Пожалуй, дальше углубляться не стоит. Отрицательный результат — тоже результат. Разведка проведена, можно возвращаться.
Поворачиваюсь и тут же теряю ориентировку. Куда теперь идти-то? Та-ак… А ведь знал заранее, чем эта авантюра может обернуться! Вот обернулась. Покричать?.. Кому? Совершенно не уверен, что купившая меня верёвочная швабра обладает слухом. Я даже не уверен, обладает ли она зрением.
Спокойно, Володенька, не паникуй! Поступим-ка мы с тобой умнее: сделаем пяток шагов наугад, потом оглянемся и проверим, не появились ли у нас в тылу обе исчезнувшие блямбы. Если появились, то, стало быть, направление выбрано относительно верное…
Делаю пяток шагов, оглядываюсь. Даже ни намёка.
Что тут ещё можно придумать? Оставить какую-нибудь примету и, не теряя её из виду… Какую примету? Стою голый, без единого волоска на теле. Выщипать мох на особо выдающейся выпуклости — в качестве ориентира? Во-первых, замучишься выщипывать, во-вторых, ни одна выпуклость особо не выдаётся, в-третьих, что толку? В десяти шагах не различишь: выщипан мох, не выщипан… Поискать ту страшилку, мимо которой я проходил? А как ты удостоверишься, что страшилка именно та?
Заблудился, братцы. Ау-у…
Я принимаюсь озираться, и вскоре внимание моё оказывается прикованным к проступающему из мрака подобию вздутой ледяной горы. Что-то мне этот волдырь сильно напоминает… Не может быть! Делаю шаг — и смутный холм словно бы оседает слегка. Подхожу ближе, потом присаживаюсь на корточки и смеюсь. Долго смеюсь. Случись такое дома, сказал бы: леший водит. Короче говоря, меня снова вынесло к моему футляру. С чем себя и поздравляю. А ведь старался идти по прямой…
Повезло. Но больше так, Володенька, прошу тебя, не рискуй. Блямба, видишь ли, заинтриговала! Да тут из таких блямб вся окружающая действительность состоит… Чувствуя невероятное облегчение, приближаюсь к саркофажику, но он почему-то, зараза, не открывается.
Э! Ты чего? Ошеломлённо похлопываю по крышке. Никакого эффекта… Минутку-минутку! А что это он вроде переместился? Раньше стоял на выпуклости, теперь стоит в выемке… Слушайте, братцы, да это же…
Это не мой футляр.
* * *
Полагаю, примерно такую же оторопь ощутил Робинзон, когда обнаружил на пляже след босой ноги. Оторопь и ужас. Я здесь не один! Мало мне Мымры — я ещё и в окружении настоящих андроидов, у каждого из которых сертификат, гарантийный талон и, что самое скверное, наладчик, не являющийся жуликом… Хотя, если подумать, чему ужасаться-то? Ну андроиды, ну даже наладчик! Не дикари, не съедят. В крайнем случае отправят обратно. Как не подлежащего ремонту…
Но это — если подумать.
Чувствуя себя на грани провала, я удалился на цыпочках от чужой упаковки и, только когда растаяли последние льдистые отсветы, сообразил, что заблудился окончательно.
Вот теперь и впрямь полное ау!
— Обмылок… — негромко позвал я от отчаяния.
Ответа, как можете сами догадаться, не последовало.
Присел голыми ягодицами на шершавую колкую выпуклость защитного цвета (хотя тут почти всё защитного цвета) и оцепенел в тревожном раздумье. Мыслитель. Раньше надо было мыслить…
Не трагедия, конечно, однако досадно. Вернётся Мымра, хватится, вызовет моего наладчика, услышу от него лоха, ботаника, оленя… да и всё, собственно. Конец происшествия… надеюсь.
Лишь бы он меня побыстрей нашёл. Неуютно, знаете… Стоп! А искать-то он как будет? Не на ощупь же! Хоть бы картой какой снабдил… Поди тут найди кого! Над головой круглится, смыкаясь, сумеречная пухлая полусфера, словно тюбетейкой тебя накрыли. Где-то что-то шуршит, поскрипывает, похрустывает, но очень тихо — на грани слышимости.
Мне уже и сидеть надоело, когда краешек левого глаза уловил некое движение. Повернулся, всмотрелся. Там определённо завязывалась лёгкая чехарда цветных пятен, проклюнулись, зашевелились белёсые блики, постепенно складываясь в подобие гигантской фигуры — скорее обезьяньей, нежели человеческой. Стало страшно. К счастью, по мере приближения чудовищный силуэт начал уменьшаться в размерах, одновременно обретая чёткость. Тут ведь как под водой: чем дальше предмет, тем больше он кажется…
Хорошо, что к тому времени, когда она вошла в зону ясной видимости, я уже был на ногах. Увидела, остановилась. Голая, белая, без единого волоска, и смотрит на меня пустыми немигающими глазами. Спина неестественно прямая, руки неподвижно висят по сторонам, кулаки сжаты, к правому виску, если не обманывает зрение, приделана параллельная земле антенка, отдалённо похожая на заложенный за ухо карандаш столяра. Возможно, съёмное оборудование. Вот, значит, как они выглядят, лицензионные.
У меня хватило соображения застыть в похожей позе и бессмысленно вытаращиться. А может, и не хватило. Может, сам по себе застыл. С перепугу.
Не знаю, как долго мы тупо глядели друг на друга. У меня возникло ощущение, будто мне сканируют мозг. Не исключено, что так оно и было. Поэтому я не только мимику — я даже мысли постарался отключить. Раскусит или не раскусит?.. Кажется, не раскусила. Повернулась в три четверти и, механически переставляя ноги, двинулась по неизвестно куда ведущей прямой. Скорее всего к футляру. Вскоре вздулась до гигантских размеров и начала таять, распадаться на отдельные белёсые пятна. Потом исчезли и они.
Всё. Ушла. Я обессиленно опустился на колкую шершавую выпуклость и долго смотрел в ту сторону, где скрылась андроидиха.
А походочку эту механическую мне придётся освоить…
* * *
Встреча настолько меня впечатлила, что я занялся шагистикой прямо там — где заблудился. С неподвижным лицом совершал повороты, бездумно смотрел вперёд, затем принимался вспоминать, с какой ноги начинала она движение: с левой или с правой?
За этим занятием меня и застал Обмылок, как всегда, медленно соткавшийся из ничего прямо передо мной.
— Ну ты чё, олень? — укоризненно прогнусил он. — Мымра икру мечет!
Между прочим, сказано было метко. Представилась взбешённая Мымра, клубящаяся подобно плотной рыбьей стае и отсверкивающая тусклым серебром. Кстати, само словечко Обмылок перенял у меня. Раньше он Мымру именовал безлико и политкорректно — клиент.
— Заплутал, — хмуро пояснил я.
— Чё-чё-чё?
— Заблудился, — перевёл я на общепринятый.
— А чё спичку не взял?
— Чего не взял?
Но он уже повернулся и пошёл. Я последовал за ним не сразу — стоял и с ностальгическим умилением смотрел ему вслед. Эта его расхлябанная полублатная походочка… Тоже ведь перенял у кого-то. Шаг от бедра, таз чуть выдвинут вперёд, плечи слегка откинуты, руки болтаются… Если бы не волдырь взамен башки, шпана шпаной.
Очнулся, догнал — и вскоре очутились мы перед моим обиталищем. Крышка неспешно поднялась. Обмылок наклонился, достал со дна фляжку. Взвесил в руке, отправил на место. Затем извлёк безымянный предметик, похожий на большую сувенирную спичку. Повёл, как фонариком, из стороны в сторону. Каждый раз, стоило нацелить устройство на футляр, гранёная головка принималась мерцать.
— Все дела, — пояснил он — и вручил.
— Мог бы и раньше сказать, — буркнул я.
— Уши мыть надо, — последовал надменный ответ.
Стало быть, объяснял уже, да я, видать, прослушал. Или так объяснял, что не поймёшь ничего. Тоже возможно.
— Обмылок! — сипло позвал я. — Тут, оказывается, лицензионных полно…
— И чё?
— Через плечо! — сорвался я. — Как себя с ними вести?
— Никак, — сказал он и растворился бесследно.
Ну не баламут, а? Ему же самому в копеечку влетит, если меня разоблачат… Есть у него вообще башка в этом волдыре? Может, потому и скафандр не снимает, что нету… Раздосадованный, я ещё раз проверил спичкообразное устройство. Всё правильно: наставишь на футляр — начинает мерцать. Надо полагать, действует с любого расстояния. Полезная штуковина…
Или зря я на Обмылка наезжаю? Возможно, помещений таких (если это всё же помещение) несчитано-немеряно, и возможно, в каждом имеется комок щупалец, которому тоже втёрли контрафакт. Так что забот у наладчика хватает — пчёлкой летать приходится.
Отправляю спичку в футляр, велю крышке опуститься и со всех ног кидаюсь к мечущей икру Мымре. Исправен я, исправен!
* * *
Вот так лежишь себе в футляре, лежишь — и странные фантазии на ум приходят. А не заточён ли ты, Володенька Турухин, в самом себе? Представь на секунду, что мирок, куда тебя занесло, твоя собственная душа. Ведь похоже, согласись! Те же вечные сумерки, вместо мировоззрения — какая-то абракадабра, вдобавок на каждом шагу меняющаяся. А Мымра — не более чем общество, которое тобой командует. Вон та лиана — Танька, та, пошерстистее, Карина, а та вертлявая, разумеется, Толян. Страшилки — не что иное, как произрастающие в тебе пороки. Ёжики, очевидно, соблазны. А достоинства где?
