Столкновение глубоко его возмутило. Он не мог понять почему. Его-то какое дело? Он не питал никаких чувств к Дженни. Она просто служила определенной цели в его жизни. Он ни разу не дал ей повода думать иначе. Но одно дело дать своей любовнице отставку и знать, что будут другие, и совсем иное — застать своего конкурента в той самой кровати, где вы недавно лежали. Это задевало.
Черт возьми, думал он, что сказала бы Кара, если бы узнала? Ее эта сцена, вероятно, глубоко бы шокировала. Он и сам был оскорблен.
Внезапно он почувствовал смущение. Чувство новое и доселе Неизвестное Алексу. Мысль о том, что его имя будет связано с именами Дженни и этого дурака-виконта, была ему отвратительна.
Однако он едва ли имеет право осуждать эту парочку. Сколько раз он наслаждался любовью в подобных ситуациях. Первый раз в жизни он чувствовал стыд. Он был противен себе. Что с ним происходит?
Оставалось надеяться на скромность виконта. Он не хотел обнаружить скандальные подробности в утренних газетах. Еще важнее, чтобы об этом не прослышали в Грантли. Особенно Кара.
Карина, несмотря на все попытки заполнить свое время, не находила себе места. Она тщательно исследовала все угодья и хорошо изучила громадный дом.
Сказать, что дядя Чарлз и тетя Генриетта были не слишком интересной компанией, значило ничего не сказать. Как многие пожилые пары, они жили размеренной рутинной жизнью, и разговор их не блистал ни остротой, ни живостью, ни умом. Впрочем, сэр Чарлз вскоре сжалился над Карой.
— У меня есть книги, которые могут заинтересовать вас, моя дорогая, — сообщил он за завтраком. — Романы таких писателей, как Филдинг, Остин, Ричардсон, Радклиф и другие. Если вы в настроении почитать, то можете воспользоваться моим личным кабинетом.
Лицо Кары прояснилось.
— О да, если можно. Я хотела бы. Хотя бы что-то, кроме Платона и Аристотеля, чтобы заполнить часы невыносимой скуки.
— Скучаете? — спросил он.
— Ужасно, — ответила она и тут же смутилась. — То есть... — Она замолчала, сильно покраснев.
Сэр Чарлз улыбнулся и подмигнул ей.
— Вы найдете там и лорда Байрона, если пожелаете, — добавил он тихим голосом, заботясь, чтобы не услышала герцогиня.
Кара кивнула.
— Я непременно загляну в Байрона, когда закончу читать Попа.
— Что вы сказали, моя дорогая? — спросила тетя Генриетта, подавшись всем телом к Карине и демонстрируя пышные формы.
— Я говорила, что очень люблю Колриджа. Хотя должна признаться в неприязни к Вордсворту.
Тетя Генриетта побледнела.
— Дитя мое, надеюсь, вы не превратитесь в синий чулок. Алекс не вынесет образованной жены.
— Не уверен, — заметил сэр Чарлз, вытирая губы салфеткой. — Он любит, когда ему бросают вызов.
Кара спрятала улыбку и поспешила покончить с завтраком, чтобы познакомиться с сокровищами кабинета. Ее не волновало, что предпочитает Алекс. Ей не терпелось погрузиться в хорошую книгу.
Сразу после завтрака Кара уединилась в кабинете. Ну, думала она, оглядывая ряды переплетенных в кожу томов позади стола, если она начнет сейчас, ей хватит занятий по крайней мере до конца месяца. Она много слышала об «Удольфских тайнах» миссис Радклиф. Но ей хотелось чего-нибудь более увлекательного, чтобы рассеять утомившую ее скуку. «Франкенштейн» Мэри Шелли попался было ей на глаза, но она быстро двинулась дальше. Она много слышала о нашумевшем романе и сделала вывод, что вряд ли сможет прочесть эту мрачную историю без постоянных ночных кошмаров.
Высмотрев на верхней полке роман Филдинга «Амелия», она потянулась к нему. Но ей явно не хватало роста. Даже стоя на цыпочках, она едва касалась корешка. Поспешно придвигая стул, она задела бювар на столе. Книги и бумаги разлетелись во всех направлениях. Нахмурившись, она принялась подбирать их с пола.
Укладывая документы на стол, она заметила, что одна из книг, упавших на пол, была чем-то вроде бухгалтерской книги. Она наклонилась, чтобы подобрать ее, и в глаза ей бросилось имя «Симпсон». Охваченная любопытством, она перевернула страницу. От увиденного у нее перехватило дыхание.
Чувство вины за беспорядок в кабинете мгновенно покинуло ее. В маленькую черную книжку были внесены перечисления денег из Англии в Бостон. Листая страницы, она обнаружила пожелтевший конверт. Письмо было из Бостона (Массачусетс).
Дрожащими руками она развернула шуршащую на сгибах бумагу. Письмо было от матери к дяде Чарлзу! Дата — за два месяца до смерти матери.
— «Милый Чарлз, — прочла Карина вслух, — мое состояние, к сожалению, ухудшилось. Теперь я знаю, что болезнь, поразившая меня, смертельна. Доктор вчера подтвердил мои худшие опасения.
Я не сказала Карине. Не хочу ее расстраивать. Так будет лучше. Сперва я страшилась оставить свою красавицу-дочь одну, но теперь знаю, она в хороших руках, в ваших опытных руках. Генри оставил меня вам, теперь я оставляю вам Карину. Я знаю, что никогда не уйду от нее совсем, какая-то часть меня всегда будет с нею, как часть Генри всегда остается со мной.
Опасность в Англии, надеюсь, прошла. Ведь все случилось пятнадцать лет назад. Я поручаю вам оберегать мою драгоценную Кару от любого возможного вреда. Как можно цепляться за вендетту так долго? Я не послала бы девочку к вам, если бы не была уверена, что вы пожертвуете жизнью, чтобы спасти ее.
Уверена, что моя маленькая дочурка полюбит Англию. Как мне ее недостает! Но мне было неплохо и в Америке. Я покойна и примирилась с судьбой. Я знаю, что после стольких лет в конце концов воссоединюсь с Генри. Вы поклялись защищать меня, и я знаю, позаботитесь о моей единственной дочери, после того как меня не станет».
Уронив письмо, Кара почувствовала, что лицо ее мокро от слез. Мать заранее знала, что должна умереть. И не сказала ей ничего. Все время она знала. И скрывала от дочери. Очевидно, это было не единственное, что она скрывала от Кары.
Мысль о неискренности матери или герцога показалась ей отвратительной. Ясно, что мать дружила с сэром Чарлзом. И очевидно, он поддерживал их все эти годы в Бостоне. Она-то, естественно, полагала, что они живут на наследство отца. Если мать доверяла дяде Чарлзу, она должна делать то же.
И все же ей это было неприятно. Ее учили быть прямой и честной. Ей хотелось немедленно предстать перед сэром Чарлзом и заставить его сказать правду.
Но из этого ничего не выйдет. Он солгал ей в лицо. И не раз. И решительно не желает говорить о ее отце вообще. Простое желание знать истину не гарантирует его помощи.
Она нервно мерила комнату шагами, напряженно размышляя. Скудные детали из прошлого ее отца, реакция дяди Чарлза на рассказ тети Генриетты, его открытая враждебность, когда она стала настаивать на подробностях. И странный разговор герцога с Алексом, который она подслушала. Сэр Чарлз, несомненно, многое от нее скрыл. Много серьезного. И, если это письмо о чем-то говорило, потенциально опасного.
