Уже из сказанного ясно, что ни в коем случае нельзя оценивать роль этих институтов Русской православной церкви по принципу: лучше — хуже, больше — меньше. Как руки и ноги нельзя оценивать по такому же принципу.
Шестой подвиг России
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ
ПОЧЕМУ РУССКИЕ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ ПРАВОСЛАВНЫХ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ?
Более тысячи лет русский народ, русское государство и русская церковь продвигаются по сложным дорогам истории вместе. Для того чтобы назвать это шествие явлением земношарного масштаба, одной констатации факта будет недостаточно. Нужна более серьезная, масштабная во времени и пространстве объективация. Я попытаюсь очень коротко, в режиме бегущей строки привести вполне серьезные доводы, обосновывающие мое утверждение о том, что история Русской православной церкви представляет собой явление в жизни нашей планеты.
Сразу же нужно оговориться, что взаимоотношения между народом, государством и церковью редко бывали гладенькими, как никогда, ни на одном, более или менее исторически значимом периоде не была гладкой и спокойной сама русская история, русская действительность, то есть жизнь. Напряжённой она была, многогранной. Вспомним, например, X–XIII века, Киевскую Русь, Ростово-Суздальскую Русь. Это только в школьных учебниках говорится, что Русь приняла крещение и стала православной во времена Владимира Красное Солнышко, Владимира Святого. Но сам факт, что Русь крестил вчерашний язычник, многоженец, князь, имевший сотни наложниц, говорит о том, как сложно было священнослужителям в те переходные времена. Переходные из одной духовной системы ценностей в другую. Но справились они с этой задачей, о чем прежде всего говорит отсутствие в Восточной Европе в те века крупных столкновений на религиозной почве. Достижение? Несомненно!
Начало православия на Руси почти совпадает с эпохой крестовых походов западноевропейских рыцарей. Крестоносцы — надо отдать должное всем честным, преданным идее воинам — выполнили основную задачу, поставленную перед ними, нет, не Клермонтским собором 1095 года, но самой жизнью. Они не дали сцементироваться мощному мусульманскому государству в Передней Азии и северо-восточной Африке, обезопасив Западную Европу извне. Объединенные мощной идеей, увлекшись крестовыми походами, рыцари заметно снизили внутреннее напряжение в странах Западной Европы, не погрязли в междоусобных войнах, которые к середине XI века уже давали о себе знать. В те же времена, если верить источникам, в Западной Европе появилось много разбойного люда. С ним нужно было что-то делать. Клермонтский собор нашел хороший выход: многие разбойники отправились к Гробу Господню! Там у них была возможность и грехи замаливать, и богатеть, и ублажать свои разбойные инстинкты в битвах и сражениях.
В Восточной Европе в те века тоже были и Соловьи-разбойники, и социальная напряженность, и недовольство местных жителей политикой князей, и другие беды. В принципе, за Черным морем лежала Малая Азия, за Кавказом — богатые земли, на которых властвовали мусульмане. Почему бы не созвать, скажем, в Киеве или Чернигове собор по образцу Клермонтского, не найти своего Петра Пустынника и Урбана II, не завести собравшихся единоверцев пламенной речью и не крикнуть в конце: «Бог того хочет!»
Почему не пошла на это Русская православная церковь? Недоброжелатель может ответить так: «Она просто струсила!» Э-э, нет. Негоже оскорблять людей. А уж церковь православную тем более. Многие ее священнослужители доказали, что страха они не испытывают, что есть у них один страх: не совершить неугодный богу поступок, оберечь от этого сограждан, единоверцев. В жизни, конечно же, всякое бывает, и всякое бывало с некоторыми служителями церкви, но это — случаи частные. А мы говорим о церкви православной, как о духовном единителе, объединителе сильного, сложного народа, находящегося вдобавок ко всему в начале своего исторического пути. Здесь каждая ошибка могла принести бездну горя и страданий.
Русские князья и священнослужители Русской православной церкви, которая делала первые шаги в истории, понимали, что потомков великих переселенцев, забредавших в глухоманные места Восточной Европы ради мирной жизни, а не ради завоевания и не ради грабежа, поднять на такие дела, на дальние грабительские походы в чужие страны было просто невозможно! Даже если бы князья и митрополиты этого очень захотели бы. Но они и сами не желали решать государственные и социальные мелкие и крупные проблемы таким образом. Они, независимо от того, где была их родина, быстро становились неотъемлемой частью зародившегося народа русского и наперекор ему, наперекор себе идти не могли и не хотели.
ИСПЫТАНИЕ ОРДОЙ
Русское духовенство уже при хане Берке, брате Батыя, ощутило на себе благосклонное отношение со стороны повелителей Орды. В своей столице он позволил христианам отправлять богослужение по православному обряду, и с разрешения хана Берке «митрополит Кирилл в 1261 году учредил для них особую экзархию под названием Сарской, с коею соединил епископию южного Переяславля впоследствии» (Хара-Даван Эренжен. Чингисхан как полководец и его наследие. Элиста, 1991, стр. 194).
В 1270 году хан Менгу Тимур издал указ: «На Руси да не дерзнет никто посрамлять и обижать митрополитов и подчиненных ему архимандритов, протоиереев, иереев и т. д. Свободными от всех податей и повинностей да будут их города, области, деревни, земли, охоты, ульи, луга, леса, огороды, сады, мельницы и'молочные хозяйства. Все это принадлежит Богу и сами они Божьи. Да помолятся они о нас».
Хан Узбек еще больше расширил привилегии церкви: «Все чины православной церкви и все монахи подлежат лишь суду православного митрополита, отнюдь не чиновников Орды и не княжескому суду. Тот, кто ограбит духовное лицо, должен заплатить ему втрое. Кто осмелится издеваться над православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню, тот подлежит смерти без различия, русский он или монгол. Да чувствует себя русское духовенство свободными слугами Бога» (Хара-Даван Эренжен. Указ. соч., стр. 193–194).
Подобные факты часто приводят те, кто считает явление на Русь детей и внуков Чингисхана благом. Мол, какие хорошие ордынские ханы — защитили Русскую православную церковь, проявив при этом благородство и политический такт. Конечно же, и о завидной веротерпимости ордынских повелителей говорят эти люди, забывая о том, что ханы, обласкав церковь, предоставив ей крупные экономические льготы, попытались расколоть русское общество, не смирившееся с поражением. Это был очень точный ход завоевателей! Они надеялись, что между церковью и русским народом возникнут серьёзные разногласия, которые вполне могут перерасти в гражданскую войну. Почему, в самом деле, священнослужители и все, кто работает на них, получили такие огромные льготы, а простолюдины — нет? Разве это справедливо? Разве это государственный подход? Нет. Это подход коварных захватчиков: разделяй и властвуй.
Но митрополиты всея Руси, епископы, игумены все новых и новых монастырей распорядились ханскими льготами очень мудро, по-православному. Расширяя свои владения, приобретая земли, деревни, села, города, они превращались в крупнейших феодалов средневековой Руси, остальные граждане которой вынуждены были отдавать довольно значительную часть доходов ордынским баскакам, а позже — с Ивана I Калиты — московским князьям. Богатства у русской церкви были огромные и постоянно пополнялись из пожертвований соотечественников, из сельскохозяйственных, ремесленных предприятий, принадлежащих церкви. Церковь превратилась в своего рода государство в государстве с центром на Боровицком холме, где дворцы митрополита и великого князя стояли по соседству и окнами смотрели друг на друга, что имело немалые шансы установить не только духовную, но и политическую власть над русскими княжествами, боровшимися друг с другом за главенство над Русью.
Идея создания Священной Русской империи по подобию Священной Римской империи наверняка волновала умы некоторых митрополитов, но по следам римских пап православная церковь не пошла в суровые для Руси XIV–XV века. Именно тем-то и отличается православие от католицизма, что оно больше заботится о Царствие Небесном, нежели о царствиях земных. Это очень большая разница. Это чувствовали русские люди, отдававшие в наследство церквам и монастырям свое богатство: кто-то избу небольшую да землицы клок, кто-то хоромы расписные да поля ухоженные, да угодья, да скотину. Об этом знали те, кто отказывался от всего мирского и уходил в монастыри, отдавая себя служению Богу и мечтая лишь о Царствии Небесном.
Монастыри в XIV–XV веках росли на Русской земле быстро. Некоторые ученые считают, что уже в те столетия они играли роль военных форпостов, занимая выгодные позиции на ключевых точках обороны, например города Москвы, Московского княжества. Но, как справедливо заметил еще академик М. Н. Тихомиров, «такое наблюдение находит оправдание в действительности XVI–XVII веков, когда эти монастыри были окружены мощными крепостными оградами» (Тихомиров М. Н. Средневековая Москва. М., 1997, стр. 217).
