— А как вас зовут? И почему вы здесь живёте? Где ваша жена? Где ваша семья? — распахув свои большие глаза, спросила я.
— Мансур зови меня. Нет у меня семьи, я одинок. Здесь жил мой дед, мой отец, и я здесь живу.
Хватит лежать! Тебе поесть нужно. Иди попей козьего молока с хлебом, — приказал дед Мансур.
Я потихоньку поднялась, села было за стол, но подумав, что не мешало бы мне умыться, начала крутить головой в поисках раковины с водой.
Мансур заметил, что я что-то ищу глазами, и спросил меня:
— Что ты ищешь? Вон банка с молоком и кружка, на столе.
— Я хотела умыться. Где у вас вода?
— Вон, в кувшине, в углу стоит. — Он указал на огромный глиняный кувшин, к горлышку которого была подвешена верёвкой эмалированная кружка.
— Давай помогу, он тяжёлый для тебя. — Мансур приподнял кувшин двумя руками и налил в кружку воды.
Я вышла на улицу, открыв скрипучую дверь, и, наклонившись, налила в ладошки ледяную воду и брызнула себе на лицо.
— Долго не стой во двое, а то тебя увидят. На! Покрой платок на голову! — Он кинул мне чёрную ткань, которую я должна была носить.
— Может не нужно? — Я умоляюще посмотрела на деда. Но он был непреклонен:
— Это не обсуждается! У нас положено носить платок. Надевай!
Я кое-как повязала на голову большого размера платок. Он сел неуклюже, дед подошёл и поправил:
— Вот так носить нужно! С завтрашнего дня ты должна работать по хозяйству. Я уже стар, мне нужна помощница. Не бесплатно же я тебя кормить буду?
На тебе будет принос воды, готовка еды и уборка в доме. Ну ещё коз доить будешь.
Я же пасу коз и овец, освежеваю шкуры и заготавливаю на зиму сено.
Меня ошарашило от таких заявлений, в глубине души я знала, что мной манипулируют. Но так, как я ничего не понимала и не помнила, мне приходилось терпеть и подчиняться.
Глава 21. Встреча у горного родника
На следующее утро Мансур встал с рассветом. Он пошёл пасти отару овец вглубь гор, туда, где росли сочные травы. Я же собралась и пошла за водой, ибо таковым было моё первое задание от дяди.
Мансур рассказал мне, где находится источник, и я направилась туда, взяв с собой пустое эмалированное ведро.
Горный ландшафт был великолепен: всё зеленело и радовало глаз. Как горная козочка, я скакала с ведром по кочкам и ямкам, спускаясь вниз по протоптанной, извилистой колее.
Такое чувство, что цивилизацией здесь и не пахнет. По крайней мере, всё пространство вокруг лачуги украшала девственная природа и нигде не было даже намёка на присутствие людей. Видимо, домик Мансура находился в отдалении от поселения, на отшибе.
Странно, что он живёт абсолютно один — этот старый дикий отшельник.
Наверняка, где-то в горах обитают ещё люди, но дед Мансур, как будто специально затерялся в самой глубине могучих гор, прячась от всех и вся, или может, от самого себя? Интересно, какие у него были на то причины? Не будет же человек по доброй воле жить один — одинёшенек?
Родник изливал прозрачную чистую воду блестящими струями, которые на солнце светились перламутром, а в некоторых местах лучи света преломлялись радугой, окрашивая дугу вод разноцветными огоньками.
Я налила воды, заодно умывшись прямо там, у горного родника.
Обратный путь был тяжелее — очень неудобно нести ведро с водой и не расплескать, поднимаясь по неровной тропе. Когда я зашла домой, то воды в ведре было наполовину меньше изначально налитого.
— Эх, придётся снова идти! — расстроилась я. — Скоро дед вернётся пообедать, а я не то, что ничего не приготовила, ещё даже воды толком не наносила.
Дед Мансур и правда вернулся злой, с порога накричал на меня, увидев, что нет еды:
— Эээээ, ну ты и безрукая! Где вода? Где еда? Ты что, воду в ведре таскала? Нужно кувшин брать, в нём не расплескаешь! Вон кукурузная мука, давай, делай лепёшки!
— А где у вас газовая плита? Ну, или хотя бы электрическая? — спросила я, подняв одну бровь.
— Глупая ты! Здесь печь есть, на кухню зайди, там всё увидишь. — Мансур указал в сторону арки, проделанной прямо в каменной стене.
Я зашла в проём без двери, отделяющий основную комнату от кухни.
Полки со скромной кухонной утварью были прибиты прямо к стенам, небольшой деревянный стол находился возле окна так, чтобы дневной свет освещал место для стряпни.
Центральную часть параллельной окну стены занимала старинная печь, выложенная не из кирпича, как у нас, а из неровно закруглённых камней.
— Я не знаю, как этим пользоваться! Только по телевизору видела, — выпалила я, не скрывая своего недовольства.
— Я научу тебя, — поморщился дед. — Берёшь кукурузную муку, воду, соль, дрожжи и замешиваешь тесто. Пусть оно постоит немного, поднимется. Потом раскатываешь его, кладёшь на лопату и в печь. Ждёшь, пока не покроется румяной корочкой. Ах да, печь нужно предварительно разжечь, вот маленькое отделение, видишь? — И он показал пальцем на небольшую чёрную заслонку для топки. — Кладёшь туда ветки сухие и дрова.
— А где дрова брать?
— Во дворе, рядом с домом.
— Хорошо, попробую всё сделать, как вы сказали. Но за результат не ручаюсь.
Так, я потерялась во времени — дни бегло сменялись ночью, как в быстро прокрученной киноплёнке.
С приходом тьмы дом освещался висящими прямо под потолком керосиновыми лампами, тусклый мигающий свет которых придавал таинственности и большей мрачности без того угрюмому помещению.
Спать здесь ложились рано, как только солнце скроется за горизонт (в таких сумерках никаких дел не поделаешь).
Вся здешняя атмосфера навевала тоску, заставляя каждый вечер меня погружаться в мысли, рассуждая о том, кем всё же я являюсь:
— Господи! Это не жизнь, а скучное болото, затягивающее меня по самую голову в свою стоячую трясину. Я должна любым путём разузнать о себе и усилием воли вспомнить всё! Что бы мне это не стоило, я узнаю, кто я!
Лишь только забрезжил рассвет, я выползла из неудобной твёрдой постели и направилась в загон, чтобы покормить и подоить коз.
Удивительно, но дёргать за соски коз оказалось не так страшно. Животные быстро приняли мою тёплую энергетику и нежные женские руки, подчиняясь с радостью и позволяя себя доить. Порой, брызги жирного молока попадали на лицо, но они были тёплыми и дискомфорта не придавали.
Позавтракав скромно парным козьим молоком с кукурузной горячей лепёшкой, испечённой мной собственноручно, я, также как во все предыдущие дни, отправилась на родник за водой, в этот раз взяв кувшин, который привязывался к спине верёвками за ручки и затыкался в горлышке кожаной пробкой.
Подойдя к источнику, вода от которого сливалась вниз горы бесконечной тонкой лентой из ручья, я ощутила, что за мной наблюдают. Поправила платок, на всякий случай, и продолжила наливать воду в кувшин.
Я охнула от неожиданности, когда услышала за спиной мужской голос, внезапно подошедшего сзади парня.
— Красавица, тебе помочь? — спросил меня симпатичный незнакомец.
Парень излучал неподдельную весёлость, вызвав во мне чувство лёгкого смущения.
— Кто ты такой? — спросила я, поставив на траву наполненный кувшин.
— Я Анзор. Меня зовут Анзор. Я с аула, с тех мест. — И он потянул руку в северном направлении, немного вниз.
— Так значит, ты местный? Я думала, что здесь никто больше не живёт.
— Как не живёт? Нас много в поселении. Человек двести будет. А ты чья будешь?
— Я у Мансура живу, вооон там! — И я показала в сторону рукой, где жила всё это время.
— Ааа, дядя Мансур? Знаю его, он всегда один жил.
— Я его внучка, Лаура, — приврала я, предвосхищая его следующий вопрос.
— Хочешь, помогу воду донести? — спросил он. Я внимательно разлглядела парня. Это был симпатичный, стройный, белокожий брюнет с медового цвета глазами, окаймлёнными длинными чёрными ресницами.
— Помоги! — улыбнулась я в ответ, довольная, что не придётся тащить тяжёлый кувшин самой.
