Софья с готовностью ответила:
– Но и это было поручением мадам фон Лаутербах. Еще до моего отлета из Европы она дала мне папку и попросила депонировать в одном из банков в Эльпараисо сейф, где и хранить ее. Я так и сделала. Неужели она не сказала вам...
Она осеклась. Комиссар Умберто Гарсиа продолжил:
– Кроме того, был произведен обыск как вашего номера в отеле «Эксцельсиор», так и вашей квартиры в Бертране. В последней были обнаружены уличающие вас документы, в том числе распечатка банковского счета, на котором лежат почти сто тысяч франков, мадемуазель!
– Счет? Но я не имею понятия... – заговорила удивленная Софья. – А, наверняка это деньги моей бабушки, вы же знаете, она обладает большим состоянием, не исключено, что бабушка открыла на мое имя счет, а я даже не знала ничего.
Комиссар Гарсиа возразил:
– Счет был открыт неким Франциско де Сильвой. Вы знакомы с ним?
– Впервые слышу это имя, – ответила Софья.
Гарсиа пояснил:
– Де Сильва работает на мафию, выполняет разнообразные поручения. Мадемуазель, ваша бабушка не имеет отношения к данному счету!
Софья глубоко вздохнула и, опустив голову, спросила:
– Что со мной будет? Все уверены в моей виновности, и даже мне начинает казаться, что я причастна к ограблению. Но ведь это не так, сеньор комиссар! Ведь имеются свидетели, которые с легкостью подтвердят, что я... что я...
– Свидетели? – переспросил комиссар Гарсиа. – Какие свидетели? Некий мифический сеньор Себастьян Хоуп, который, как вы утверждаете, провел с вами вчерашний вечер и проживал в отеле, никому не известен.
Софья расплакалась. В комнату для допросов вошел комиссар Варгас. Не без радости взглянув на плачущую Софью, он сказал:
– Сеньора, сейчас мы подвергнем вас очной ставке. Вы утверждаете, что невиновны. Прошу вас, мадам!
В комнату вплыла Эстелла фон Лаутербах. Она была одета в белый костюм, шею обвивали жемчуга, руки облегали перчатки.
– Мадам! – воскликнула Софья. – Как я рада, что вы здесь! Уверена, что все немедленно прояснится!
Эстеллу передернуло. Она, делая вид, что не замечает Софью, уселась на краешек стула. Комиссар Варгас вкрадчиво спросил:
– Мадам фон Лаутербах, знакома ли вам эта молодая особа?
Он указал на Софью.
Директриса сквозь зубы произнесла:
– Ну конечно, это – Софья Ноготкофф-Оболенская.
– Великолепно, – продолжил Варгас. – Мадам, сеньора утверждает, что отправилась в аэропорт по вашей просьбе, чтобы забрать из камеры хранения некие бумаги. Что вы можете сказать по данному поводу?
Директриса слабо улыбнулась, и Софья вдруг подумала: все будет хорошо! Наверняка Варгас намеренно запугивал ее, выбивая признание, ему хотелось отличиться. А Эстелла расставит все по своим местам. Вот и комиссар Гарсиа на ее стороне...
– Боюсь, что Софья обманывает вас, – прижав к глазам крошечный кружевной платочек, заявила Эстелла. На ее ресницах мелькнули слезы, и директриса выдохнула: – Я не знаю, о чем она говорит! Я не давала ей поручения ничего забирать! Я позвонила Софье, чтобы узнать, как у нее дела, и она мне сказала, что плохо себя чувствует. Я не заподозрила неладного – еще бы, весть об ограблении музея подкосила нас всех! Я просила ее приехать в посольство, однако, увы, не смогла ее принять, так как у меня ужасно разболелась голова. А следующее, что я услышала про Софью, была новость о ее аресте в аэропорту Эльпараисо!
– Но, мадам! – воскликнула Софья. – Мадам, как вы можете...
– Это как вы можете, Софья! – с пафосом возразила Эстелла. – Сеньоры, я не ожидала, что Софья, которую я считала своей правой рукой, окажется причастной к столь жуткому преступлению. Мало того, что она работала вместе с грабителями, так эта особа пытается сейчас очернить и меня!
– Вы лжете, мадам! – закричала, поднимаясь со стула, Софья.
Щеки ее пылали, она не могла спокойно взирать на то, как Эстелла без зазрения совести лжет и разыгрывает из себя ничего не ведающую.
– Мадам, вы... вы... Прошу вас, скажите правду!
– Я сказала правду, – заявила Эстелла. – Сеньоры, оградите меня от нападок этой неуравновешенной особы!
И тут Софья схватила со стола бокал и швырнула его в Эстеллу. Директриса взвизгнула, бокал, угодив в стену, разлетелся на осколки. Комиссар Варгас бросился на Софью, скрутил ей руки и заорал:
– Вот ты и призналась, мерзавка! У тебя сдали нервы, ты пыталась напасть на мадам фон Лаутербах, которая разоблачила твои козни!
Комиссар Гарсиа оттащил Варгаса и, обращаясь к Эстелле, заметил:
– Мадам, вынужден вам напомнить, что ваше заявление записывается на пленку. Вы настаиваете на вашей версии событий?
– Ну конечно! – сказала директриса. – Мне жаль вас, Софья. Вы совершили тяжкое уголовное преступление, так найдите в себе мужество сознаться в этом!
– Благодарю вас, мадам, – произнес комиссар Варгас и распахнул перед Эстеллой дверь. – Желаю вам всего наилучшего! Увы, вам придется выступить в суде. – Затем Варгас крикнул: – Эй, конвоиры, отведите арестованную в камеру!
В комнату для допросов вошли двое полицейских. Один из них грубо поднял Софью со стула, другой нацепил наручники.
– Ну-ка, шевелись! – услышала Софья и почувствовала удар в спину.
Они прошли по коридору и остановились перед общей камерой, в которой сидело несколько женщин. Софья услышала улюлюканье и дурашливые крики:
– Посмотрите, кого к нам привели! Ого, симпатичная-то какая пташечка! Это та графиня-герцогиня, которая вчера помогла музей грабануть? Иди-ка сюда, красавица, мы тебя приласкаем...
Один из охранников распахнул решетку и впихнул Софью в вонючую камеру.
* * *
– Что ты там молол про невиновность? – спросил комиссар Варгас своего коллегу Гарсиа. – Таким образом пытался склонить девчонку к признанию, что ли? Ну, оно нам и не требуется! Мадам фон Лаутербах станет главной свидетельницей обвинения.
– Ты ей веришь? – спросил Умберто Гарсиа.
Они покинули комнату для допросов и поднялись на второй этаж.
Варгас уставился на коллегу и спросил:
– Что значит, верю ли я ей? Конечно, я ей верю!
– Почему? – задал вопрос Гарсиа.
– Потому что она говорит правду! – заявил Варгас. – Разве история, рассказанная девчонкой, не смехотворна? Если верить ей, так она стала жертвой вселенского заговора!
– Но и оснований доверять мадам фон Лаутербах больше, чем Софье, нет, – пояснил Умберто Гарсиа.
– Ну ты даешь! – взвился Варгас. – Дело яснее ясного: Софью элементарно использовали – мафиози проплатили ей за то, чтобы получить информацию о системе сигнализации в музее, изъяли драгоценности и наверняка уже покинули страну. Девчонка тоже хотела драпануть, но не успела.
– Не успела, потому что кто-то позвонил в полицию и сообщил, что если мы отправимся в аэропорт, то сможем поймать подозреваемого, желающего убежать за границу, – задумчиво проговорил Гарсиа. – Как-то не сходится...
– Что не сходится? – огрызнулся Варгас. – Девица потеряла голову и решила, как и те, на кого она работала, смыться. К тому же они пытались убить ее прошедшей ночью! Софья поняла, что если задержится в Эльпараисо, попытка может снова повториться.
– Не сходится, – упрямо повторил Гарсиа. – Наверняка решение о том, что Софью придется ликвидировать, если мы предположим, что она имеет отношение к ограблению, было принято в самом начале. Но тогда почему на ее имя был открыт счет, а ей вручены деньги и даже колье стоимостью в полтора миллиона? Знай бандиты, что она умрет, они бы никогда не выбросили на ветер столько денег!
– Хотели усыпить ее бдительность, – предположил Варгас. – Да и какая разница? Всем понятно, что Софья виновна. Она упирается, корчит из себя наследницу миллионов, но ничего, в камере ее обломают...
– Почему схема сигнализации, которую Софья якобы передала бандитам, осталась в банковской ячейке? Ведь преступники должны были забрать ее с собой!
– Какая теперь разница! – повторил Варгас.
– Какой ей смысл вообще идти на это преступление? – продолжал размышлять вслух Умберто Гарсиа.
– Понятно, что ради денег! – выпалил Варгас.
– В том-то и загвоздка: я проверил, у Софьи Ноготкофф-Оболенской предостаточно и своих. Ее бабка чрезвычайно богата, и хотя Софья не живет вместе с ней, а снимает отдельную квартирку, старая княгиня финансово поддерживает внучку. Софье не имело смысла рисковать репутацией и головой ради ста пятидесяти тысяч – не бог весть какой для нее суммы.
– А ожерелье? – настаивал Варгас. – Оно стоит полтора миллиона! Ради таких денег и богатые наследницы поступятся принципами!
– Вот-вот, ожерелье... Чего я не понимаю, так это почему ее мнимые сообщники вообще решили поделиться с ней добычей. Они же хотели убить ее, ведь так? И в то же время отдают Софье редкостное колье баснословной стоимости. Ты же знаешь подобных типов – они удушатся ради пяти реалов, не говоря уж о полутора миллионах долларов. Да и Софья, если мы примем за аксиому то, что она решила скрыться из страны, не настолько глупа, чтобы вывозить ожерелье в багаже.
