отмечалось: «Положительно нет ни одной отрасли труда, где бы в настоящее время не было забастовки… Сплошь и рядом бастующие не ограничиваются профессиональными интересами и настаивают перед правительством на принятии тех или других мер в пользу главным образом Советской России». Рабочие-табачники, согласно этому документу, постановили потребовать от правительства США «принять меры к скорейшему снятию блокады с Советской республики и к отозванию из России всех войск». «Американское правительство, — говорилось далее в решении их профсоюза, — не должно предпринимать ничего такого, что может помешать русскому народу в определении своей участи в соответствии с его собственными экономическими и политическими делами».{284} Под влиянием этих причин и складывалась линия действий американского правительства как особая или несколько отличная от политики других империалистических держав в вопросе о блокаде Советской России. Однако это касалось лишь внешней стороны и нисколько не затрагивало существа дела. Анализ документов американской официальной публикации, в которых отражены завершающие заседания, посвященные рассмотрению проблемы на Парижской мирной конференции, подтверждает это со всей убедительностью.
Заседание глав делегаций пяти государств 19 августа продемонстрировало уже довольно дружную работу всех представителей, обсуждавших конкретные меры усиления торгового бойкота РСФСР.{285} К следующему совещанию, 23 августа, был представлен проект ноты союзных и присоединившихся государств нейтралам, переданный для окончательной доработки в Комиссию блокады.{286} Решающие обсуждения текста ноты состоялись на заседаниях глав делегаций пяти великих держав 25 и 29 сентября 1919 г. Оно завершилось согласованием позиций между представителями США и остальными участниками дискуссии. Американский представитель Ф. Полк заявил, что его правительство всецело поддерживает меры, предлагаемые нейтралам в целях предотвращения торговли с Советской Россией. Вместе с тем он возражал против последнего пункта проекта ноты, открыто провозглашавшего агрессивные действия против судов нейтральных государств со стороны союзного морского военного флота на Балтике, которому предписывалось задерживать эти суда и менять их курс. По словам Полка, этим создавался опасный прецедент.{287} Представители Франции и Англии настаивали на сохранении этого пункта, без которого, по их мнению, военно-морские силы были бы лишены действительных полномочий, необходимых для осуществления военно-морской блокады на практике.{288} 29 сентября после непродолжительных прений было решено направить согласованную ноту правительствам нейтральных государств от имени союзных и объединившихся держав без последнего параграфа, а этот последний сообщить устно.{289}Таким образом, «невинность» американского правительства была соблюдена: пиратские санкции в отношении Советской России не провозглашались публично, но вступали тем не менее в силу.
В октябре 1919 г. ноту получили двенадцать нейтральных государств Европы и Америки, а также Германия. В ней ясно и недвусмысленно были сформулированы все цели и методы политики военно-экономической блокады. Союзные и объединившиеся державы предложили нейтральным государствам «вступить в немедленное соглашение с ними о мерах к тому, чтобы воспрепятствовать всякой торговле их граждан с большевистской Россией и чтобы обеспечить строгое проведение этой политики». Заключительный параграф, сообщенный устно, указывал, что британские и французские суда в Финском заливе будут «по-прежнему изменять курс тех судов, бумаги которых выписаны на порты большевистской России».{290}
По мысли авторов ноты, благоприятные ответы на нее правительств нейтральных государств создали бы какое-то подобие законного основания для ужесточения политики военно-экономической блокады и пиратских действий союзного флота на Балтике. А сомневаться в таком ответе не приходилось, поскольку эти государства вряд ли были способны противостоять нажиму политической и военной мощи великих держав. Так и произошло.
Советское правительство в нотах, направленных 20 октября 1919 г. правительствам нейтральных стран — Швейцарии, Норвегии, Дании, Голландии, Испании, Швеции, заявило решительный протест против «варварской блокады, имеющей целью сломить силу сопротивления российских народных масс всякого рода лишениями, которым подвергаются также женщины и дети», Оно выражало надежду, что «нейтральные правительства ответят решительным отказом на не имеющие никакого оправдания требования держав Согласия».{291} Однако действовать вопреки воле великих держав небольшие нейтральные государства были не в состоянии.
Вскоре представитель английского министерства иностранных дел сообщил основное содержание ответов нейтральных правительств, где говорилось, что меры, уже принятые нейтральными державами, находятся в полном соответствии с взглядами, высказанными Верховным советом Антанты.{292}
Хотя методами политического и дипломатического воздействия империалистическим державам удалось добиться некоего юридического оформления участия нейтральных государств в полном экономическом бойкоте РСФСР, описанные события показали, что скандинавские страны отнюдь не являлись надежным звеном в цепи «экономического окружения», созданного союзниками. По существу это был первый симптом надвигавшегося краха политики военно-экономической блокады.
Другим уязвимым пунктом системы военно-экономической блокады была Германия, Версальский мирный договор вызвал глубокое недовольство политических и экономических кругов страны действиями союзных держав. Кроме того, германские промышленники, представители торговли и капитала были наиболее тесно связаны с довоенной Россией и как бывшие партнеры заинтересованы в возобновлении коммерческих отношений с нею. Конечно, правительство Веймарской республики после поражения Германии в войне длительное время следовало в фарватере политики держав-победительниц в «русском вопросе», не решаясь на какие-либо радикальные шаги.{293}
Эти обстоятельства, а также рост недовольства среди самых различных слоев общества условиями Версальского мирного договора предопределили особую позицию германского правительства в отношении упомянутой ноты, а также в целом в отношении военно-экономической блокады Советской России.
В октябре 1919 г. германскому правительству через комиссию по перемирию с Германией был вручен текст ноты главнокомандующего союзными войсками маршала Фоша, включавшей в себя в виде составной части и перечень основных мер торгового бойкота PСФCP, предписанных нейтралам. В ноте Фоша, помимо указания на обязательность и для Германии этих же мер, содержалось разъяснение позиции Верховного совета Антанты в отношении блокады Советской России в связи с подписанием Германией мирного договора. «Союзные и дружественные державы, — говорилось в ноте, — несмотря на снятие блокады Германии, все же не позволили последней возобновить торговые отношения с большевистской Россией. Эти сношения должны были бы фактически происходить при посредстве главарей большевистского правительства, которые использовали бы полученные продукты в своих интересах».{294} Кроме того, маршал Фош просил комиссию по перемирию передать германскому правительству, что английские и французские корабли в Финском заливе будут останавливать и менять курс судов, направляющихся в порты Советской России.{295}Правительство РСФСР в ноте германскому правительству от 20 октября 1919 г. заявило, что будет рассматривать активное участие Германии в экономической блокаде как враждебные действия против себя, и выразило надежду, что на предложение союзников последует решительный отказ.{296}
Ответная нота германского правительства, направленная союзникам в конце октября, по существу содержала осторожный отказ от участия в военно-экономической блокаде. В ноте говорилось, что правительство Германии придерживается
