Глава 33
Отдых у него дома лечит поразительным образом. Я сплю как невинный ребенок, обнимаю подушку, то и дело зарываюсь в нее носом. Смутно припоминаю, что в какой-то момент стучали в дверь, затем звонил сотовый. Спросонья я глянула на экран — Руслан.
— Да? — приняла входящий.
— Катя, открой, пожалуйста, я приехал.
Добежала до двери, благо футболка Ярика на мне длиннее, чем некоторые платья, открыла замки и убежала снова в его комнату. До самого позднего вечера Руслан ни разу не зашел ко мне, не постучался, старался не шуметь.
Он что-то делал на кухне, смотрел телевизор, приглушенно разговаривал по телефону — но все это так тихо и осторожно, что я поразилась его внимательности.
Раздается стук в дверь, следом тихий голос Руса:
— Катя, я бульон сварил. Встань, поешь, — подождав пару секунд, он добавляет: — Надо покушать.
— Спасибо! Я с радостью. Сейчас только глаза открою.
— Конечно. Если хочешь, я принесу сюда.
— Нет, я приду, все в порядке, — мысль о горячем бульоне отзывается пустотой в желудке, я чувствую себя голодной — и это воодушевляет! Еще утром я и помыслить не могла, чтобы запихать в себя хоть что-нибудь, кроме таблетки.
Обычная человеческая забота — накормить больного и ослабшего — рождает внутри поток благодарности, сердце сжимается. Конечно, у Яра не могло быть другого брата. Они все хорошие люди, несмотря на то что могли вырасти избалованными мудаками.
Я утыкаюсь в подушку и зажмуриваюсь. Наконец-то моя голова немного прояснилась, столь долгий сон пошел на пользу. Пульсирующая боль в висках отпустила, а давящая в затылке — едва ощущается. Постепенно я вновь обретаю возможность мыслить холодно, не захлебываясь эмоциями и жалостью к себе.
Поразмыслив, я прихожу к выводу, что меня действительно изнасиловали. Насилие бывает разным, то, что сделал со мной Юра — не сравнить по ужасу с тем, что могло бы случиться в ювелирке. Фишер — мой бывший, и он никогда не был мне противен. Более того, мое сознание отключилось, я помню происходящее смутно.
Если после секса с Ярославом я еще долго чувствовала тянущие ощущения внизу живота, мое тело никак не могло забыть о его вторжении, здесь же — будто и не было ничего. Если бы проснулась одна, вполне могла решить, что этот кошмар мне приснился.
Но факт остается прежним — я не хотела случившегося.
И следом очевиднейшее решение: скрыть от Ярослава.
Сделать вид, что ничего не было. Юра приехал утром, я собрала манатки и сбежала. Врать до последнего, что измены не было.
Он никогда не узнает, он будет моим. Сам того не зная, залечит мои раны, согреет в своих лучах. Моя нижняя губа вновь дрожит. Фишер заявил, что собрался за меня бороться! Что будет, если Ярослав все же догадается? Да и смогу ли я ему лгать? Он посмотрит в глаза, надавит интонацией, и я расколюсь, как спелый орешек.
Что если он решит, что я по доброй воле? Я ведь должна была кричать, отбиваться. На мне должны быть синяки… Боже, хоть самой их наставь! Что если он не поверит мне и решит, что я изменила? Как когда-то чуть не изменила с ним Юре? Я ведь такая, я могла.
А если поверит? Что он сделает с Юрой? Убьет его и сам сядет? Что будет с его папой? Яр как-то пошутил, что если бы он пошел по наклонной, отец бы не выдержал позора и застрелился.
От этой мысли прошибает пот.
Меня вновь начинает трясти. С самого первого дня нашего знакомства Ярослав заступается за меня и получает за это. Он все на свете делает для меня. Я же все это время ждала от него подвоха, то кобелем обзову мысленно, то припишу другие грехи.
Мне так больно от того, что я защищала Юру, даже в наш с Яром потрясающий горячий секс, который подарил мне незабываемый оргазм, я сказала ему: «не льсти себе», вместо того чтобы похвалить.
Я все время защищала от него Фишера! Думала о чувствах Юры, о его комплексах! Летала на самолете в Москву, чтобы не ранить человека по смс, считая, что Яр должен молча проглотить это. О нет, я так сильно боялась обидеть бывшего, что в итоге… обидела единственного человека, который всегда в первую очередь думал обо мне. Человека, который значит для меня весь мир! Я поставила Ярослава в ситуацию, из которой не существует выхода. Что это, если не предательство?
— Катя, остывает! — слышится крик из кухни, от которого мои глаза распахиваются. У братьев даже голоса похожи, как такое вообще может быть? Вот это генетика!
Еще недавно я, приревновав Ярослава, пренебрежительно высказывалась о свободных нравах Ульяны, а сегодня сама сижу перед ее парнем в одной футболке и трусах. Вроде бы майка Яра достаточно длинная и плотная, но все равно заметно, что я без лифчика. Не взяла с собой ни одного, блин, у меня просто нет их под рукой! Никогда ни от чего нельзя зарекаться, мне стыдно, что я так вела себя.
— Рус, как ты вкусно готовишь, — нахваливаю я куриный бульон с кусочками белого мяса, сухариками, вареным яйцом и зеленью. — Пальчики оближешь. Как в ресторане.
— Спасибо, — улыбается он. — Я вообще хорошо готовлю, поэтому Ярик со мной и живет, — он смеется. — Шучу. У нас мама супер-повар, ее талант передался мне по наследству. А какую я лазанью умею делать, вообще язык проглотить можно!
— А Яр тоже так умеет?
Он хохочет:
— Нет, даже не надейся. Яр застрял где-то на уровне яичницы и магазинных пельменей. Я думаю, любой человек в состоянии научиться готовить при необходимости, просто брату это не нужно. Дома нам мама устраивала первое, второе и десерт каждый день. Причем обед и ужин в один день всегда были разными.
— Ого, вы не доедали вчерашнее?
— Никогда. Она любит готовить, это ее хобби. Раньше я думал, так у всех.
— Это очень большой труд.
— Знаю. Причем мы могли бы себе позволить собственного повара или заказывать еду, но мама готовила сама. Так она чувствовала себя полезной, наверное. С уборкой ей помогают, разумеется, у родителей большой дом.
— Здорово как.
— Ага. Ну а потом Яр пошел в армию, после армии остался на службе, их там кормят же… как-то. Когда дома — или заказывает, или мою еду подъедает.
— А ты не служил в армии?
— Нет, — обрубает. — Боже упаси. Конечно, хочется быть в близких отношениях с отцом, но живым быть хочется больше. Я и на гражданке отлично реализуюсь, — его тон становится резким, заметно, что эти вопросы его порядком достали.
— Да, правильно. Опасное это дело.
— Конечно. Яр вынужден был свалить в армию, а потом принял свою судьбу. Я не такой. Мне пофиг, если отец решит лишить меня наследства — да на здоровье! Сам заработаю!
— А он может?
— Пф, запросто! — Рус придвигается ближе и произносит доверительно: — Яр тебе не рассказывал о нашем третьем брате?
— Есть еще третий? — удивляюсь я.
— Да, — Русик смеется над моей реакцией. — Сын отца от первого брака. Вот он — самый лучший сын на свете.
— Как сын маминой подруги?
— Верно, — он смеется. — Сечешь. Даже назван в честь отца — Денис. Денис Денисович, полная фигня, согласись?
Я пожимаю плечами, решая выбрать нейтральную позицию. Руслан продолжает:
— Дэн закончил военное училище, пошел по дорожке отца. Протоптанной. Ну еще бы, с такими пинками! И в тридцать лет его повысили с какой-то наградой, и все, отца как накрыло! Мы с Яром учились на втором курсе как раз. Хорошо учились, кстати, без нареканий. Отец заявил, что отныне у него только один сын, остальные — гребаные танцоры-психологи!
— Ого, Яр не рассказывал, — я невольно округляю глаза. — Хотя он много раз говорил, что ваш отец — человек тяжелый.
— Да, попала вожжа под хвост. Объявил, что лишает нас наследства. Ну это ладно, пусть Денис Денисович подавится. Самое неприятное, он начал третировать мать. На это было больно смотреть, они любят друг друга, мама очень страдала.
— О Боже! — я замираю с поднесенной ко рту ложкой.
