— Сломался?..
— Среди нас он был самым улыбчивым парнем. Ему многое казалось смешным, и он постоянно шутил… в любых обстоятельствах. Он улыбался даже во время изнурительных тренировок, чем вечно навлекал на себя неприятности. А потом вздумал шутить с сержантом по строевой подготовке. И вот тогда нам пришлось отжиматься несколько часов подряд… думали, что сдохнем.
Киллиан улыбнулся уголками губ и тяжело вздохнул.
— Это был тот Ли, которого я знал много лет. Он был моим самым близким армейским другом. Но после Хусейбы вообще перестал улыбаться. Перестал смеяться. Перестал шутить. А спустя примерно три месяца забрался ночью в один из «Хамви», очевидно, украл ключи у командира, и застрелился из пистолета. Никто ничего не услышал. Пистолет был с глушителем.
— О мой бог! Киллиан… мне так жаль…
Его глаза защипало.
В Афганистане ветер был чертовски свирепым. И без защитных очков так резал глаза, что слезы текли, как из пожарного шланга. Во время песчаных бурь они частенько дразнили друг друга «плаксами».
— Вот почему я не герой. И вот почему ненавижу, когда меня так называют. Настоящий герой непременно бы спас друга. Если бы я был героем… то не пропустил бы признаков, сигнализирующих о непоправимой трагедии. Я придал бы им большее значение. И обязательно бы с кем-то посоветовался, плюнув на то, что Ли будет злиться. Возможно, он бы даже меня возненавидел, но… по крайней мере был бы жив.
Рука Сэмми поползла к его руке, но, на мгновение замерев, вернулась обратно.
— Ты не мог ничего сделать, — мягко сказала она. — Ничего не мог изменить. Ты же не умеешь читать мысли, Киллиан. К тому же вы были на войне. Это был его выбор.
— Я не могу смириться с этим. Это ужасно. Мой друг умер, а я не помешал ему!
Ледяные пальцы с такой силой впились в горло, что Киллиан не мог говорить.
— Не мучай себя, Киллиан. В этом нет твоей вины.
И все же пагубное чувство вины одним выстрелом пронзило и грудь, и висок.
Подобно той пуле, что оборвала жизнь Ли.
— Я… я должен был… должен был что-то сделать.
— Не надо, Киллиан. Ты не должен был… — ее маленькая прохладная ладошка, накрыв его руку, крепко сжала его пальцы.
Афганистан отступил, мелькнув в зеркале заднего вида.
И его сознание вернулось на улицы Бостона.
Ночной прохладный ветерок коснулся его потного лба нежным поцелуем и, охладив его, принес облегчение. Киллиан наконец-то смог глубоко вдохнуть, чего так отчаянно жаждали его легкие после «вдыхания едкого дыма». Маленькие прохладные пальчики снова сжали его руку, даруя его безумно бьющемуся сердцу желанное успокоение.
Когда они добрались до ее жилого комплекса, Киллиан проводил ее до подъезда, а потом и до квартиры. Они подошли к ее двери, и Сэмми, повернувшись к нему и не прекращая теребить ключи, подняла на него застенчивый взгляд.
— Спасибо, Киллиан. За ужин и за то, что подвез домой. За то, что… помогаешь побороть синдром. И за то, что рассказал о себе.
Он заглянул ей в лицо, и его сердце пропустило удар.
— Всегда пожалуйста. Просто… хочу, чтобы ты знала. Ты… не одна. Мы оба столкнулись с определенным дерьмом. Думаю, нет смысла его сравнивать. Но я хорошо знаю, каково это… страдать в одиночку. Тебе это не нужно делать.
Она ничего не ответила. Лишь глаза блеснули в тусклом свете коридора.
Киллиан сунул руки в карманы и отступил назад, собираясь пожелать ей спокойной ночи и уйти. Но Сэмми изрядно его удивила, положив свою маленькую изящную ладошку на его предплечье. От неожиданности он даже вздрогнул. Она шагнула к нему, и его растерянный взгляд метнулся к ее лицу. Когда же ее руки неуверенно обвились вокруг его талии, он вообще перестал дышать.
Он был так шокирован, что даже не мог шевельнуться.
«Она же не любит, когда к ней прикасаются? И сама обняла меня?..»
Ее порывистое объятие полностью разрушило связь с Афганистаном. Пусть хотя бы на сегодняшний вечер. Встряхнувшись, Киллиан осторожно обнял девушку в ответ. А когда притянул ее к себе, почувствовал, как ее щека прижалась к его груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты тоже не должен чувствовать себя одиноким, — она слегка сжала его и тут же отпустила. — Спокойной ночи, Киллиан.
Он не смог вымолвить ни слова.
Так и стоял в коридоре, пока она заходила в квартиру, пока закрывала дверь. Потом подождал, когда в замке повернется ключ. И лишь после третьего щелчка не спеша направился к выходу.
Киллиан не сразу смог вставить ключ в замок зажигания.
Он никак не мог избавиться от ощущения, что между ними что-то сдвинулось.
Что-то очень массивное. Неуклюжее. Смущающее…
Но что же было не так?
Все… все было как-то совсем по-другому. Совсем иначе… каким-то… слишком приятным. Похоже, он нечаянно прихватил Сэмми с собой в пустыню… А она спасла его и… вернула домой!
11. Война в его голове
Открывая в четыре часа утра дверь спортзала, Киллиан не прекращал широко зевать. Его тело ощущалось таким раскисшим и таким ослабленным, что, казалось, каждая его клеточка стенала о том, что с утра пораньше нужно находиться в горизонтальной плоскости, досматривая десятый сон.
Как все нормальные люди в такой ранний час.
Проводив Сэмми, домой он попал около двух часов ночи. На сон оставалось лишь девяносто минут. Киллиан с трудом заставил себя встать. Сделав большой глоток крепкого черного кофе, он прижал ладонь к не желавшим открываться глазам, которые щипало от усталости.
«Черт меня дернул отложить все это на утро».
Накануне вечером он легкомысленно отмахнулся от уборки инвентаря и вот теперь вынужден был дезинфицировать половину спортзала. И отвертеться уже не получится. Казалось, груши с гантелями буквально взывали к нему по имени. Да и плечевые мышцы требовали разминки. Нужно было сбросить то нервное напряжение, из-за которого он сейчас неосознанно горбился.
На одно короткое мгновение объем запланированной уборки и тренировки показался ему настолько непосильным, что захотелось плюнуть на все, завалиться в рабочее кресло и ненадолго отрубиться. Вот только сейчас, несмотря на смертельную усталость, его грудь согревало какое-то светлое и, можно сказать, нежное чувство, что всегда возникало рядом с Сэмми.
Вчера вечером оно стало более явным. И даже за ночь не исчезло.
Казалось, до этого их с Сэмми разделяла бездонная пропасть, лишавшая малейшей надежды на сближение. Но вчера эта расщелина, выглядевшая прежде непреодолимой, неожиданно сузилась.
Схватив чистую тряпку и бутылку с дезинфицирующим средством, Киллиан неторопливо направился к рингу. А когда подошел ближе, заметил забытый ею пузырек с таблетками. Поднявшись на ринг и присев на корточки, он поднял его.
— Черт!
«А вдруг Сэмми сегодня понадобится лекарство? Надо позвонить ей!»
И тут он вспомнил, что указанный в ее договоре номер не действителен. Либо он был изначально неверным, либо девушка сменила его после заполнения анкеты.
— Дерьмо! — Киллиан задумчиво смотрел на пузырек.
«А почему бы самому не отнести его?» — мысль, что он снова увидит ее, согрела душу, а сердце затопило нежностью.
И тут он вдруг осознал, что больше не чувствует усталости.
Чтобы отвезти ей лекарство, он планировал ускользнуть с работы во время ланча. Но день летел с такой головокружительной скоростью, что он освободился лишь к шести. Сэмми же — насколько ему было известно — в спортзал насчет лекарства не звонила.
«Она не заметила пропажу, так как оно ей не понадобилось? Или же после вчерашнего порыва чувствует себя настолько неловко, что не хочет меня видеть?»
Киллиан направился прямиком в ее кафе.
Прошлый раз, прочитав табличку на двери, он узнал, что они закрываются в восемь. Поэтому шанс застать ее там был вполне реальным.
Когда Киллиан, толкнув дверь, вошел в кафе, ему в глаза бросился стол, заваленный учебниками, и сидевшие за ним два студента колледжа, корпевшие над своими заданиями. По другую сторону от него сидели две женщины в деловых костюмах. Они что-то увлеченно обсуждали, поглощая салаты.
