Пока Роза говорила, она подсоединила два лежащих на полу кабеля к телевизору и включила телевизор и видеомагнитофон. Каждое ее движение сопровождалось звоном браслетов, и комната наполнилась запахом лилий. Она взяла кассету, лежавшую на столе рядом с одним из видеомагнитофонов, и сунула ее в щель.
– Вот. Сейчас все будет.
Мы уселись в кресла, она развернулась немного боком, так, чтобы видеть мое лицо. Экран загорелся, и на нем появилось нечто, больше всего напоминающее падающий снег. Секунд десять все было тихо, а потом телевизор ожил, и перед нами появился Мейнард собственной персоной – любезный, лощеный. И пока звучал представлявший его голос за кадром, нам была предоставлена полная возможность полюбоваться его блестящими лацканами и шелковым галстуком. Корреспондент задал несколько безобидных вопросов. Во время несколько высокомерных ответов Мейнарда камера то и дело показывала кивающего и улыбающегося корреспондента. Сам корреспондент был мне неизвестен. Мужчина лет тридцати пяти, с неброскими чертами – в глаза бросался лишь холодный, расчетливый, отстраненный взгляд. "Прозектор", – подумал я. Он мне сразу не понравился.
В ответ на вопрос, как ему удалось разбогатеть, Мейнард сказал, что он "пару раз" приходил на помощь терпящим бедствие, но в основе своей здоровым компаниям, ставил их на ноги с помощью своих капиталовложений, а когда оказывалось, что они не в состоянии ему уплатить, приобретал их, чтобы спасти от ликвидации. "К выгоде всех заинтересованных сторон", – мягко заметил он.
– Кроме прежних владельцев? – поинтересовался корреспондент, но вопрос был задан просто, без подковырки.
Голос Мейнарда ответил, что, разумеется, прежние владельцы получили щедрую компенсацию.
– А что потом? – спросил корреспондент все тем же вежливым тоном.
Мейнард ответил, что, естественно, если ему подворачивалось выгодное предложение, он перепродавал предприятие, а деньги снова вкладывают в какую-нибудь нуждающуюся фирму. Покупка, перепродажа и слияние предприятий весьма целесообразны, если речь идет о сохранении рабочих мест и о получении значительных прибылей. Он, Мейнард, сделают свой скромный вклад в развитие промышленности и обеспечил многих людей надежными рабочими местами. Была очень благодарная работа чисто с человеческой точки зрения. И Мейнард, и корреспондент говорили культурным, ровным тоном. В целом было ужасно скучно.
Отрывок кончился тем, что корреспондент поблагодарил Мейнарда за интересную беседу и на экране появился снимок Мейнарда, с благородным видом смотревшего в объектив.
Экран снова покрылся черно-белым снегом, словно и его одолела смертельная скука.
– Это Аллардек-благодетель, – сказала Роза, звякнув браслетами и скрестив длинные ноги. – Вы с ним знакомы?
– Знаком.
– Ну вот, а теперь Аллардек – жадный хищник.
– Я и с ним знаком, – сказал я. Она лукаво взглянула на меня, глядя, как я смотрю на снег на экране, пока наконец экран не ожил снова. Перед нами опять появился обаятельный Мейнард, снова прозвучал голос за кадром и первые безобидные вопросы. Но когда корреспондент начал расспрашивать подробнее о перекупленных им фирмах, запахло жареным. На этот раз голос корреспондента был резким и обвиняющим, рассчитанным на то, чтобы возбудить защитную реакцию.
Мейнард некоторое время сдерживался и вел себя скорее самоуверенно, чем раздраженно. Эти ответы вошли в передачу. Но постепенно его проняло, вежливость улетучилась, он повысил голос и начал размахивать руками.
– Я действую в соответствии с законом! – тяжеловесно говорил он корреспонденту. – Ваши инсинуации постыдны! Когда должник не может уплатить, кредитор вправе забрать в уплату его имущество. Так поступает государство.
Это делается по суду. Таков закон. Разрешите вам сообщить, что, к примеру, если владелец скаковой лошади не может уплатить тренеру за содержание, тренер вправе продать его лошадь, чтобы покрыть убытки. Таков закон. Более того, такова естественная справедливость!
Корреспондент упомянул о бесчестных держателях закладных, которые промышляли тем, что по суду оттягали недвижимость у владельцев. Он спросил, правда ли, что Мейнард одолжил деньги одному семейству, владевшему многоквартирным домом, когда этим людям не хватало доходов от квартирной платы на проведение ремонта, которого требовали власти? И правда ли, что после того, как ремонт был сделан, он, Мейнард, потребовал деньги обратно? А когда оказалось, что заплатить эта семья не может, он сказал, что заберет в уплату дом, тем более что их семье от него все равно только одно разорение? И не правда ли, что после этого дом пошел какими-то таинственными трещинами, так что несчастным владельцам ничего не оставалось, как оставить его? И не правда ли, что после этого он, Мейнард, снес дом и продал землю строительной компании, что принесло ему в десять раз больше денег, чем он ссудил домовладельцам на ремонт?
К этому времени инквизиторские манеры корреспондента сделались очевидными. Каждый его вопрос звучал словно обвинение. Мейнард с нарастающей яростью отвечал:
– Не ваше дело!
– Это было давно.
– Строение разрушилось из-за того, что под ним проходила линия метро.
– Эта семья была только рада избавиться от такой обузы.
– Я не буду отвечать на такие вопросы!
Последнюю фразу он буквально выкрикнул. Корреспондент сделал успокаивающий жест, непринужденно развалившись в кресле. Все это несколько утихомирило Мейнарда, хотя заметно было, что он с трудом сдерживает гнев. Во всяком случае, злобный оскал остался при нем. Весь лоск и благородство испарились. Коварный корреспондент самым дружелюбным тоном продолжал:
– Вот вы тут упомянули лошадей. Насколько я понимаю, ваш отец был тренером скаковых лошадей и вы в свое время работали у него помощником?
– Да, – нелюбезно ответил Мейнард.
– А что вы можете сказать о перспективах вложения капиталов в чистокровных лошадей?
Мейнард ответил, что на этом тоже можно сделать капитал, если руководствоваться советами экспертов.
– Но ведь в данном случае вы и сами, можно сказать, эксперт?
Мейнард пожал плечами.
– Может быть.
– А не расскажете ли вы нам, – вкрадчиво спросил корреспондент, каким образом вы приобрели своего коня Метавейна?
– Я получил его в качестве возмещения за неуплаченный долг, – напряженно ответил Мейнард.
– Так же, как и прочие свои предприятия?
Мейнард не ответил.
– Метавейн оказался замечательным конем, не так ли? И вы продали его долями и выручили за него по меньшей мере четыре миллиона фунтов – самый крупный куш, который вам удалось сорвать, даже крупнее, чем за патенты "Борн Бразерс". Не поговорить ли нам об этих двух предприятиях? Прежде всего расскажите нам, какую часть плодов своих махинаций вы уделили прежним владельцам Метавейна или фирмы "Борн Бразерс"?
– Слушайте, вы! – взорвался Мейнард. – Если бы у вас была хотя бы десятая доля моего делового чутья, вы бы занялись чем-нибудь полезным, вместо того чтобы из зависти цепляться к честным людям!
Он резко встал и решительно удалился из поля зрения камеры, сорвав микрофон, приколотый к галстуку, и швырнув его на пол. Корреспондент не пытался остановить его. Вместо этого он повернулся к камере и с хорошо разыгранным негодованием сказал, что среди больших и малых предприятий, воспользовавшихся "услугами" мистера Аллардека, были такие, как "Даунс и компания"
(печатные работы), "Бенджи Фаст Фуд", "Здоровая жизнь" (спорттовары), садоводческая фирма "Эпплвуд", "Перфлит Электронике" и "Борн Бразерс" (светотехника).
Он сообщил, что в активе имущества фирмы "Борн Бразерс" позднее обнаружились всеми забытые патенты на особые радиолампы, в которых как раз в то время возникла нужда в промышленности. Как только фирма перешла в руки Мейнарда Аллардека, он продал эти патенты на условиях получения отчислений с каждой партии и с тех пор стрижет купоны. А что же прежние владельцы фирмы?
Корреспондент покачал головой. Прежние владельцы даже не догадывались, чем они владели, пока их имущество не уплыло безвозвратно. Но знал ли Мейнард Аллардек, что он приобретает? Почти наверняка знал! Тут корреспондент злобно улыбнулся и прикончил жертву. Если бы Аллардек сказал владельцам фирмы, что пылится у них в папках, они бы могли спокойно выбраться из своих финансовых затруднений и еще обогатились бы!
Самодовольная ухмылка корреспондента исчезла в очередном снежном вихре, и Роза Квинс лениво встала, чтобы выключить телевизор и магнитофон.
– Ну как? – спросила она.
– Гнусно.
– И все?
– А почему они не показали в "Секретах бизнеса" эту запись? Они ведь явно нарочно подзуживали Мейнарда. Зачем же они сгладили результаты?
– Я уж думала, вы так и не спросите! – Роза привалилась боком к одному из столов, глядя на меня ехидно и насмешливо. – Я полагаю, что им заплатили.
