У кота есть лазейка. И мне бы найти её не мешает. Слишком много «дыр» в этом доме, но при свете дня страхи кажутся пустыми и далёкими.
Сегодня я выбрала другой маршрут для прогулки — решила пройтись по улицам посёлка, посмотреть на окрестности и полюбоваться местной архитектурой.
Дома здесь величественные и впечатляющие. Заборы порой — чересчур высокие. За ними не разглядеть ничего. Видимо, живут тут преимущественно богатые люди. По сравнению с окружающими красотами дом моего отца кажется милым старичком, в котором смешались стили прошлого и современности.
Позади слышен шум мотора.
— Ива! — я оборачиваюсь на звук этого голоса. Из окна авто мне улыбается Никита Репин. Давно не виделись. — Я смотрю, ты гуляешь каждое утро.
За его словами я слышу своё: он за мной наблюдает. Если Любимова я ещё хоть как-то могу понять (мы без конца сталкиваемся, воля случая сводит нас бесконечно), то чем я интересна Репину — неизвестно.
— Дышу воздухом, — отвечаю вежливо, но продолжать беседу у меня настроения нет.
— Да, экология здесь чудесная, — я иду медленно, он плетётся рядом на авто. Замечательная картина. Пастушка и богатый принц на выданье. А ещё это: «Какая прекрасная погода» — пустой трёп, зачем-то нужный ему. — Я в город собрался. Может, вам нужно что-нибудь?
Я останавливаюсь, Никита — тоже. Вот оно: пусть неидеальное, но решение моей небольшой проблемы.
— Мне надо в город по делам съездить, — признаюсь, но не решаюсь напрашиваться.
— Так составь мне компанию, Ива, — сверкает он белоснежными зубами. У него они настоящие, в отличие от Германа Иосифовича.
— Мне надо взять кое-что. Подождёшь?
Он подождёт, я вижу. Никита, наверное, не плюнул бы и не уехал без меня, даже если бы я ковырялась час или больше. Но вредничать и проверять — не моё. Увижусь с клиенткой — первая примерка всегда утомительно, но так важно. По дороге договорюсь встретиться с девочками, чтобы забрать работу.
— Поехали, — открываю заднюю дверцу и сажусь назад. Ловлю недоумённый взгляд Никиты, но ни спорить, ни отговаривать меня от подобного шага он не стал. Он на редкость покладист, этот Никита. И милый. Но почему, когда мы трогаемся, у меня ощущение, что я по неопытности и наивности попала в ловушку?..
Любимов
Так никаких нервов не хватит. Она без конца испытывала моё терпение. Её поступки — верх нелогичности. Вот кто, например, в здравом уме садится в машину хлыща вроде Репина? Да на нём же проб ставить некуда — так его избаловали залюбили бабы.
Я встал рано. Совсем мало спал. И первым делом полез в окно оглядывать соседский дом. Самохинская просьба за ночь выросла до колоссальных размеров. Ивы не было ни видно, ни слышно, что закономерно. Зато она отправилась прогуляться с утра пораньше.
Я даже подавил в себе желание отправиться на прогулку вместе с ней. Не нужно всё это. Глупо и не ко времени: у меня своих проблем выше крыши. И вот результат: она села в машину и куда-то уехала. С Никитой. Жесть.
Я набираю её, но телефон у Ивы то ли отключен, то ли вне зоны доступа. Ещё лучше. Хоть бери, садись в машину — и следом за ними. В какой-то момент я себя останавливаю. Заставляю успокоиться. Чёрт с ними. С ней и этим красавцем. Ничего не случится среди бела дня. Но чувство тревоги поселилось во мне и не хотело уходить.
Вчера ночью я первым делом отправился в комнату к сыну. Илья спал или делал вид, что спит. На этот раз я проверил: да, ребёнок на месте, а не натолкал под одеяло вещей, чтобы удрать из дома.
Важные разговоры отложил до утра. Слышу, как проснулась Катя. Она щебечет вовсю, как только открывает глаза. Голос у дочери звонкий. Не знаю, куда нужно забраться, чтобы не слышать её.
Новая няня не подкачала — она уже умыта, свежа и при ребёнке. Это приятно радует сердце. На кухне возится Петра — она итальянка по происхождению. Занесла её в наши края большая любовь. Она тут вышла замуж. Любовь измельчала, муж куда-то удрал, а Петра осталась. На кухне она бог — готовит замечательно.
Всё в доме привычно. Вот такие мелочи меня успокаивают. Мне нравится жить здесь. Надо, наверное, подумать о том, чтобы остаться здесь жить постоянно. До города не так уж и далеко. Если подумать, в пробках нередко дольше стоишь, чем сюда и отсюда добираться.
За такими нехитрыми мыслями я даже о Иве забыл. А затем у меня подал сигнал телефон. Это смс упало. Видимо, у соседки телефон заработал. Но не успел я посмотреть, так ли это, телефон разражается входящим звонком. Принимаю его не глядя. Почему-то решил, что Ива мне перезванивает. Хотелось услышать её голос и успокоиться.
— Да, — спрашиваю сухо. Но в ответ — тишина. Только какие-то помехи, скрип, шум автострады. И кто-то надсадно дышит в трубку, будто человека на том конце мучает астма. — Я вас не слышу, — и нажимаю на отбой.
Телефон снова звонит. И когда молчат повторно, становится жутко. Что это за игры? С чем это связано? Бизнес? Дети? Маньяк? А может, это связано с моей соседкой? — приходит неожиданно новая мысль.
Что происходит? И куда я вляпался?
Я нажимаю на «отбой», а затем отключаю телефон. Ярость охватывает меня с головы до ног. Если меня кто-то надумал пугать, не на того напали. Я из той породы, что действует, а не поддаётся страхам!
26. Ива
Никита вёл себя прилично. Глупых разговоров не заводил. Машину он вёл быстро, но уверенно. Я недолюбливаю лихачей в любых проявлениях.
— Как долго ты пробудешь в городе? — спрашивает он словно невзначай, но в вопросе сквозит интерес. Он бы хотел побольше знать, зачем это мне приспичило уехать. К тому же, он на пакет, что стоит рядом со мной, косится.
— Не знаю. По обстоятельствам, — я не скрытничаю, просто не пойму, куда он клонит.
— Мы можем договориться. Я заберу тебя, когда скажешь.
— Наверное, не стоит. Я не знаю, как долго это растянется. Я могу и на такси доехать. К вечеру хочу домой вернуться.
Никита смеётся. Открыто и заразительно. Невольно хочется улыбнуться ему в ответ.
— Ива, было бы неплохо знать, что за «это» у тебя растянется на целый день? И я абсолютно не спешу. Праздношатательный я — наверное, старик Козлодоев тебе рассказал обо мне много «хорошего».
— Кто, прости? — он словно исподволь выпытывает у меня мелочи, а я… почти введусь. Есть в мужчине харизма, притягательность — этого не отнять. С ним легко и сложно одновременно. Будь он не так обаятелен и прекрасен, возможно, я бы меньше сторонилась его. А так… до сих пор в недоумении, почему он так добр со мной.
— Старик Козючиц. Герман Иосифович, — уточняет он.
— А почему Козлодоев?
Никита пожимает плечами:
— Я даже не знаю, кто первым дал ему это прозвище. И не спрашивай, почему. Затрудняюсь дать чёткие объяснения. Козлодоев, Старый козёл… Противный старикашка. Везде нос суёт, вынюхивает что-то, выискивает. Сплетни носит веером. Правда, его мало кто слушает. И побаиваются, откровенно говоря. Ходят слухи, он на всех жителей досье ведёт. По старой памяти. В органах когда-то работал. Давно на пенсии, а замашки прежние остались. Я видел, что он к тебе в гости приходил.
Слишком много видит. Я сжалась. Он мог видеть и… да нет, не мог. Андрей уходил не через калитку, а через дыру в заборе. Так что вряд ли.
На самом деле, мне всё равно, что подумает обо мне Никита Репин. Мне практически безразлично, какие слухи бродят по посёлку. Отсутствие жизни как таковой имеет свои плюсы. Например, мне абсолютно без разницы, что болтают обо мне окружающие.
— Да, Герман Иосифович ко мне приходил. Я пригласила его в гости. Он мне понравился. Не без чудачеств, но вполне милый и одинокий.
Никита смотрит на меня через зеркало. Пристально. И улыбка у него куда-то исчезла.
— Я глупость сморозил, да? Мы привыкли его обижать. Посмеиваемся над ним. И никто не задумывается, что он — человек. Хочет любви и тепла, как и все. Мне сейчас стыдно, честно.
Я прислушиваюсь к нему. Не чувствую фальши. Странный, очень странный Никита Репин. Клубок противоречий. И я не знаю, как к нему относиться.
