А потом смотрю, а девочка с некоторого времени всё в тёмных очках.
И тут голос сзади.
«Это Марк и Джерри, дети мои. Марк сейчас адвокат, в Нью-Йорке давно уже живёт, не в нашей глуши. А Джерри в музыку пошла, играет в группе».
И тут меня как током прошибло.
«Blind Jazz», — говорю.
«Да, — она удивилась, слышно было, — Вы их знаете?»
Ну, я замялся, говорю, на концерте как-то был, диск есть.
Ей приятно было, ямочки на щеках появились, гордость за дочь прямо на лице видна.
«Она у меня молодец», — говорит.
И тут я смотрю, а на стене плакат, небольшой совсем, типа постера из журнала. И там — она, Джерри, такая, как я её тогда, год назад, видел, в том самом цилиндре, в чёрных очках, с этой огромной бас-гитарой. И я не удержался, спросил.
«А что с ней случилось?» — спрашиваю, а сам на чёрные очки указываю.
Она понурилась сразу, как-то, постарела.
«У неё лошадь была. Ричард ей подарил на пятилетие. Она с тех пор с лошадью не расставалась, наездница была хоть куда. Ей все прочили будущее наездницы. К восьми годам любого коня могла объездить».
Ну, ты понимаешь, Сэм, я своими словами пересказываю. В общем, сбросила её лошадь, та самая, первая, её любимица. Мэг её звали, эту лошадь. Сбросила и копытом ещё ударила. По голове. Сотрясение, трещина в черепе, но всё зажило, нормально. Только зрение пропало. И уже не восстановилось. Вот.
Представляешь, Сэм, она — на самом деле слепая. Они все там, эти музыканты, все остальные — клавишник, ударник, саксофонисты, они же зрячие. Они обычные. И они, получается, на ней выехали, они эту штуку со слепотой придумали, потому что она слепая. И они играли, имитируя, что они не видят, а она — по-настоящему. Она и в самом деле слепая.
И я тогда спросил у неё — у матери, в смысле — она слышала песню о любви к лошадям?
И вот тогда она расплакалась. Расплакалась по-настоящему, и уже про ужин забыла, и про гордость за детей, и про Ричарда, это, верно, мужа так звали. В общем, глаза она на меня поднимает и спрашивает: а откуда я эту песню знаю.
Джерри мне пела, говорю.
А она наклонилась ко мне и обняла меня, точно как мать сына, и всё плачет, и плачет, и обнимает меня. А я молчу, потому что не знаю, что сказать.
Представляешь, Сэм, как нужно любить эту чёртову лошадь? Она же девочку инвалидом сделала на всю жизнь, всё ей перевернула, всё испортила. А я тут понял, что в песне — всё правда было. Всё, до последней строчки. Я прямо как вживую увидел, как лошадь умирает, а слепая девушка гладит её и плачет. И пишет эту песню потом, и поёт, только не на сцене, потому что нельзя это на сцене петь. Она только для избранных её поёт. Почему я попал в их число — ума не приложу.
Вот и всё, Сэм. Она покормила меня ужином, и всё рассказывала про Джерри, и про Марка, и про Ричарда, и про лошадей, про Мэг особенно.
А я вот теперь уже второй день отойти не могу. И у меня в голове вертится эта песня. Вертится и вертится, и никак не хочет уходить.
Плесни-ка ещё, Сэм. Спасибо.
Шэннон МакКормик
Рассказ написан для конкурса РБЖ «Азимут». Тема — «Океан». Рассказ занял 42-е место.
1.
Шэннон МакКормик просыпается, как обычно, в семь утра, согласно внутреннему распорядку. Саймон спит, его большая рука, поросшая жёсткими чёрными волосами, лежит поверх одеяла. Шэннон соскальзывает с кровати, надевает халатик, не прикрывающий даже её костлявые коленки, и идёт на кухню. Она оглядывается в дверях и смотрит на спящего Саймона преданными собачьими глазами. Так происходит каждый день. Саймон спит, и нужно приготовить ему кофе к половине восьмого. В восемь он уже уходит на работу.
Саймон никогда не говорит о работе. Шэннон знает, что он строитель, но что конкретно он делает, она не знает, и, в общем, ей это неинтересно. Может быть, он каменщик. Может быть, он штукатур. Когда он возвращается домой, от него пахнет только потом. От него не пахнет древесной стружкой, как пахнет от плотника. Не пахнет краской, как пахнет от маляра. От него пахнет потом, и он сразу идёт под душ, и Шэннон идёт за ним; она трёт ему спину, и грудь, и он целует её, и потом происходит то, что и должно происходить, а потом они идут в кухню, и она кормит его ужином.
Шэннон кладёт в кофе-машину три ложки кофе, потому что Саймон любит крепкий кофе, и никакой другой, именно крепкий кофе без сахара и сливок. Он не разрешает ей есть сахар, потому что от него толстеют, а он хочет, чтобы она оставалась худышкой. Кофе-машину нужно включить через десять минут, чтобы кофе был готов точно к тому времени, когда Саймон придёт на кухню.
Она зажигает плиту, режет хлеб, капает на сковороду подсолнечным маслом и плавит над хлебом сыр. К этому моменту Саймон уже умывается, и когда он выходит из ванной, аромат свежих тостов тянет его на кухню, точно поводок. Шэннон улыбается Саймону, но он обычно сердит по утрам, и в ответ на её приветствие бурчит что-то неразборчивое и шлёпает её по ягодицам. Шэннон отскакивает и снова смотрит на Саймона преданно, как собака. Саймон ворчит по поводу подгоревших тостов, пьёт свой крепкий кофе и листает случайно попавшую на кухонный стол газету с объявлениями.
Саймон запирает Шэннон в квартире, когда уходит на работу. Он может этого и не делать: она всё равно никогда не выйдет, если он этого не разрешит, потому что лучше Саймона нет никого, и каждое его слово — это закон. Она убирает квартиру, вычищает каждую щёлочку, тщательно протирает полочки с безделушками, которые иногда покупает Саймон для неё, потом до зеркального блеска вылизывает пол двумя разными тряпками. Она моет окна два раза в неделю, чтобы ни одна пылинка не заслоняла вид на город.
Их квартира находится высоко, это обычная арендуемая квартира на двадцать девятом этаже высотного дома. В солнечный день Шэннон видит воздушный шар, который поднимается откуда-то из-за гор. Саймон говорит, что это метеорологический аэростат, но таких сложных вещей Шэннон не понимает и понимать не хочет.
Самое сложное — это вымыть ванную комнату. Саймон ремонтирует вытяжку каждые две недели, но она всё равно засоряется и ломается. Месяц назад Саймон установил новый вентилятор, но он тоже сломался. Саймон говорит, что соседи сверху высыпают в вентиляционную шахту какой-то мелкий мусор, и он попадает в лопасти вентилятора. Саймон говорит, что он хочет объединиться с соседями с нижних этажей и подать домовладельцу коллективную жалобу. Шэннон не будет подписывать никакие жалобы: она так решила. Нельзя делать человеку плохо, даже если он сделал плохо тебе. Хотя если Саймон очень попросит, она готова подписать всё, что угодно.
Пар уходит из ванной только если оставлять дверь открытой. Он застывает разводами на стенах, и эти разводы хорошо видны, если посмотреть под определённым углом. Шэннон драит стенки ванной с порошком, который купил Саймон. Это отличное средство, Саймон никогда не покупает плохих вещей.
У них нет телевизора. Саймон рассказывает Шэннон все новости, и этого хватает. Саймон говорит, что по телевизору показывают всякую чушь, которую ей будет неинтересно смотреть. Она верит ему на слово, потому что Саймон никогда её не обманывает. Саймон честный.
У Саймона есть портативный DVD-проигрыватель. Саймон приносит для Шэннон фильмы, которые они смотрят вместе. Они смотрят комедии, иногда мелодрамы. Однажды Саймон показал Шэннон боевик. Шэннон не понравилось: в этом фильме много стреляли и убивали людей. Шэннон сказала Саймону, чтобы в следующий раз он смотрел такие фильмы без неё.
Чаще всего они смотрят эротические фильмы. Саймон говорит, что по этим фильмам можно научиться тому, как правильно любить. Шэннон кажется, что она всё делает прекрасно. Потому что Саймон всегда доволен ей, и она довольна тем, что он доволен.
Иногда Саймон приносит ей книги. Это романы на разные темы, написанные разными авторами. Саймон обещает, что когда-нибудь они поедут посмотреть мир, как только он накопит достаточно денег. Саймон очень заботливый: он не хочет, чтобы Шэннон работала. Добытчиком в семье должен быть мужчина, говорит он. Поэтому Шэннон делает работу по дому: она стирает, убирает, гладит, готовит. Саймон приносит все продукты, чтобы Шэннон не нужно было идти в магазин. Шэннон обычно пишет для Саймона список того, что ей нужно.
Мама Шэннон умерла очень рано. Шэннон не было и шести лет. Но Шэннон помнит, как мать читала ей мифы Древней Греции. Никаких других сказок Шэннон не помнит, а мифы помнит очень хорошо. Особенно она любила — и любит до сих пор — Нептуна. Она представляет себе, как он, грозный полуобнажённый мужчина с окладистой бородой и трезубцем в руке появляется из морских волн и призывает ураган. Саймон обещал свозить Шэннон на море.
Шэннон читала про океан и видела его в фильмах. Порой, когда Саймона нет дома, Шэннон запирается в ванной и играет. Она не хочет, чтобы Саймон был свидетелем её ребячества. Она наполняет ванну водой, наливает туда пенообразователя (она любит пену, и Саймон знает об этом). Она садится на пол рядом с ванной, вдыхает аромат мыла и водит рукой по воде, чтобы получился небольшой шторм. Когда Шэннон закрывает глаза, она видит Нептуна. Он появляется из своего микроокеана, грозно потрясает трезубцем и разговаривает с Шэннон.
