— С чего ты взяла? — немного смущаюсь.
— Вот отчего-то уверена.
Я быстро пожимаю плечами и мы, наконец, начинаем смеяться по-настоящему. Вслух и весело, на всю округу, простите дикие зверюшки, завтра утром мы свалим и оставим вас в привычной среде и покое.
— Только ты мог рассказать историю о том, как удачно где-то пошутил, — она давится смехом.
— Ну ладно, подумаешь, — притягиваю ее ближе. — Не перехитрить тебя.
— Яр, — она серьезнеет. — А кто расставил растяжки? Террористы? Вы их обезвредили?
— Не, — отмахиваюсь. — Дети пошутили. Это была просто проволока без взрывчатки, говорю же, в регионе все спокойно было. Срочников бы не кинули на территорию, где опасно. Но обос*ались мы все.
Она кивает, но, судя по выражению лица, не верит.
Глава 30
Катерина
Отдых на природе удался во всех смыслах! Мы с Ярославом потрясающе провели время вдвоем, нам совсем не было скучно. Ни он, ни я телефоны ни разу в руки не взяли, словно вовсе забыли о существовании техники, цивилизации и других людей. Он много и достаточно откровенно рассказывал о своей семье и работе, щедро посыпал армейские байки черным юмором, посмеиваясь над моей реакцией.
Мне же в отдельные моменты хотелось закрыть глаза и покачать головой, чтобы приостановить разбушевавшуюся фантазию или забыть услышанное вовсе, но в основном я тоже смеялась. Как-то же нужно переваривать столь страшные события. Без юмора бойцам не выжить, пусть даже иногда черного и пугающего. Я привыкну, смогу. Все, что его — теперь и мое тоже.
Ночью мы снова занимались любовью, а утром проснулись около семи сами, никто не будил. На свежем воздухе удивительно быстро восстанавливаются силы, организм отдыхает и насыщается энергией.
Пока варили кофе на газовой горелке, я впервые почувствовала боль в горле. Сначала подумала — простыла, ерунда, бывает. Но с каждым глотком черного напитка, а потом и воды, боль становилась все сильнее, она стала режущей, с трудом терпимой.
Чуть позже, когда Яр уже сворачивал палатку, а я собирала мусор в пакет, к боли в горле присоединилась головная. Плавание на яхте в этот раз удовольствия не принесло, я просто ждала, когда уже сойду на берег, а потом доберусь до дома и лягу в постель. Аппетит пропал, мне ничего не хотелось, просто лежать.
В машине почувствовала себя еще хуже. Виски ломило, тело морозило. Яр прижался губами к моему лбу и произнес:
— Катюш, да ты горячая! Все же разболелась, малышка? Скоро уже доберемся до дома, вызовем врача. Потерпи немного.
Я кивала и терпела. Найденный в аптечке парацетамол немного помог, но снять все симптомы у таблетки не получилось, что меня немного испугало: обычно после лекарства любая моя головная боль проходила в течение пятнадцати минут.
Я сжалась в комочек и закрыла глаза, пытаясь подремать, чтобы быстрее прошло время. Ярослав волновался, поглаживал меня то по ноге, то по плечу, раздосадованно качал головой, но у меня не было сил успокоить или обнадежить его.
— Наверное, не нужно было купаться, — сетовал он. — Это я виноват, блин, прости.
— Похоже на грипп, слишком быстро развилась симптоматика. Он не от холодной воды, Яр. Видимо, где-то подцепила. Может быть, даже в аэропорту или самолете. Кстати, рядом со мной сидел кашляющий мужчина! Еще и тебя заразила, наверное.
— Я простудными не болею, а тебя сейчас будем лечить. Как следует.
В квартире Фишера мы чувствовали себя увереннее, чем неделю назад. Во всяком случае, Юра сам дал мне зеленый свет, разрешив приводить любых гостей.
Потом, чуть позже, я пожалела, что не поехала к родителям. Надо было, конечно, попросить Ярослава отвезти меня домой, заодно и представить его им, познакомить моих самых близких людей друг с другом. Это все моя глупость, мои дурацкие планы и выдумки! Абсурдное желание все сделать красиво и правильно! Откуда во мне столько страха всех разочаровать и расстроить?
Я много раз прокручивала в голове, как расскажу маме о нем заранее, как приглашу Богомолова к нам на ужин, во что наряжусь… Поэтому испугалась спонтанной встречи: как это будет выглядеть — неделя прошла, как разорвала помолвку с одним, а уже ночую с другим?
Дура, какая же я дура! Полная идиотка! Это вообще не имело бы ни для кого значения, тем более для мамы с папой, которые, может, и пожурили бы меня, но в итоге простили и поняли.
Но я хотела сделать все красиво, и поэтому мы поехали к Фишеру, из квартиры которого я еще не успела съехать. Вызвали врача, который пришел в течение пары часов и диагностировал у меня грипп, прописал лекарства, объяснил, в каких случаях вызывать скорую.
День прошел более-менее терпимо, после ударной дозы таблеток мне стало полегче, я даже немного поела. Гроза вирусов Ярослав уезжать отказался категорически, мы вместе смотрели сериалы, дремали в обнимку. Около шести я вырубилась, а в десять Ярик разбудил меня со словами:
— Эй, маленькая, ты как? Тебя колотит.
И правда, зуб на зуб не попадал. Разум словно заволокло пеленой, помню, как Яр стянул с меня одеяло, чтобы я хотя бы немного остыла, а я пыталась свернуться покомпактнее и тряслась, умоляла укутать. Потому что очень сильно холодно.
Потом приехал врач со скорой, мне поставили укол, послушали, посмотрели горло, померили давление. Встал вопрос о госпитализации. И вместо того, чтобы согласиться, я почему-то написала отказ. Ни разу в жизни не лежала в больнице и не верила, что какой-то вирус для моего крепкого организма может быть опасен. Сама мысль о том, чтобы госпитализироваться — казалась бестолковой. Тем более что после укола резко стало легче, мне хотелось только спать в объятиях бойца, а не одеваться, паковать вещи, переться куда-то на скорой, оформляться…
Ярослав немного растерялся. Ему было сложно принимать решение касательно моего здоровья, он говорил с врачами, те, впрочем, не настаивали и угрозы жизни не видели. Мы договорились, что утром я вызову представителя частной лаборатории, сдам кровь, а если вдруг станет хуже, то точно сдамся врачам.
Потом я уснула крепким здоровым сном. Удобно устроилась на груди Яра, грелась об него, мне кажется, улыбалась во сне, потому что снилось что-то хорошее.
Угораздило же так сильно разболеться! Наверное, сказались стресс и истощение организма, в последнюю неделю я плохо спала, мало ела. Все эти разговоры вокруг разрыва помолвки, причитания моих родителей, мамы Юры… Опять же Ярик, мое виноватое счастье, который ни на минуту не покидал мои мысли. Все это смешалось в кучу и подкосило. Возможно, мне даже будут полезны эти несколько дней отдыха, чтобы перезагрузиться?
Но под утро я снова почувствовала себя хуже, проснуться не могла, голова тяжелее гири, в ушах бахало, глаза болели и слезились. Я пыталась найти в себе силы, чтобы просто позвать Ярослава, но не могла. То проваливалась в черную пустоту, то вырывалась из нее от резкой боли в горле, когда сглатывала слюну.
А потом почувствовала на себе его руки. Ярослав обнял со спины, прижал к себе. Я вздрогнула всем телом, даже сквозь медикаментозную пелену поражаясь, неужели я настолько горячая, что даже руки моего солнышка кажутся ледяными?
Ярослав обнимал все крепче, что-то шептал на ухо о любви, преимущественно неразборчивое, потому что очень тихо, практически беззвучно. Как бы я ни пыталась напрягать слух, ничего не могла разобрать. Гладил по моей спине, животу и груди, отчего я неприятно сжималась — он ведь знает, как я не люблю прикосновения к соскам! Только когда сильно возбуждена и ртом… но не так ведь. Не так!
У меня не было сил его оттолкнуть. Я не понимала, зачем он меня мучает. Во имя утреннего стояка? Так сильно захотелось секса перед сменой? Но я ведь не отказывала тебе! За прошлые сутки было три раза, и могло бы быть больше, если бы ты попросил. Я не против! Но не сейчас же… Мне так плохо, так ужасно плохо, любимый мой.
Я лежала на правом боку, подтянула колени к груди, пытаясь сжаться в точку, исчезнуть, раствориться в воздухе, раз не получается отбиться. Последнее выходило вяло, будто неуверенно. А еще я шептала:
