24
Сначала, проснувшись, он сунул руку под подушку и лишь потом прислушался к телефону. Аппарат, стоящий на подоконнике, жужжал под самым ухом. Нащупав рукоятку «магнума» и медленно вытянув руку с пистолетом в сторону окна, посмотрел на часы. Два ночи. Так поздно здесь ему еще никто не звонил. Конечно, звонок мог быть обычным вызовом от кого-то из полицейских. Но мог быть и ловушкой. Он давно уже был готов к приему любых гостей. К окнам и дверям провел скрытую сигнализацию, которая при любой попытке проникнуть в квартиру включала сирену и наружное освещение. Два мощных прожектора. Их лучи ярко освещали поляну и путь к реке, что исключало любую возможность незаметного отхода, если бы кто-то попытался вдруг войти в дом. После случая с чаем он с самого начала брал нужные продукты только из оборудованного им самим тайника. Так что никто не смог бы повторить и трюк со снотворным.
Телефон продолжал жужжать. Не отводя от окна «магнум», снял трубку.
— Да?
— Миша, это Наташа. Прости, что звоню так поздно. Я тебя разбудила?
Господи, сколько бы я мог ей сейчас сказать… Он мог бы сказать, что по нескольку раз в день набирал ее номер, но к телефону или никто не подходил, или трубку поднимал ее брат. Мог бы сказать, что сейчас, услышав ее голос, понял: он без нее не может. Вообще он мог бы сказать еще тысячу вещей такого рода. Но вместо этого выдавил:
— Нет… То есть ты меня разбудила, но ничего страшного.
— Знаешь, если ты мне звонил в эти дни, я не могла подойти.
— Почему?
— У Коли было много работы. Он брал меня с собой на участок. Вечером же он всегда был рядом.
— Да, я забыл. Все дело в Коле.
— Миша, перестань… Я хочу тебя видеть.
— Да?
— Да. Очень хочу. Слышишь?
— Слышу. Я тоже очень хочу тебя видеть. Некоторое время он прислушивался к ее молчанию. Наконец она сказала:
— Ну вот.
Поскольку он больше ничего не услышал, он в конце концов спросил:
— А где Коля сейчас?
— Только что ушел на всю ночь.
— На всю ночь?
— Да. У нас тут… происходят всякие вещи.
Именно в этот момент он понял, ее голос ему не нравится. Переспросил:
— Всякие вещи?
— Да. Ты ведь слышал о Ноле Стевенсоне?
Слышал, подумал он. И сейчас очень бы хотел услышать еще хоть что-то о Гусе.
— То есть ты, конечно, о нем слышал? Да?
— Да, слышал. И… что с Нолом Стевенсоном?
— С ним… — Помолчала. — Я и раньше догадывалась, что Нола почему-то очень интересует Найт-гейт.
— Да?
— Да. Теперь же стало ясно, что его интересует не просто Найт-гейт, а именно наш дом.
— Ваш дом?
— Да. Если точнее, срубы. Ты ведь их помнишь? Срубы у нашего дома?
— Прекрасно помню.
— Вчера я пришла чуть раньше Коли. И увидела, как Нол вышел из одного сруба. Самого дальнего, у леса.
— Откуда ты смотрела? Прямо от дома?
— Да.
— Далековато от дальнего сруба. Это точно был он? Нол Стевенсон?
— Миша… Мы учились в одной школе.
— Значит, он вышел из сруба — и что дальше?
— Ушел в лес. Потом подошли Коля с Варягом. И мы вместе осмотрели этот сруб.
— И что?
— Нол там что-то искал.
— Искал?
— Да. В срубе в нескольких местах была разрыта земля.
Интересно, подумал он. Лучше нет, когда знаешь, что человек что-то ищет. И знаешь где. Потому что именно там можно рассчитывать на встречу.
— И… что вы сделали?
— Коля очень разозлился. Очень. Сказал, на всю ночь сядет в засаду. Только что ушел. С винтовкой.
— Значит, ты в доме одна?
— Одна. А что?
— То, что я за тебя боюсь.
— Не бойся. Во-первых, я не одна, а с Варягом. Потом, я ведь умею стрелять. Так что нам никто не страшен.
Он подумал, что он другого мнения.
— Что ты молчишь? — спросила она.
— Ничего. Может, мне подойти сейчас к вам на катере?
— Миша… Перестань. Никуда не нужно подходить. Я могу за себя постоять. И не боюсь никого. Не то что какого-то там Нола.
— Тогда… — Он помолчал. — Тогда — когда я могу тебе позвонить? Или ты мне?
— Знаешь… Давай несколько дней вообще не будем звонить друг другу.
— Вообще?
— Да. У Коллинза в Анкоридже будет конференция. Через неделю. Он берет с собой Колю. На три дня. Ну и… если хочешь, ты можешь приехать. Когда Коля уедет.
Некоторое время он прислушивался к отдаленным сигналам, прорывавшимся в трубку. Наконец понял: это не отдаленные сигналы. Это просто попискивание птицы за окном. Сказал:
— Очень хочу. А как я узнаю, что он уехал?
— Узнаешь. Ты ведь живешь рядом с Коллинзом. Перед отъездом Коля там появится. Миша, все. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи… — Он хотел сказать еще что-то, но успел лишь произнести: — Подожди, Наташа…
Ответом были частые гудки.
25
Утром, выйдя после завтрака к берегу, он увидел Танука, сидящего на корточках на причале. Инуит был в форме; рядом, на досках, лежала фуражка. Лицо Танука было обращено к реке; казалось, он застыл, разглядывая волны.
Он часто думал, кому из полицейских Кемп-крика, Лоусону, Биркину или Тануку, может доверять больше всего. Никаких доводов в пользу кого-то из этой тройки у него не было. И все же наибольшее доверие у него вызывал именно молчаливый инуит.
Мысль, к которой он вернулся сейчас при виде неподвижной фигуры, приходила ему в голову и раньше. Вглядевшись в полицейского и взвесив все «за» и «против», подумал: почему бы не попробовать? Затея кажется абсолютно пустой, рассчитывать, что из нее что-то получится, он не может никак. Больше того, не исключено, что она может обернуться для него неприятными последствиями. И все же шанс есть. И главное, есть более-менее правдоподобное прикрытие.
Остановившись рядом с Тануком, сказал:
— Доброе утро, Танук. Как вообще, вы сильно бываете заняты в свободное время?
— Сэр… — Встав, Танук надел фуражку. — Не знаю даже, как вам ответить. Смотря что вы считаете занятостью.
— Вы ведь хорошо знаете Минтоукук?
— Я здесь родился.
— Я слышал, бывший начальник полиции, мистер Келли, после ограбления банка пытался выяснить у местных жителей, не пролетало ли в ту ночь над Минтоукуком какое-нибудь летное средство.
— Этим занимался как раз я. По просьбе мистера Келли.
— Да?
— Да. Я выяснил: в ту ночь над Минтоукуком не пролетало ничего. Ни вертолета, ни самолета.
— Многих опросили?
— Всех, кто здесь живет. Инуитов, тлингитсов, чимшансов, хайдасов, атабасков, алеутов. Всех.
Изобразив задумчивость, Шутов почесал в затылке. Кхекнул.
— Вы можете повторить это задание?
— Повторить?
— Да. Причем не только повторить, а выполнить его лучше.
Глаза Танука застыли. Сейчас они напоминали два черных стеклышка.
— Простите, сэр, но я не очень понял. Вы считаете, первый раз я выполнил это задание плохо?
— Танук, не нужно обижаться.
— Я не обижаюсь, сэр.
— Если в самом деле не обижаетесь, выполните это задание повторно. Не торопитесь. Постарайтесь обойти всех. Даже тех, от кого при первом обходе вы не рассчитывали получить хоть какую-то информацию.
— Хорошо, сэр. Сделаю, как вы просите.
— Учтите, на время выполнения этого задания вы освобождаетесь от всех дежурств. И вообще от всех обязанностей по отделению.
— Хорошо, сэр.
— Занимайтесь только тем, что я вам поручил. Можете брать вездеход и катер, как только он вам потребуется. Не спрашивая.
Танук надолго замолчал. Вздохнул:
— Значит, я должен выяснить то же самое? Не слышал ли кто-то в ночь ограбления шум мотора? В небе?
— Задание несколько меняется.
— Меняется?
— Да. Вы знакомы с самолетами типа «сессна»?
— Сэр, я знаком с самолетами всех типов. Я окончил полицейскую школу.
— Отлично. Значит, будете выяснять все про самолет типа «сессна». Или похожий на него небольшой самолет. Окончательная задача: выяснить, не совершал ли самолет такого типа в последние недели посадку где-нибудь здесь. В Минтоукуке. Если узнаете, с помощью некоторых расчетов мы сможем выяснить многое. Вам все понятно?
— Так точно, сэр.
— Еще одно, Танук. О том, что вы по моей просьбе выполняете это задание, кроме тех, кого вы будете опрашивать, не должен знать никто.
— Так и будет, сэр. Я могу взять джип прямо сейчас?
— Конечно.
Посмотрев вслед Тануку, направлявшемуся к джипу, подумал: из этой затеи ничего не выйдет. Но попробовать он просто обязан.
26
Сзади раздался визг тормозов. Обернувшись, Шутов увидел сидящего за рулем машины Коллинза. Директор национального парка, загорелый до черноты, смотрел улыбаясь.
— Привет, Майк.
— Привет, Юджин.
— Вижу, вы совсем освоились у нас. — Коллинз спрыгнул на землю.
— Приходится. Такая работа. — Обменявшись с Коллинзом рукопожатием, посмотрел на сумку. — Уезжаете?
