Чистка оружия и проверка состояния одежды и обуви проводились ежедневно. Диег сам осматривал подметки сандалий. Работать приходилось помногу. Чистили лошадей. Для телег рубили просеки. Через горные речушки перебрасывали не меньше десятка жердевых мостиков. Когда подошли к верховьям Муреша, для переправы понадобились уже не жерди – целые деревья. Повозки оставили на левом берегу. Высокие, поросшие густым лесом вершины Восточных Карпат поднимались теперь со всех сторон. Проводник – старый охотник патакензий, вел караван звериными тропами. Порой идти можно было только гуськом, соблюдая известную дистанцию между людьми и тяглом.
Перевалив безымянную с проплешинами гору, путешественники вышли на маленькое плато, обрамленное меловыми и песчаными скалами со множеством трещин и пещер. В этом месте Диег приказал остановиться. Обученные за месяц воины быстро разбили маленький лагерь. Сняли с измученных коней поклажу. Расставили караулы, хотя самим было непонятно, от кого и зачем оберегать себя в этих диких и непреступных краях.
Брат Децебала и старик охотник ушли вперед. Остальные принялись приводить в порядок кинжалы и копья, чинить платье, сбрую и скоблить лошадей. Четверо поваров установили два котла, бросили в них разрубленную на половины тушу косули. Налили воды из козьих бурдюков. В воздухе поплыл аромат варящегося мяса. Жрец Замолксиса с похудевшим осунувшимся лицом сидел возле костра, отрешенно глядя в огонь. Дежурные даки не обращали на него внимания. Крошили сухую морковь, замачивали пшено. Что-то бормоча себе под нос, священнослужитель выпростал из-под полы рваного кафтана костлявые руки. Медленным взором обвел окружающих. Все были заняты делами. Слуга богов плавным незаметным движением, по очереди, бросил щепотку серого, похожего на золу порошка в пенистое клокочущее варево. Повар ополоснул пальцы, чуть дотронулся до плеча сидящего ладонью, прося посторониться, и начал помешивать похлебку деревянной поварешкой.
Диег с проводником вернулись, когда все поели. Полководец торопился. Не терпящим возражений голосом он приказал разобрать мешки и следовать за собой. Ноша была тяжелой. Пыхтя и отдуваясь, дружинники тащили кладь вверх по склону. За маленьким гребнистым выступом пряталась незаметная пещера с очень узким входом. По приказу военачальника воины сложили тюки у ее задней стенки и забросали отверстие глыбами песчаника, горстями песка и ползучими стеблями ежевики. В таком же быстром темпе спустились обратно на стоянку и, подгоняемые окриками, выплеснули остатки еды, собрали вещи и двинулись в обратный путь. Шагалось легко. Многие из бывших рабов понимающе переглядывались. Новое место для ночлега выбрали у подножия памятного плоскогорья на берегу ручейка с хрустальной прозрачности водой. Командир отряда сильно нервничал. Охранники, сидя возле гудящих костров, переговаривались пониженными до шепота голосами. Жрец, наблюдавший за поведением руководителя, пристально на него посмотрел и успокоительно коснулся бедра. Старый патакензий безмятежно спал, подложив под щеку видавший виды кожаный горит с роговым луком и тростниковыми стрелами. Многие даки, запихав в угли сырые трухлявые коряги, чтобы скорее разжечь огонь утром, укладывались вокруг, следуя примеру проводника. Через час бодрствовал лишь Диег, жрец и пять часовых по периметру поляны. Вдруг... Один из караульных выронил пику и зашатался. Глаза его вылезли из орбит. На губах выступила обильная пена. Он широко разевал рот, пытаясь что-то сказать, но кошмарные боли в животе не давали ему возможности сделать это. С глухим утробным мяуканьем несчастный повалился на землю, засучил ногами и испустил дух. Четверо других, забыв обо всем, сбежались к товарищу, бесполезно тормошили бездыханное тело. Неожиданно для них самих, охранники почувствовали такую же боль, жидкая слюна заполнила их рты, и, визжа и катаясь, они умерли той же смертью, что и напарник. Весь лагерь наполнился стонами и криками отчаяния. Некоторым «повезло» – они отправились в иной мир, так и не проснувшись. Зрелище потрясло. Родич царя, закрыв уши ладонями, уткнулся в свой плащ, дабы ничего не видеть и не слышать. Провожатый, забыв про сон, с ужасом оглядывался вокруг. Уголки рта священнослужителя искривила жестокая усмешка. Он вытянул из-за пояса узкий храмовый кинжал и пошел среди корчившихся людей, вонзая милосердное лезвие в сердца.
Когда показались в синей утренней дымке стены Потаисы, Диег придержал коня. Телеги остановились тоже. Полководец подъехал к крайней. Проводник-охотник, насупившись, полулежал на ворохе сена.
– Отсюда мы доберемся сами, Дриепор. Благодарю за все, что ты для нас сделал. Ты умеешь хранить тайну, и потому я не боюсь за тебя. Возьми этот кошель. Здесь триста тетрадрахм.
Старик отчужденно посмотрел на вышитый кожаный мешочек с бахромой на нижней части и, не вымолвив в ответ ни слова, слез с повозки. В тот момент, как он, повернувшись спиной к всаднику, потянулся за колчаном, Диег наотмашь рубанул фалькатой. Меч рассек провожатого почти до середины груди. Кровь ручьем хлынула на дорогу. Старый патакензий бросил на убийцу взгляд, полный презрения, ненависти и еще чего-то такого, от чего брату Децебала стало не по себе. Лошадь в постромках всхрапнула и шарахнулась. Покачавшись, Дриепор рухнул навзничь.
Возница с первого экипажа натянул маленький изогнутый лук и пустил стрелу в щею наблюдавшему за разыгравшейся сценой жрецу. Наконечник ударил чуть выше последнего позвонка и вышел с противоположной стороны. Воин спрыгнул с сиденья и, наклонившись над парализованным отравителем, вытащил у того из-за пазухи свернутый кожаный лоскут и подал Диегу. Военачальник развернул пергамент. На листе цветными красками была нарисована карта-схема с местонахождением тайника. Полководец сунул указатель себе под панцирь. Задание, порученное ему царем, исполнено. В горах патакензиев запрятан еще один клад Децебала И все те, кто причастны к делу, унесли тайну в могилу. Придет нужный час, золото достанут и употребят для укрепления могущества Дадесидов или на иные нужды. Но пока оно будет лежать втуне, дожидаясь своего срока. «Странная вещь золото, – подумал Диег, отъезжая. – Его ценят за блеск, теплоту, красоту, но истинную цену металлу сообщает только кровь, пролитая людьми».
8
Пятнистая сука нетерпеливо заскулила. Забеспокоилась вся свора. Шерсть на загривках псов ощетинилась – почуяли зверя.
– Хеть, Лиза, – свирепым шепотом зашипел ловчий. Сука взвизгнула просяще-плачуще. Псарь изо всей силы секанул непослушную тварь бичом.
– Бвау-у, – Лиза захлебнулась на самой высокой ноте. Собака легла, положив голову на вытянутые лапы.
Издалека донеслись неясный шум, крики. Стая сорок взлетела над лесом, тараторя и описывая круги.
– Загонщики начали гай! – доложил Децебалу распорядитель охоты.
Царь кивнул. Мамутцис на маштаковатом низеньком жеребчике жестом отпустил исполнительного слугу. Сусаг, Котизон, Регебал, План, не отрываясь, смотрели на полосу крайних деревьев. Два серых стремительных комка выскочили из кустарников и понеслись по опушке.
– Есть! Зайцы, как всегда, первые!!!
Появилось целое семейство лис. Огненно-красный лисовин, оглядываясь, бежал прямо на засаду. Шум, поднятый гайщиками за спиной, притупил у всегда осторожного зверька чувство опасности. За ним, стараясь не отстать, буквально стелилась в беге лиса. Последним поспешали три некрасивых белесо-рыжих лисенка Наконец раздался громкий треск ломаемых сучьев. Огромный олень и две самки круто забрали вправо от охотников. План, успевший несколько раз приложиться к небольшому козьему меху с вином, заорал со всей мочи:
– Спускай собак! Если уйдут – повешу!!!
Псарь засунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.
– Взы, Лиза!!! Ату! Ату! Ату его!!! ... твою мать!!!
Свору как ветром сдуло. Заливаясь истеричным лаем, гончие помчались наперерез убегавшим вдоль кромки леса оленям. Подручные – подростки из знатных родов, состоявшие при особе покровителя Дакии, подали каждому участнику по три широколезвийных охотничьих дротика. Диег отклонил протянутые древка.
– Не надо! Я буду из лука.
Беспорядочный топот. Врассыпную, широким веером летело напролом стадо кабанов.
– План! Вот это я понимаю добыча! – в восторге кричал Котизон.
Еще четыре группы собак, руководимые расторопными командами ловчих, включились в преследование и загон обезумевших от страха животных.
– Помоги нам, Сарманд! Пошли!!!
Кавалькада бешеным аллюром поскакала навстречу стиснутым со всех сторон обитателям леса. Диег на скаку пустил одну за другой две стрелы. Пригвожденные зайцы закричали по-человечески пронзительно.
– Сразу видно воспитанника сарматов! – восхищенно ревел грузный Сусаг, занося для броска руку с копьем. Расстояние становилось все меньше и меньше. Вот они – кабаны.
