всматривалась в каждый поворот, вслушивалась в каждый шорох за спиной. Приходилось часто оглядываться: Лилия уже раньше встречала таких оживших, что подбираются бесшумно со спины. Они не шипят и не рычат (связки наверное повреждены), не шоркают ногами и двигаются быстро. Могут переходить на бег. Не все ожившие могут бегать, многие лишь ковыляют. От чего это зависит, Лилия не знала. Наверное, от исходного тела: если при жизни это был спортивный, подвижный человек, то обернувшись, зомби становился быстрым и более опасным. Диванные увальни обращались в шаркунов (как ни крути, и мертвецами двигают мышцы). Они с трудом передвигались и шатались так, что были похожи на дворника, дядю Васю из соседнего подъезда, который после короткого трудового дня каждый вечер обращался в шаркуна.
Впереди на шоссе появились прихрамывающие силуэты. Двое оживших брели прямо на Лилию. Платье и передник униформы лоскутами спадали с гниющего тела одного из них. В прошлой жизни это была девушка-продавец. Второй зомби изрядно припадал на одну ногу — седой старик с облезлой кожей на высохшем лице скалился и урчал.
Лилия ускорила шаг, стиснув рукоять биты. Мертвецы уже близко. Большого страха женщина почему-то не ощутила. Было возбуждение, как у охотника при виде добычи. Раньше она при каждом появлении зомби, чуть ли не падала в обморок. А сейчас лишь мышцы напряглись, готовясь к удару, и прилив адреналина расширил зрачки и обострил чувства.
Вот мертвецы приблизились, вот до них всего пара метров… Занесенная над головой бита чуть подрагивала от напряжения. Еще секунда и она размозжит их мерзкие головы. Но… Приблизившись, мертвецы даже не взглянули на Лилию, намереваясь пройти мимо. Ошарашенная женщина замерла.
Зомби так и проковыляли мимо. В чем дело?! Лилия ощупала себя. Мертвецы принимают её за свою?! Она, что умерла?! Но нет! Сердце вроде бьется, есть дыхание и испарина выступила на лице!..
Тысяча мыслей пронеслись в голове. Лилия стояла в недоумении и смотрела вслед удаляющимся тварям. Потом ее осенило. Девочка! Наверное, дело в ней. Она идет рядом и другие зомби не воспринимают Лилию как человека, как добычу! Девочка-зомби служит ей чем-то вроде маскировки! Лилия широко улыбнулась. Сейчас мы это проверим…
— Эй! — крикнула она, когда зомби отошли уже шагов на десять.
Те одновременно повернулись, зашипели и, вытянув крючковатые пальцы, поспешили к человеку. Лилия шагнула навстречу. Зомби попытались вцепиться ей в горло, но удар битой с поворотом корпуса, как в большом теннисе, получился на удивление мощным. Голова «продавщицы» лопнула, и зловонной жижей растеклась по асфальту. Лилия шагнула назад, делая новый замах. Старик немного отстал и, прихрамывая, тянул вперед свои когти. Хрясь! Удар с плеча сорвал шейные позвонки вместе с гнилой плотью, и седая голова покатилась по дороге. Хороший удар, не зря в студенчестве много лет занималась теннисом. Как же это сейчас пригодилось…
Лилия опустила биту, сердце бешено колотилось, сбивая дыхание. Она огляделась. Девочка-зомби испугавшись побоища, юркнула в заросли травы на обочине.
— Спокойно… Все хорошо…, — прошептала Лилия. — Теперь, я буду делать это чаще…Ты привыкнешь. И я привыкну.
Девочка выбралась из укрытия и приблизилась к Лилии, уставившись на нее мутной синевой немигающих глаз.
— Не могу спокойно смотреть на твое лицо, лишенное эмоций, — улыбнулась Лилия. — Какое было у тебя имя, когда ты была жива? Ты не против, если я буду называть тебя Аида? Вот и договорились…
* * *
Прошло больше недели, а наша вахта на шоссе пока не увенчалась успехом. Кроме оживших мимо нас никто не курсировал. Либо чертовы апостолы опустошили Темногорск и не собираются туда больше возвращаться, либо они были настолько ленивы, что не отправятся на поиски добычи, пока все не сожрут…
Мы старались не тратить запасы продуктов, что переложили из “погибшего” микрика в форд. Хан бил из лука куропаток. Я, с переменным успехом, ставил проволочные петли на заячьих тропах. Мой дед научил меня такому промыслу. Дело нехитрое, заячьи тропы легко обнаружить по объеденным побегам ивы и по россыпям кругляшей. Пару раз мне удалось добыть жирных зайцев, они уже успели отъесться после зимней спячки, и на вкус оказались почти, как свининка. Кузнец отвечал у нас за чай: собирал листья дикой малины, шиповника и прочий, лишь ему известный гербарий, заваривая их в консервных банках.
— Что ж вы посуды нормальной не прихватили? — каждый раз сетовал я когда отхлебывал горячий напиток из жестяной банки с острыми краями.
— Так мы же не собирались надолго, — разводил руками Кузнец. — Только до Темногорска метнуться и обратно в фермерский дом. Кто ж знал что так выйдет?..
— Надо будет потом раздобыть наборчик железной посуды, — кивнул я.
— Если выживем, — капнул яда Хан.
— В отличие от тебя, я умирать не собираюсь, — поморщился я.
— Я тоже хочу жить, — ответил Хан, — Но дело мы затеяли опасное, еще и ожившие вокруг. Сейчас не знаешь, доживешь до завтра или нет.
— Ты хочешь слиться? — я нахмурился и зло уставился на Хана.
— Нет, что-ты! — замотал головой он, — Я это к тому сказал, что не надо планировать посудку для пикника… Пикника может и не быть, и нас тоже.
— Вот, что ты за человек, — плюнул я. — Вечно тебе плохое мерещится…
— Может поэтому и до сих пор жив, — загадочно проговорил Хан, — Оптимисты нынче долго не живут.
— Ну, не скажи, — вмешался Кузнец, — Я по жизни большой оптимист и, как видишь, тоже пока небо копчу.
Хан отмахнулся и ничего не ответил. Знал, что спорить с нами бесполезно. Мы как-то с Кузнецом были близки по своим взглядам на жизнь. Только он напоминал большого доброго ребенка, а во мне цинизма было побольше. Плохо это или хорошо, но не мог я быть пушистым, после того, как меня так жизнь потрепала… И началось это еще задолго до апокалипсиса. Много смертей я повидал, многих сам на тот свет отправил. На войне нельзя по другому: или ты или тебя… А теперь вся жизнь сплошная война. Может, и прав
