– Полосатый! – Я был так ошарашен, что чуть не забыл, как нервничаю из-за предстоящего похода в Большой Дом. – Ты еще не оправился от того, что случилось со Сьюки! Разве можно…
– Да ладно, по-моему, со Сьюки теперь все будет в порядке после нашего вчерашнего разговора, – как ни в чем не бывало промурлыкал он. – А мне что, сидеть и ждать, пока лапы мхом порастут?
Я невольно рассмеялся.
– Ты неисправим. Но я тебе все прощу, если пойдешь со мной.
– Вообще-то, особого желания идти у меня нет. И я по-прежнему считаю тебя психом. Но если все так, как ты говоришь, не могу же я бросить друга в опасности? Как ты, такой маленький, справишься без защиты кого-то более крупного, храброго и, в целом, более крутого?
– Да ладно тебе, – я беззлобно толкнул его мордой. – Давай уже пойдем.
По дороге на холм я поделился с Полосатым своими переживаниями насчет нового кота, которого собирались завести Сара и Мартин.
– Ну и что? – отмахнулся он. – Ты же не собираешься жить с ними вечно, так? И ты вроде говорил, что живешь еще в одном доме, по соседству? Везет некоторым: два дома, выбирай – не хочу.
– Со стороны кажется, что я неплохо устроился, и да, наверное, мне повезло. Но я бы лучше к Джорджу вернулся, чем жить с приемными хозяевами. Только вот это будет нескоро. Ремонт в пабе еще даже не начался. А Саре с Мартином я больше не нужен. Придется, значит, переселиться к Ники и Дэниелу.
– А они тебе не нравятся, что ли?
– Да нет, нравятся, конечно… Но их обоих целыми днями нет дома, они работают, а в доме очень холодно. И еще они все время грустные из-за этих денег, о которых люди вечно беспокоятся. Если Сара и Мартин меня прогонят, мне будет очень одиноко.
– Ясно. Но почему ты решил, что они вышвырнут тебя на улицу, даже если заведут нового кота?
– Да я у них вроде как замена старому коту, который под машину попал.
– Ах да, бедолага Уголек, – кивнул Полосатый. – Это было ужасно. Не повезло парню.
– А я его не знал.
– Он был уже старым котом и редко выходил из дома. Наверное, поэтому и угодил под колеса – не мог уже быстро бежать. И человеческого детеныша тоже жалко – она вроде лапку сломала, да?
– Ага. Роуз очень милая. И Сара с Мартином говорят, что после моего появления она повеселела. Но если у нее будет свой постоянный кот, это же намного лучше, – со вздохом произнес я. – А новому коту может не понравиться, что я тоже там живу.
– Как знать, может, и обойдется. Ведь ты, Олли, не представляешь особой угрозы для другого самца.
– Ну спасибо на добром слове!
– Не за что. А вдруг это будет кошечка? – Он толкнул меня по-дружески и многозначительно мяукнул. – Только тебе-то что с этого, верно?
– У тебя все мысли только об одном, Полосатый, – посетовал я. – Жаль, что хозяева тебя не кастрировали. Тогда мы бы смогли поговорить о чем-нибудь серьезном, не отвлекаясь на кошечек каждые пять минут.
Мы дошли до ворот Большого Дома, протиснулись сквозь узорчатую железную решетку и оказались на территории особняка.
– Не бойся, Олли, – наконец проговорил Полосатый, но я заметил, что его голос дрожит. Мы крались по дорожке, ведущей к дому. – Я иду сразу за тобой.
Я бы предпочел, чтобы он шел впереди, ведь он был больше меня размером, но что поделать.
– Вот в этой комнате обычно сидит маленькая больная девочка, – тихо объяснил я, когда мы приблизились к стеклянным дверям.
– Там никого нет, – сказал Полосатый, заглядывая в комнату из-за моего плеча.
– Нет. – Вот досада. – Может, она еще спит? Мы рановато пришли.
Видишь ли, зимой трудно определить, какое сейчас время дня. Утром темно, как ночью, а после обеда опять темно. Летом тоже сложно – ночь как будто вообще не наступает. Так и живешь, не зная, сколько сейчас времени, и разбираться в этом очень утомительно. Поэтому я стараюсь спать как можно больше, независимо от времени суток.
– Так что теперь, пойдем домой? – с надеждой в голосе произнес Полосатый.
– Нет. Пока не пойдем. Давай-ка осмотрим дом. Может, она в другой комнате.
– Да ты больной на всю голову, – пробормотал Полосатый. – Ладно, веди, если знаешь, куда.
Мы пошли за угол, а потом мимо лестницы – той самой, с которой я запрыгнул на окно большого зала. Но там-то Кэролин точно быть не могло.
– Если она еще спит, то, наверное, в одной из комнат наверху, – рассудил я.
Я окинул взглядом высоченные стены и крышу огромного дома. Ну уж нет. Даже Полосатый не стал бы там петь серенады. А потом за углом, чуть поодаль, я увидел одну из таких выступающих стеклянных штук, которые люди называют «зимними садами».
– Давай быстренько посмотрим, что там, – предложил я и начал пробираться к оранжерее вдоль стены дома, прежде чем Полосатый успел меня отговорить. Нижняя часть помещения представляла собой низкую кирпичную стену. Я подождал, пока Полосатый догонит меня, а потом запрыгнул на уступ и заглянул внутрь.
Утро выдалось морозное, но ясное; солнце было на этой стороне дома, и я решил, что Лора и Кэролин вполне могут быть здесь. Чего я не ожидал, так это того, что в зимнем саду окажется отец Кэролин. Увидев его, я чуть не свалился с уступа. Что он здесь делает? Разве ему не нужно сегодня в Лондон? Может, я перепутал дни? Он стоял ко мне спиной, теребил подбородок и смотрел в окно на противоположной стороне – слава богу, что на противоположной!
– Она там? Ты ее видишь? – прошипел Полосатый со своей безопасной позиции на земле.
– Тихо! – предупредил его я.
Уступ был узким, и я с трудом удерживал равновесие. Я хотел было уже спрыгнуть на землю и бежать к воротам, когда услышал какой-то звук. Я навострил уши. Отец Кэролин разговаривал сам с собой! Вот уж не думал, что за ним водится такая привычка. Несмотря на холод, несколько створок с моей стороны были приоткрыты – видимо, из-за стекла внутри было тепло. Благодаря этому – и своему превосходному слуху – я улавливал каждое слово. Я так удивился, что даже забыл о бегстве и застыл на месте.
– Какой же я идиот, – говорил отец Кэролин. – Таких идиотов еще поискать. Что со мной не так? Зачем я на нее накричал? Вот же додумался! Пригрозить увольнением! Если теперь она уйдет, сам буду виноват.
Это точно, сердито подумал я. Со мной тоже можно было обойтись поласковее.
– Да что там у тебя? – окликнул меня Полосатый. – Все нормально?
– Тихо! – прошипел я. – Я слушаю.
Мужчина вздохнул. Я видел, как поднялись его грудь и плечи.
– Боюсь, уже слишком поздно извиняться. Я окончательно все испортил. Она, наверное, и так считает меня заносчивым грубияном, я же вечно на нее срываюсь. А она ведь прекрасно заботится о Кэролин. Такая добрая и терпеливая, и не только с Кэролин – со мной тоже. Господи, ну что со мной не так? С тех пор, как ты умерла, Сьюзан, она первая, к кому я что-то почувствовал…
Сьюзан? Что еще за Сьюзан? И как она со всем этим связана? Я прижался ухом к стеклу.
– …и на этот раз она меня точно не простит. Спорим, она меня ненавидит? И я ее не виню. – Он снова вздохнул. – Что же мне делать, Сью? Попробовать поговорить с ней? Может, письмо ей написать? Точно, так будет лучше – маленькую записку с извинениями. Мы забудем о том, что случилось в субботу, а я впредь попытаюсь лучше себя контролировать.
Он порылся в ящике стола, достал ручку и блокнот и, к моему ужасу, развернулся и пошел в ту сторону, где сидел я. Я чуть не свалился на Полосатого, но, к счастью, отец Кэролин смотрел себе под ноги, а потом сел на стул – спиной ко мне. Но его голова оказалась так близко от моей, что если бы я задел ошейником о стекло, он бы подпрыгнул от неожиданности. Тогда я понял, что напрашиваюсь на неприятности. Мне нужно было просто уйти и поблагодарить бога за то, что отец Кэролин меня не заметил. Но он продолжал говорить сам с собой, и если любопытство и вправду сгубило кошку, моя жизнь в тот момент повисла на волоске.
– «Дорогая Лора, – бормотал он, быстро записывая что-то на бумаге. – В субботу я вел себя непростительно и даже не буду пытаться оправдываться. Я вижу в тебе столько сочувствия и участия, что мне не нужно рассказывать, как я волнуюсь за Кэролин, как не сплю ночами и тревожусь из-за ее состояния – ты и так все понимаешь. Страх за жизнь дочери доводит меня до того, что я срываюсь из-за каждой мелочи. Но это не повод выплескивать на тебя раздражение, и я могу лишь взывать к твоей доброте и великодушию, чтобы ты в который раз закрыла глаза на мой ужасный характер и приняла мои извинения. Если бы ты знала, как дорога мне…»
Тут он остановился, пожевал ручку и снова уставился в окно. Потом вдруг резко встал, так что я снова чуть не свалился от испуга, вырвал страницу из блокнота, скомкал ее и бросил в корзину для бумаг.
– Какой смысл? – рассерженно воскликнул он. – Она ненавидит меня, и я это заслужил. Пустая трата времени. – Он взглянул на часы. – О боже – почему я все еще здесь? Опоздал на электричку! Где ключи от машины? У вокзала наверняка мест на парковке не будет. Черт! Теперь придется ехать на машине в город.
