Наконец дверь раскрылась, на пороге появились комиссар Умберто Гарсиа и невысокий рыхлый рыжеволосый мужчина в клетчатом костюме, представившийся комиссаром Варгасом.
– Сеньора, – произнес он вкрадчиво, – мы видим, что вы устали, но еще мы хотим как можно быстрее закрыть это дело. Улики, которые находятся в нашем распоряжении, свидетельствуют о вашей виновности.
– Я не совершала нападения на музей! – закричала Софья. – Если я арестована, то хочу, чтобы мои интересы представлял адвокат. Я – подданная великого княжества Бертранского.
– Нам это известно, – ответил комиссар Гарсиа. – Однако граждане других государств, совершившие преступления на территории республики Коста-Бьянка, подпадают под нашу юрисдикцию.
– Я охотно верю вам, сеньора, – продолжил комиссар Варгас, – что вы не совершали налета на музей лично и не принимали участия в убийствах. Сообщите нам, кто это сделал? Кому вы рассказали об устройстве системы сигнализации и о том, как ее отключить?
Софья в ужасе уставилась на комиссара. О чем он ведет речь? С чего он взял, что ей известны такие вещи? Почему они решили... Девушка вспомнила о чемодане с билетами и ожерельем. Вместо того чтобы отвечать на вопросы, она сама спросила:
– Вы связались с мадам фон Лаутербах? Я уверена, что произошедшему имеется простое логическое объяснение.
– Разумеется, мы связались с мадам фон Лаутербах, – ответил Варгас. – И вы правы, логическое объяснение очень простое: ваша начальница ни о чем не имеет ни малейшего понятия. Сеньора Ноготкофф-Оболенская, прекратите ломать дешевую комедию и сознайтесь. Не имеет смысла втягивать в эту историю невинных людей...
– Она не знает? – только и промолвила Софья. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. – Этого попросту не может быть! Вы уверены, что задали мадам фон Лаутербах верный вопрос? Конечно же, вы что-то напутали! Я хочу поговорить с ней лично! Не может быть, чтобы она забыла о своей просьбе!
Комиссар Варгас с любопытством посмотрел на Софью:
– Сеньора, я поражаюсь вашему хладнокровию. И вы, и мы знаем, что все, сказанное вами, выдумки и бредни. Но, несмотря на то что вас уличили и ваша ложь шита белыми нитками, вы бездумно продолжаете на ней настаивать. Могу отчасти понять ваше душевное состояние: еще бы, вы хотели бежать из Коста-Бьянки, прихватив весомую сумму в долларах и ожерелье, цена которого не менее полутора миллиона долларов – этого бы хватило вам надолго! – но вместо того, чтобы оказаться в салоне самолета, вы попали в тюрьму. Если бы не анонимный звонок, мы бы и понятия не имели, что вы отправились в аэропорт...
– Анонимный звонок? – потрясенно переспросила Софья. В ее голове все смешалось, девушка жалобно прошептала: – Клянусь вам, я не причастна к ограблению... Ведь имеются свидетели, что я...
Комиссар Умберто Гарсиа, до сих пор молчавший, вступил в разговор:
– Мадемуазель, чтобы доказать свою невиновность, вы должны прояснить кое-какие пункты, вызывающие массу вопросов. Начнем с вашего утверждения о том, что вы не знали о содержимом чемодана, что он вам не принадлежит, что вы не собирались бежать в Австралию. И это невзирая на наличие билета на ваше имя!
– Билет? Но я не покупала его, – произнесла Софья. – Его мог купить кто угодно.
– Полнейшая нелепица! – рявкнул комиссар Варгас. – Зачем кому-то, кого зовут не Софья Ноготкофф-Оболенская, приобретать билет на ваше имя? Воспользоваться им посторонний человек все равно не сможет. Сеньора, прекратите свои жалкие уловки и сознайтесь!
Умберто Гарсиа участливо спросил у Софьи:
– Вы хотите пить?
Девушка кивнула. Комиссар налил из графина воды и подал Софье. Она с жадностью припала к бокалу. Немного подождав и позволив девушке собраться с мыслями, Умберто Гарсиа продолжил:
– Мадемуазель, вы должны войти в наше положение: улик, которые свидетельствуют о вашей виновности, так много, что оставить их без внимания мы не имеем права. Итак, вы категорически отрицаете то, что причастны к ограблению, и заявляете, что не имели понятия о чемодане?
– Повторяю, мадам Эстелла фон Лаутербах просила меня забрать бумаги, кажется, страховые полисы, из камеры хранения в аэропорту, – сказала Софья.
Комиссар Варгас недобро рассмеялся:
– Вы понимаете, насколько невероятно звучит ваше заявление, сеньора? Для чего кому-то, в частности, мадам фон Лаутербах, понадобилось прятать полисы в камеру хранения? На вашем месте я бы выдумал что-либо подостовернее!
– Клянусь, я говорю правду! – закричала Софья. – Эстелла все вам подтвердит...
Девушка осеклась, вспомнив то, что недавно сказал комиссар Варгас: Эстелла, мол, ни о чем не знает. Но как же так?
– Сеньора, вижу, что вы не желаете сотрудничать со следствием и упорно настаиваете на своей смехотворной, не выдерживающей никакой критики версии, – промолвил Варгас.
Потирая виски, Софья пробормотала:
– Сеньоры, у меня ужасно болит голова, я не хочу... я не могу больше отвечать на ваши вопросы... Пожалуйста, оставьте меня в покое!
Злобно ухмыльнувшись, Варгас ударил по столу кулаком так, что звякнул графин, и проорал Софье в лицо:
– Признавайтесь! Это единственный шанс смягчить приговор! Подпишите признание, и вы отправитесь в камеру, где сможете делать все, что вам заблагорассудится. Мы ждем признания!
Софья задрожала, комиссар навис над ней, как будто желая ударить. Он схватил ее за плечи и начал трясти. Софья простонала:
– Сеньор комиссар, прошу вас, я ничего не знаю! Вы не имеете права так вести себя со мной!
– Не имею права? – взревел Варгас и смел со стола графин. Тот, упав на бетонный пол, раскололся. – Не ты, гадкая воровка, будешь указывать мне, на что я имею право, а на что – нет! Давай колись! Тебе не светит ничего хорошего! Ну, чего молчишь? Живо открывай рот и повторяй за мной: «Я работала на грабителей, я поставляла им информацию... я работала на грабителей, я поставляла им информацию... я работала на грабителей, я поставляла им информацию...»
Софья уже не могла сопротивляться, ей хотелось одного – чтобы допрос немедленно прекратился.
– Я... работала... работала... – пролепетала она.
Варгас, толкнув ее в грудь, завизжал:
– Что ты мямлишь, тварь? Говори громче! Ну!
– Я работала на... – выдохнула Софья и запнулась.
Комиссар схватил ее за волосы и крикнул:
– На кого ты работала? Признавайся, сука! Ведь на мафию, так? Ну, отвечай! Отвечай, говорю я тебе!
– Мне больно, – прошептала Софья.
Варгас расхохотался:
– Тебе больно? Отпущу, когда ты сознаешься! Ну, ведь ты с мафией скорешилась, аристократка? Чего замолкла?
Софья собралась с силами и заговорила:
– Да, я работала на...
– У меня имеется еще несколько вопросов, – прервал ее комиссар Гарсиа.
Варгас с ненавистью посмотрел на коллегу и зашипел:
– Она же была готова сделать признание, а ты этому помешал! Ты что, свихнулся, Умберто?
Комиссар Гарсиа отпихнул Варгаса от стула, на котором сидела Софья, и произнес:
– Мадемуазель, расскажите нам все, что вам известно. Обещаю, никто вас больше и пальцем не тронет.
– А, понимаю, играешь в плохого и хорошего следователя, – шепнул ему на ухо Варгас и громко заявил: – Ну что ж, сволочь, ты надоела мне, пойду покурю, позволю тебе поговорить с комиссаром Гарсиа. Но если ты не сознаешься до того, как я вернусь, держись у меня, кураторша музея!
Он вышел из комнаты допроса, громко хлопнув дверью. Софья вздрогнула и всхлипнула. Комиссар Гарсиа потрепал ее по плечу и сказал:
– Мадемуазель, не обращайте внимания на моего коллегу, он не причинит вам вреда, я прослежу за этим.
– Но почему вы мне не верите? – взмолилась Софья. – Я же говорю правду!
Комиссар Умберто Гарсиа, взглянув на арестованную, ответил вроде бы совершенно серьезно:
– Я вам верю, мадемуазель.
– Но как же так? – проронила девушка. – Вы меня арестовали...
– Мы не могли вас не арестовать, – вздохнул комиссар. – Улик было много, я бы даже сказал, слишком много. Не сделай этого я, в аэропорт отправился бы комиссар Варгас или кто-то иной, мадемуазель. Итак, вы обещали мне поведать обо всем, что произошло с вами за последние сутки. Вернемся к открытию выставки великокняжеских драгоценностей...
Софья с благодарностью взглянула на комиссара и, собравшись мыслями, подробно изложила все события, имевшие место прошлым вечером и ночью.
Гарсиа, прикрыв глаза, слушал ее. Когда Софья смолкла, он, снова вздохнув, констатировал:
– Мадемуазель, вынужден сказать, что никто не поверит вашим словам. Никто – кроме меня!
– Вы мне верите? – воскликнула Софья. – Значит, сеньор комиссар, меня отпустят?
– Это не в моей власти, – ответил Гарсиа. – Однако давайте вернемся к фактам. В чемодане, неизвестно каким образом оказавшемся в камере хранения, забрать из которой некие документы направила вас мадам Эстелла фон Лаутербах, обнаружились почти шестьдесят тысяч долларов и ожерелье из числа драгоценностей, украденных всего несколько часов назад из музея. В банковской ячейке, снятой вами чуть больше двух недель назад, мы обнаружили папку с подробной схемой сигнализации историко-искусствоведческого музея, мадемуазель. Как вы можете объяснить это?
