– Нестор сказал, что он возьмется за это с радостью, если это тот самый Аллардек, который попортил столько крови ему.
– И вы даже не подумали о том, на что вы обрекаете Бобби?
– Эрскин обнаружил, что поставить "жучок" на телефон Аллардека он не может. Решили взяться за сына.
– Вот сволочи!
– Н-ну... да, пожалуй...
– И еще развозили номера всем поставщикам Бобби!
Лорд Вонли не стал особенно извиняться, просто сказал:
– Нестор говорил, что тогда эта история наделает больше шуму. Собственно, ведь так оно и вышло?
Мы вышли из гостиной в прихожую. Лорд Вонли сам сообщил мне то, о чем я хотел спросить: на чем был основан их союз с Полгейтом. На общей ненависти к Мейнарду.
– Вы воспользуетесь этим фильмом, чтобы помешать планам Мейнарда? спросил я. Он покосился на меня.
– Но ведь это шантаж... – вкрадчиво заметил он.
– Разумеется.
– Пятьдесят тысяч фунтов! – сказал он. – Да за такое сокровище это же не деньги!
Мы вошли в кухню и снова остановились.
– "Глашатай" – уже третья газета, у которой были проблемы с компанией Аллардека, – сказал лорд Вонли. – Одна за другой... он не успокоится, пока не приобретет какую-нибудь газету в личную собственность.
– Он одержимый, – сказал я. – И к тому же он всю жизнь хотел властвовать, хотел, чтобы перед ним ползали на брюхе. Хотел стать лордом.
У лорда Вонли отвисла челюсть. Я рассказал ему про деда и про девятилетнего Мейнарда.
– И он не переменился, – сказал я. – Он до сих пор хочет того же.
Сперва "сэр Мейнард", потом "лорд Мейнард". Но вы не беспокойтесь, это ему не светит. Я отправил копию фильма тому же человеку, которому ваша благотворительная организация посылала письмо с рекомендацией.
Лорд Вонли был ошарашен.
– Откуда... откуда вы знаете про письмо?
– Я его видел, – сказал я. – Мне показали. Я хотел знать, кому может быть известно, что Мейнард добивается рыцарского титула, и мне показали это письмо с вашей подписью.
Лорд Вонли покачал головой, видимо поражаясь причудливости жизни. Мы прошли через кухню и вышли на улицу. Было холодно. Во дворе горели фонари.
Часть денников была открыта, и там возились конюхи. Привычная картина, вечер в конюшнях...
– А почему вы пытались помешать мне поговорить с Хью? – спросил я.
– Я был не прав. Теперь-то я это понимаю. Но тогда... Вы ведь требовали от Нестора огромной компенсации. Он хотел одного – отобрать у вас "жучок" и заткнуть вам рот. – Лорд Вонли развел руками. – Видите ли, никто ведь не предполагал, что вы можете сделать то, что сделали. В смысле, когда речь шла только о том, чтобы очернить Мейнарда в глазах общественности, никто не мог предвидеть... Никто даже не знал о вашем существовании и уж тем более не учитывал, как вы можете повлиять на ход игры. Никто не знал, что вы станете защищать своего зятя, что вы окажетесь... таким.
Мы подошли к машине, где уже ждали Полгейт и Эрскин – темные силуэты за стеклом.
– На вашем месте, – посоветовал я, – я бы узнал, не самому ли Мейнарду принадлежат те букмекеры, у которых делал ставки Хью. И если да, то пригрозил бы ему подать в суд за мошенничество и отвоевал долю Хью.
Мы остановились в нескольких шагах от машины.
– Вы великодушный человек, – сказал лорд Вонли.
Мы стояли лицом к лицу, не зная, пожать друг другу руки или не стоит.
– Хью не мог устоять перед Мейнардом.
– Я знаю.
Лорд Вонли помолчал.
– Я позволю ему вернуться домой.
Он пристально смотрел на меня, видимо занятый теми же мыслями, что и я: протянуть руку или не стоит? Быть может, он этого и не хотел, но ведь все же именно он начал кампанию, от которой пострадал Бобби. Но, с другой стороны, в конечном счете Бобби немало от этого выиграл. Не было бы счастья...
Я подумал, что если он протянет мне руку, я ее пожму.
Он неуверенно протянул руку. Я коротко пожал ее – это был знак, что отныне между нами заключен мир.
– Увидимся на скачках! – сказал я.
Когда они уехали, я пошел разыскал под окном гостиной пистолет и электрошок и, сунув их в карманы, вернулся в кухню. Холли и Бобби сидели за столом и выглядели скорее ошеломленными, чем счастливыми.
– Чай есть? – с надеждой спросил я. Они, похоже, даже не услышали. Я поставил чайник и достал чашки.
– Кит... – сказала Холли. – Бобби мне все рассказал...
– Ага... У вас лимончика нет?
Она машинально достала из холодильника лимон и принялась его резать.
– Я едва не убил тебя, – сказал Бобби. Я понял, что потрясение не дает ему осознать, какие благоприятные перемены произошли в его положении.
Он все еще был бледен, и вокруг глаз виднелись темные круги.
– Так ведь не убил же, – возразил я.
– Да... Понимаешь, когда ты повернулся ко мне спиной, я подумал, что не могу стрелять тебе в спину... только не в спину... и очнулся. Словно пробудился от кошмара. Я не мог... как я мог... Я стоял с этим пистолетом и обливался холодным потом при мысли, как близок я был...
– Перепугал ты меня до поросячьего визга, – сказал я. – Ну, забудем об этом.
– Разве об этом можно забыть?
– Легко! – я ткнул его в плечо. – Лучше задумайся о том, что скоро ты, старик, станешь папочкой.
Чайник вскипел, Холли заварила чай. И тут мы услышали, как во двор въезжает машина.
– Они вернулись! – со страхом сказала Холли. Мы вышли на улицу, посмотреть, кто приехал. Всем нам стало не по себе.
Машина была большая и до боли знакомая. Две дверцы отворились. Из одной вылез Томас, шофер принцессы, в своем лучшем форменном сюртуке, из другой поспешно выскочила Даниэль.
– Кит! – Она очертя голову бросилась мне в объятия. Лицо ее было искажено волнением. – Ты... с тобой все о'кей?
– Да, как видишь.
Она уткнулась лицом мне в плечо. Я прижал ее к себе, почувствовал, как она дрожит, и поцеловал ее в макушку.
Томас отворил третью дверцу и помог выйти принцессе. Она была все в том же шелковом костюме, и Томас набросил ей на плечи соболью шубку.
– Я очень рада, что вы живы и здоровы, Кит, – спокойно сказала она, кутаясь в меха. Потом перевела взгляд на Бобби и Холли. – Вы Бобби, а вы Холли, верно?
Она протянула руку им обоим, и они растерянно пожали ее.
– Мы приехали, потому что на этом настаивала моя племянница Даниэль, – сообщила принцесса. – Когда я вернулась домой после ленча, Даниэль ждала меня на крыльце. Она сказала, что вам грозит смертельная опасность и что вы у сестры, в Ньюмаркете. Она не могла объяснить, откуда сна это знает, но сказала, что знает это совершенно точно. И что мы должны немедленно ехать сюда.
Бобби и Холли были ошарашены.
– Поскольку благодаря вам, Кит, я знаю, что телепатия действительно существует, – продолжала принцесса, – и поскольку вы действительно исчезли с ленча, а нам сообщили, что вам стало плохо, и Даниэль была очень взволнована... Короче говоря, мы приехали. И я вижу, что она была права, по крайней мере отчасти. Вы действительно здесь, у сестры.
– И насчет всего остального она тоже была права, – спокойно сказала Холли. – Он действительно был в опасности... на волосок от смерти. – Холли посмотрела мне в глаза. – Ты подумал о ней, да?
Я сглотнул.
– Да.
– Вот так так! – сказала Холли.
– Кит говорит точно так же! – улыбнулась Даниэль, поднимая голову.
Она начинала приходить в себя. – Просто ужас какой-то.
– Мы всегда так говорили. – Холли смотрела на Даниэль с растущим интересом и пониманием. На лице ее появилась улыбка. – Она как мы, да? спросила Холли.
– Не знаю, – ответил я. – Я никогда не знаю, о чем она думает.
– А давай попробуем! – предложила Холли и дружески обратилась к Даниэль:
– Попробуйте подумать о чем-нибудь, и посмотрим, угадает он или нет.
– О'кей!
Наступила тишина. Я мог думать только о том, что телепатия – штука непредсказуемая и действует далеко не всегда...
Я посмотрел на принцессу, на Бобби с Холли и увидел на их лицах ту же надежду, то же ожидание и сознание того, что сейчас, возможно, решается наша судьба...
Я улыбнулся Даниэль. Я точно знал, о чем она думает.
– О мешках, – сказал я.
