня за…
— На Земле — да, — не дослушав, спокойно согласилась Карина Аркадьевна. — На Земле, пожалуй, не найдётся…
Братцы, да она ненормальная! Как же я сразу-то не врубился? Всё ясно: вышла на контакт с инопланетными цивилизациями… Ку-ку! Вот только видеокамеры… Хотя и они тоже вполне вписываются в общую картину… заболевания…
Высказать это барыне вслух я, понятно, не дерзнул, поэтому решил обойтись без слов: выразительно посмотрел на сарай, на отшатнувшиеся друг от друга душ с туалетом, потом оглянулся на полупрозрачный тополь, где незримая иволга продолжала изображать семейную сцену… Дескать, опомнитесь, дамочка! Вы в каком мире живёте? Вот дом, вот изгородь из кроватных грядушек… А вы о чём?
— Обмылок!.. — злобно прошипела Карина Аркадьевна. — Я же вас просила…
Обмылок? Почему обмылок? Я обернулся к ней в смятении и обнаружил, что окрик адресован вовсе не мне. Рядом с разгневанной хозяйкой дачи сидел невесть откуда взявшийся некто в эластичном трико и с этаким, знаете, волдырём взамен головы. Фигура казалась отлитой целиком из гибкого серого стекла. Ни пуговки нигде, ни застёжки.
Вне себя от бешенства Карина Аркадьевна потрясала кулачками перед гладким округлым рылом сидящего.
— Вы соображаете вообще, что творите? Я же сказала: только по моему сигналу! Какого чёрта?..
Тот сидел неподвижно. Возможно, тоже оцепенел.
— Ну и что теперь?! — В ярости Карина Аркадьевна была страшна.
Никогда не считал себя храбрецом, однако, должен признаться, поначалу испуга вообще не почувствовал. Отупение — да, было. Не знаю, сколько бы оно ещё продлилось, но тут Карина Аркадьевна, спохватившись, подалась через стол, вцепилась мне в запястье.
— Спокойно, Володя, спокойно…
И по спине моей наконец пробежали мурашки.
— Расслабьтесь, Володя… — заклинала она. — Расслабьтесь… Ну будьте же мужчиной, ну!..
«Для настоящего мужчины совесть не помеха…» — внезапно всплыла в памяти недавняя её фраза.
— А чо муму тянуть?.. — надменно и гнусаво послышалось вдруг из волдыря-головы. — Типа нормальный пацан…
Я обмяк. Во-первых, слишком уж неожиданно это прозвучало, а во-вторых, точно с такими же интонациями со мной беседовали месяц назад Толиковы кредиторы.
— Он просто в скафандре, Володя! — в отчаянии втолковывала Карина Аркадьевна. — Выключил мимикрию — стал видимым…
— Вы… кто?.. — выпершил я, обращаясь к безликому незнакомцу.
— Конь в пальто… — всё так же гнусаво и надменно отозвался он. Отнял пальцы от стола и, к моему изумлению, раскинул их веером. Серая обтягивающая оболочка была, надо полагать, тончайшей — ногти проступали.
Не веря слуху и зрению, я растерянно взглянул на хозяйку. Та удручённо поджала губы и отпустила наконец мою руку.
— Ну, что делать… — с горечью молвила она. — Прибыл он сюда в середине девяностых. Можете представить, с кем ему пришлось общаться… поначалу… А переучиваться не хочет. Понимают — и ладно…
— Как-то… дико слышать…
— Вам дико? — Она усмехнулась. — А мне каково? Я, между прочим, бывший директор школы… Вы в порядке, Володя?
— Я бы, пожалуй, выпил… — просипел я, берясь за горло.
— Разумеется, разумеется… — засуетилась Карина Аркадьевна, извлекая из сумочки крокодиловой кожи стеклянную флягу коньяка и, что уж совсем поразительно, пару мельхиоровых стопок.
Должно быть, предвидя подобную ситуацию, припасла всё заранее.
* * *
«Чуткий ты больно, — говаривал мне когда-то в подпитии Толик, мой задолжавший криминалитету шурин. — Как прибор. Ты на сотую долю ватта рассчитан, а жизнь — это киловатты, мегаватты… У меня стрелка чуть качнулась, а у тебя уже зашкалила…»
Конечно, он был прав. Но, с другой стороны, там, где у других стрелку зашкалит, у меня она давно уже зашкалена. Все в обморок падают — один я как вёл себя, так и веду. Потому что давно уже в обмороке, падать некуда.
Видимо, именно эта особенность меня тогда и выручила.
Первую стопку я вопреки обыкновению ахнул залпом. Ждал, что ударит в затылок. Не ударило. Властно протянул опустевший мельхиор Карине — и, еле дождавшись, когда он станет полным, ахнул вторую.
Ударило в затылок, повело… Вот теперь можно было, не теряя интеллектуального равновесия, рассмотреть незнакомца в подробностях. Пришелец с уличными манерами был примерно моего роста и моего сложения. Особых примет, сами понимаете, не имелось.
— Как к нему обращаться?
— Обмылок.
— Простите?..
— Обращайтесь к нему «Обмылок», — раздражённо повторила она. — Это кликуха. Погоняло. Как его зовут на самом деле, даже мне неизвестно.
А кликуха-то, между прочим, весьма точная. Гладкий, скользкий, ни единой отличительной черты. Словно и впрямь смылились.
— Слышь, Обмылок… — подавив истерический смешок, окликнул я на пробу.
— Чё надо? — осведомился он.
