– Хотите кофе? – предложил он. – Минеральной?
– Спасибо, ничего не надо. – Руди взял из рук Алекс документы и передал их банковскому служащему. – Нам необходимы еще некоторые выписки из счетов.
– Конечно. – Версари жестом пригласил их присесть. – Чем могу быть полезен?
Руди бросил взгляд на Алекс и начал:
– Я хотел бы получить журнал регистрации всех – понимаете, всех – операций с этим счетом. Особенно за октябрь 1987 года.
– 1987 года? – удивленно переспросил Версари.
– Именно. Они необходимы мне, чтобы привести в порядок документы, касающиеся имущества отца.
– Кажется, мы не храним таких давних записей. За несколько последних лет – пожалуйста. Но не за 1987 год.
– Уверен, что вы сможете их найти. – Руди снова взглянул на Алекс. – Они должны храниться в компьютере.
– Думаю, ничего не получится. – Версари медленно покачал головой.
– В таком случае, возможно, моя коллега объяснит лучше. Алекс откашлялась.
– Господин Версари, я не сомневаюсь, что эта информация должна быть где-то на диске. – Алекс глазами отыскала терминал компьютера в углу комнаты. – Единственное, что вы должны сделать, – обратиться к тому, кто имеет право войти в архив.
– Позвольте мне кое-то уточнить. – Версари открыл свою папку и быстро пробежал глазами бумаги. – Тут сказано, что вашим счетом фактически управляет кто-то из компании Финакорп, в Цюрихе. Уверен, вам проще связаться с ними и получить необходимую информацию. Их офис расположен недалеко от нас – на Гартенштрассе, кажется. Я с ними напрямую не связываюсь, но компьютер отсылает им копию каждой операции со вкладом. В их компьютере наверняка сохранились копии интересующих вас операций.
– Но я хочу получить эту информацию здесь, у вас! – Руди повысил голос. – И если вы не намерены мне помочь, пригласите управляющего банком – я этого требую.
– Не понимаю, чем это вам поможет. – Версари держал сцепленные руки прямо перед собой. – Уверяю вас, у банка нет возможности предоставить вам доступ к информации, которой вы интересуетесь.
– Послушайте! – заорал Руди. – За последние несколько дней я приходил в банк уже не раз и всегда о чем-то спрашивал. Мне отвечали: «Приходите позже», «Пойдите туда-то…» Я устал от всего этого.
– Но я ничем не могу помочь, – повторил Версари, пожав плечами.
– Вы не верите, что у меня есть права на этот счет, ведь так?
– Не в этом дело, господин Тоблер. Я не уполномочен…
– Посмотрите. – Руди потянулся к своему портфелю. – Это письмо безусловно подтверждает мое право получать любую информацию, касающуюся данного вклада. – Он вытащил договор, заключенный его отцом с Аладаром Коганом, и начал читать вслух: – «В случае смерти Опекуна формальное владение счетом переходит к его прямым наследникам без ограничения срока…»
Руди передал письмо Версари и ждал, скрестив руки на груди. Краешком глаза Алекс видела, что он улыбается. В очередной раз Рудольф Тоблер получал то, что хотел.
Версари бросил взгляд на документ и потянулся за телефоном. Он набрал четыре цифры.
– Что это вы делаете? – поинтересовался Руди.
– Мне необходимо проконсультироваться с одним из наших юристов.
– Зачем вам консультироваться с юристом? – удивилась Алекс. – Вы же знаете, что счет принадлежит господину Тоблеру.
Версари поднял вверх руку.
– Не беспокойтесь, это займет минуту, не больше. Простая формальность.
Спустя несколько минут в комнату вошла высокая красивая женщина с ярко-рыжими волосами.
– Рейнбек. Приятно познакомиться. – Она пожала руку сначала Алекс, затем Руди. – А документы?
Версари почтительно передал ей письмо. Женщина пробежала глазами документ.
Алекс уловила в воздухе едва различимый аромат – лилии или пачули. На Рейнбек был отлично сшитый деловой костюм. Выглядела она впечатляюще.
– Кажется, это опекунский счет. – Рейнбек села за стол напротив Руди и Алекс. – Давно я уже с таким не сталкивалась.
– Да. Его открыл мой отец еще до Второй мировой. Но теперь он принадлежит мне, – ответил Руди. – И я лишь прошу господина Версари показать мне движение денег на счету за истекший период. Особенно трансферты за 1987 год. У меня есть все права требовать такую информацию, верно?
– Но вы лишь опекун.
– Именно. И, как видно из письма, теперь я управляю счетом. Я единственный наследник. И могу затребовать любой необходимый мне документ. Я прав?
– Уже нет.
– Что вы имеете в виду? Пока не найдется семья Коганов, именно я отвечаю за этот вклад.
– Может, так и было принято в 1938 году. – Рейнбек вернула письмо Руди. – Однако в настоящий момент законы изменились.
– Что вы такое говорите? – воскликнула Алекс. – У господина Тоблера есть все права знать, что происходит с его счетом.
– Сожалею. Я лишь следую правилам, которые изменились под давлением американского правительства. – Она задержала взгляд на Алекс.
– Этот счет открыт на имя Рудольфа Тоблера, и пока не объявится настоящий владелец…
– Вот в этом-то и загвоздка. – Рейнбек положила руки на стол. – Несколько лет назад американское правительство и иже с ним надавило на нас, чтобы мы запретили анонимные вклады, якобы для того чтобы прекратить отмывание наркодолларов. И мы пошли им навстречу. Могу признать, что неохотно. Теперь имена владельцев-пользователей всех швейцарских счетов обязательно должны быть оглашены.
– Ну и что же? – недоумевала Алекс. – Мы знаем владельца. Он указан в письме.
Рейнбек взяла какой-то документ со стеллажа, находящегося у компьютера.
– Видите это? – Она передала Алекс пакет, необходимый для открытия счета. – Пожалуйста, внимательно изучите форму в конце.
Алекс открыла последнюю страницу, увидела вверху большую черную букву «А», после которой шли слова: «Feststellung des wisrtschaftlich Berechtigten».[35]
– Эту форму, в которой указывается владелец-бенефициарий, теперь необходимо заполнять для каждого счета в любом банке, – объяснила адвокат. – Даже для вкладов, сделанных ранее. Никаких «дедовских статей».[36]
– Но ведь владелец-бенефициарий нам известен. – Алекс махнула Руди, чтобы тот дат ей письмо. – Его зовут Аладар Коган. Вот его адрес: улица Андраши, 6, Будапешт. – Она достала ручку и стала заполнять форму. – Теперь у господина Тоблера есть право получить доступ к счету?
Рейнбек покачала головой.
– Все не так просто. Нам необходимо знать, кто является владельцем в данный момент.
– При всем уважении к вам, должна заметить, что в данной форме требуется указать лишь имя владельца-пользователя и вовсе не спрашивается, жив ли он до сих пор. – Алекс пододвинула заполненный формуляр «А» на противоположный конец стола.
Рейнбек вернула его назад.
– Но владелец-бенефициарий должен быть живым человеком.
– Однако же вам достоверно не известно, что эти супруги умерли, верно? – Алекс вновь подтолкнула документ в сторону Рейнбек. – Следовательно, форма действительна. По крайней мере до тех пор, пока не доказано обратное.
– В действительности все наоборот. Это нам должны быть предоставлены доказательства того, что они живы. – Рейнбек встала. – Таков теперь закон. Именно этого добивалось ваше правительство.
Она указала на документ.
– Чтобы получить доступ к данному вкладу, вы обязаны предоставить нам определенные доказательства того, что владельцы-бенефициарии живы. Лучше всего, понятно, чтобы они сами заглянули в банк.
– А вы интересовались, живы ли они, когда открывали этот счет? – допытывалась Алекс.
– Мы даже не знали об их существовании, – возразила адвокат. – В этом-то и суть опекунского счета. Банку о нем ничего не известно.
Женщина повернулась к Руди.
– А теперь, когда мы знаем, что это опекунский счет, нам ничего не остается, как дождаться сведений об истинных владельцах.
– Раньше, – объяснил Версари, – открыть счет в банке мог любой человек, обменявшись рукопожатием и поставив подпись. Но теперь мы обязаны знать, кто является истинным владельцем. И если вы не сможете подтвердить, что господин и госпожа Коган живы, вы обязаны доказать, что они умерли. И назвать имена их наследников.
– Пока мы не предоставим эту информацию, мы ничего не сможем посмотреть? – уточнил Руди.
– Ничего. – Версари скрестил руки на груди. – Это означает также, что и управляющий счетом из Финакорпа потерял право доступа к счету. Я прав?
Он повернулся к Рейнбек, ища у нее поддержки.
Она утвердительно кивнула.
– Вступает в силу немедленно? – поинтересовался он.
Она вновь кивнула.
– Пока они не предъявят нам живого бенефициария, счет будет заблокирован.
Руди встал.
– Если учесть, что это была еврейская семья, которая во время Второй мировой войны жила на оккупированной фашистами территории, сколько шансов на то, что они живы?
Глава 14
Цюрих
