— В Нью-Йорке со мной… кое-что случилось… Мои родители посчитали, что мне нужно сменить обстановку, чтобы восстановить психику. И тогда мы решили переехать сюда вслед за Тони и ее мужем. Но оказалось, что мы все настолько близки, что друг без друга и дня прожить не можем. Поэтому Ники с семьей тоже перебралась сюда. И теперь мы опять все вместе, — она быстренько, словно прочитав в его глазах следующий вопрос, собрала их мусор и поднялась из-за стола, чтобы выбросить его. — Извини, но уже очень поздно. Мне пора идти, а то опоздаю на свой автобус.
— Давай, я отвезу тебя домой.
— Нет, не стоит.
— Сэмми, мы действительно чертовски задержались. Боюсь, в автобусе небезопасно.
Ее лицо помрачнело.
— Киллиан, не стоит думать обо мне, как о какой-то сломанной кукле.
— Я и не думаю. Но убежден, что поездка в автобусе в столь поздний час для любого человека может обернуться трагедией. Я бы точно не стал рисковать, — открыв входную дверь, он придержал ее, пропуская девушку вперед. — Ну же, решайся!
Сэмми нахмурилась.
Кожа на ее лбу сморщилась гармошкой, а брови сошлись на переносице.
В конце концов она все же решила последовать за ним. Молча.
Обратно к спортзалу Киллиан шел, засунув руки глубоко в карманы. Он то и дело поглядывал на идущую рядом Сэмми, которая шла, обхватив себя руками, и не отрывала глаз от носков своих кроссовок.
«Только не закрывайся от меня».
Еще в спортзале он сказал ей, что, возможно, сможет помочь. И сейчас был именно тот момент, когда стоило попытаться сделать это. Он собирался рассказать ей о своем собственном опыте, хотя прежде никогда и ни с кем не делился им.
Ну, кроме Мэтьюза и Мейера, конечно же.
Интуитивно он знал, что Сэмми прекрасно поймет его. Хотя их переживания значительно отличались, тем не менее они оба находились в одной психопатологической лодке. Под названием «ПТСР-травма» (прим. посттравматическое стрессовое расстройство — тяжелое психическое состояние, возникающее в результате единичного или же повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида).
— Когда я служил в Афганистане, — тихо начал он, — я был вынужден постоянно иметь дело с до жути мерзким дерьмом. Конечно же ты слышала о творящихся на войне ужасах. Но гражданские понятия не имеют, каково это на самом деле. Да, впрочем, и не должны.
Сэмми заинтересованно посмотрела на него.
— И какое же дерьмо ты там видел?
Они уже дошли до его пикапа, и Киллиан открыл перед ней пассажирскую дверцу.
Затем сел за руль, завел мотор и выехал со стоянки.
— Кровавые последствия перестрелок, самодельных взрывных устройств и террористов-смертников. То, как люди, находясь каждый божий день на волоске от смерти, живут в постоянном страхе. И это еще не самое ужасное.
«Почему я начал именно с этого? Как же, бл*ть, тяжело… Но ведь Сэмми смогла приоткрыть мне свою проблему?» — и он не стал обращать внимания на то, как скрутило все внутренности, когда решил сделать ответный шаг.
Сэмми нуждалась в помощи. Но ведь и он не меньше.
«Может, мы сможем помочь друг другу?»
Она подняла на него задумчивый взгляд.
— Твои слова меня зацепили. Не мог бы ты… ну, не знаю, — она виновато пожала плечами. — Может, что-то из увиденного тобой военного дерьма? Надеюсь, я не веду себя как бессердечная сука? Я знаю лишь то, что известно остальным. Ты спас жизни нескольких солдат. Но всякий раз, стоит кому-то завести об этом разговор, ты слишком напрягаешься. Когда об этом сказали на ESPN, ты был просто вне себя.
— Я ненавижу все это дерьмо «герой родного города». Мне вообще не нравится быть в центре внимания. Просто я… — призрачные пальцы поползли вверх по его горлу, сжимая его и тем самым напоминая о себе «а вот и мы». — На самом деле я просто мошенник. Никакой не герой.
— Что ты имеешь в виду?
«Именно то, что сказал».
Киллиан медленно покачал головой.
— Я не сделал ничего такого, чего мои сослуживцы не сделали бы для меня. Ну, если бы мы поменялись местами. Просто тогда у меня была возможность спасти жизнь, а я этого не сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И кого ты не спас?
— Своего лучшего друга, — его руки крепче сжали руль, когда призрачные пальцы вцепились в горло. — Но это длинная история.
— Оу, мой любимый сорт, — ободряюще улыбнулась ему Сэмми.
— Во время нашей последней дислокации мы вчетвером патрулировали район. Сидеть в казарме было чертовски скучно, и мы вызвались в рейд, чтобы хоть чем-то заняться. Нас отправили в маленький городок Хуссейбу в окрестностях Рамади. Командир сообщил, что где-то там прячутся террористы. Перед нами стояла задача произвести, не привлекая внимания, разведку местности и вернуться с докладом в часть. Для ликвидации банды требовался тщательно разработанный план…
Жар огненной лавой растекся по всему позвоночнику.
— Мы быстро обнаружили их укрытие и их самих… они даже не пытались прятаться. Просто поджидали солдат. Ждали нас. И в этом не было ничего необычного. Мы все уже побывали в десятках подобных перестрелок. Но…
«Я не могу… говорить… об этом…»
Киллиану не нужно было включать в кабине свет, чтобы понять, что костяшки его пальцев, мертвой хваткой вцепившихся в руль, побелели. И тут он начал задыхаться: пустившееся вскачь сердце перекрыло приток кислорода в легкие.
— Все в порядке, — ее тихий шепот в темной кабине пикапа придал ему сил.
— В этот раз все было по-другому. Ублюдки прикрывались женщинами с детьми. Мы не могли отпустить террористов. И вынуждены были вступить с ними в бой. Но стрелять… по человеческому щиту… гребанное дерьмо.
— Человеческому… щиту? По… детям?!
Киллиан медленно кивнул, не отрывая глаз от дороги. Но сейчас он видел перед собой не ночную бостонскую улицу, по которой они ехали. Его взгляд был прикован к узенькой улочке, тянувшейся через крошечный городок на другом конце света. Где все выглядело убогим и жалким — одного и того же цвета запыленного хаки. Где всегда стояла невыносимая жара и было… до жути кроваво.
«Пф-пф-пх-х» отдавались в ушах звуки ружейного отбойника.
В висках дико запульсировала жгучая боль.
— Мы отступили к «Хамви», а они стали преследовать нас на дерьмовом седане. Мейер сидел за рулем. Я — рядом, на пассажирском сиденье. А Ли с Мэтьюзом — сзади. Террористов в машине было трое или четверо. Я подбил их прямо на ходу. А буквально в следующее мгновение мы врезались в здание, и «Хамви» загорелся, — Киллиан закашлялся от призрачного едкого черного дыма горящего топлива, что вмиг заполнил его легкие.
«Господи, мне не хватает воздуха! Я не могу дышать!»
— Я потерял сознание всего на несколько секунд. А когда очнулся, то увидел, что завалившийся на руль Мейер в полной отключке, как и Ли. А у Мэтьюза сломаны руки. Я оказался единственным, кто почти не пострадал. А вот парни нуждались в моей помощи. Я высунулся из окна, держа автомат наготове, но все ублюдки были мертвы. Вот только огонь в машине усилился, и нужно было срочно вытаскивать парней. Что я и сделал. После того, как я их вытащил и оттащил подальше от машины, «Хамви» взорвался.
Весна в Бостоне всегда отличалась своей непредсказуемостью.
Она могла быть по-летнему теплой или же по-зимнему холодной и снежной. Нынешняя весна была прохладной. Особенно сегодня. Но, несмотря на это, у Киллиана на лбу выступили капли пота.
В Афганистане весны вообще не было. В пустынном аду, куда их забросили, ее просто не могло быть. Это было место проклятых. Место, вырвавшее его душу и ни на минуту не позволявшее забыть те ужасы, что он там пережил.
Сэмми глубоко и прерывисто вздохнула.
— В новостях никогда не освещали таких подробностей.
— СМИ об этом ничего не знают.
Последовало долгое молчание.
— А что случилось с… Ли?
— После Хусейбы в нем что-то надломилось. Женщины и дети… Он больше не мог сосредоточиться во время заданий. Когда нам приходилось вытаскивать из домов трупы, его охватывала оторопь. А при виде мертвых женщин и детей выворачивало наизнанку. По ночам в казарме после отбоя я две недели слушал, как он, думая, что все спят, плакал. Он просто… сломался.
