подрезаны крылышки».{327} В. И. Ленин отмечает, что «еще гораздо больше, хотя и не так ясна, победа, которую мы одерживаем в международном масштабе. Эта победа заключается во внутреннем разложении империализма, который не может послать своих войск против нас».{328}
Из анализа этих новых явлений В. И. Ленин заключал, что Советское государство стоит «накануне крупнейшего перелома к лучшему» в международном и военном положении, что «главные трудности уже позади».{329}
С конца 1919 г. В. И. Ленин тщательнейшим образом прослеживает и оценивает также результат воздействия нового фактора, который о течением времени стал проявляться все сильнее и сильнее, на политику государств Антанты в «русском вопросе» и на характер взаимоотношений между ними и Советской Россией. Он отмечает реакцию европейской буржуазной прессы на победы Красной Армии, суммируя ее точку зрения следующим образом: «Пожалуй, в России завязнешь, не лучше ли с ней мириться».{330} В докладе на VIII Всероссийской конференции РКП (б) В. И. Ленин уделяет особое внимание вынужденному признанию перемен в международных делах правящими кругами государств — участников интервенции.{331}
С этой точки зрения симптоматичными были первые, пока еще осторожные заявления Ллойд Джорджа в пользу смены тактики в отношении Советского государства на приеме у лорд-мэра Лондона 8 ноября 1919 г. и в палате общин 13 ноября 1919 г. Они представляли с его стороны зондаж настроений правящих кругов как в Англии, так и в других капиталистических странах. Смысл высказываний Ллойд Джорджа сводился к признанию провала прямой военной интервенции и к положению, что в связи с разгромом войск Колчака, Деникина и Юденича дальнейшая поддержка контрреволюционных сил в России потребует новых больших расходов, которые и так уже слишком обременительны. Поэтому, полагал он, вероятно, пора определить какой-то новый курс в отношении к Советской России, этой «русской загадке». Как бы мимоходом, в ответ на реплику во время своей речи в парламенте: «Как обстоит дело с блокадой?», — Ллойд Джордж, беззастенчиво искажая факты и, вероятно, желая дать понять, что новая ситуация может побудить изменить политику, нимало не смущаясь, отвечает: «Никакой блокады нет, кроме ледовой блокады».{332} Такая постановка вопроса, в сущности, учитывала реальный факт: с разгромом основных белогвардейских сил потерпел провал план отрыва европейской части Советской России от основных районов, откуда поступало сырье и продовольствие. «Экономическое окружение» и военно-экономическая блокада в таких условиях становились все более несостоятельными.
В правящих кругах США к концу 1919 г. также выявляются сомнения в целесообразности и перспективности использования любых военных форм борьбы с Советской властью. 9 декабря 1919 г. госсекретарь Р. Лансинг в меморандуме для президента Вильсона предлагает в связи с провалом интервенции использовать «экономические операции» в отношении России. Суть этой тактической линии состояла, согласно документу, в ведении торговли на ее территории через кооперативы, земства, думы и «ответственных лиц». Этим способом имелось в виду оказать содействие «чисто русским силам», которые могли бы прийти к власти, когда Советское правительство потеряет ее в результате экономических трудностей.{333} С другой стороны, особого оптимизма и в отношении этих мер лидеры США, по-видимому, не испытывали. Об этом свидетельствует последняя телеграмма из Вашингтона от 11 декабря 1919 г. представителя «омского правительства» Колчака: «Военные неуспехи и политические события в Сибири, а также сложность снабжения в тылу нашей армии колеблют уверенность американцев во Внутренней силе национального движения, что вынуждает их в общем к выжидательному положению».{334}
Другим важнейшим фактором, который все основательнее подрывал возможность проведения открытой политики военно-экономической блокады, стала позиция рабочего класса капиталистических стран, все решительнее выступавшего против интервенции и любых других форм борьбы империализма против Советской власти. В. И. Ленин говорил, что в этом смысле оказалась глубоко верной и подтвердилась «ставка на международную революцию».{335} И действительно, политика военно-экономической блокады Советской России вызывала все возраставшее недовольство и протесты со стороны рабочего класса, левосоциалистических групп, молодых коммунистических партий.
Экономическая блокада, означавшая самый откровенный террор империалистов Антанты по отношению к миллионным массам населения Советской России, натолкнулась на решительный протест рабочего класса всего Запада. В ноябре 1919 г. французская газета «Юманите» писала: «Объявив голодную блокаду против ни в чем не повинного населения, правительство Клемансо начертало этим самым линию действия для всех социалистов. Все наши чаяния и помыслы — вместе с Российской рабоче-крестьянской республикой. И мы призываем массы заклеймить правительство и вынести политике палачей осуждение, которое, вне сомнения, одобрит суд истории».{336}
В Италии, как отмечал В. И. Ленин, «дошло до того, что съезд социалистических партий единогласно принял резолюцию о снятии блокады с Советской России и возобновлении с нею торговых сношений».{337}В. И. Ленин имел в виду резолюцию протеста против блокады Советской России, принятую XVI конгрессом Итальянской социалистической партии, проходившим 5–8 октября 1919 г. в Болонье.{338} Все попытки итальянских правящих кругов побудить народ своей страны участвовать в блокаде и вооруженной интервенции против Советской России, отправлять в помощь контрреволюции солдат и транспорты с вооружением и припасами потерпели провал.{339}
Организовавшиеся осенью 1919 г. обе коммунистические партии США одной из главных своих задач считали кампанию «за то, чтобы поднять рабочих на борьбу за отмену блокады Советской России». На собраниях секций этих партий 7–9 ноября 1919 г. была принята резолюция: «Сорвем блокаду России!». Тогда же был выдвинут здесь и лозунг: «Руки прочь от России!».{340}
В сентябре 1919 г. по инициативе Федерации шахтеров, транспортников и железнодорожников Англии был создан национальный комитет «Руки прочь от Советской России». Комитет организовал митинги протеста против интервенции и блокады, проходившие в тысячных аудиториях самых больших залов многих городов Великобритании. В конце 1919 г. Британский конгресс тред-юнионов под давлением рабочих масс принял постановление — немедленно потребовать от правительства Англии снятия блокады и рассмотрения мирных предложений VII Всероссийского съезда Советов. В резолюции конгресса, переданной правительствам западных держав, содержался призыв к установлению мирных отношений, препятствием для которых оставались «вмешательство Антанты и голодная блокада».{341} Политика военно-экономической блокады вызывала широкий протест трудящихся в Скандинавских странах. Массовые демонстрации против блокады были организованы рабочими и прогрессивными студентами в октябре и ноябре 1919 г. в столицах Швеции и Норвегии, где уже в это время трудящиеся страдали от безработицы, вызывавшейся послевоенным сокращением экспорта и недогрузкой предприятий.
20 октября в Стокгольме состоялась 15-тысячная демонстрация, организованная социал-демократами в знак протеста против требования Антанты о присоединении нейтральных государств к военно-экономической блокаде Советской России. Ее участники направили в министерство иностранных дел делегацию, руководитель которой К. Винберг зачитал министру заявление, где содержался резкий протест против экономической
