Дарья Анатольевна все-таки попыталась помириться с дочкой. Сначала она стала отправлять сообщения с признаниями в любви и всевозможными извинениями. А когда позвонила ей, та совершенно неожиданно, опустив сантименты, стала просить деньги… Такой разговор Дарья Анатольевна продолжать не могла, поэтому отключилась. Стоит сказать, что для Ксюши это уже превратилось в игру, относилась она к этим просьбам скорее с иронией: а вдруг получится? Угрызений совести она не испытывала. Да что там, ей даже это стало доставлять удовольствие — доводить мать. Она наконец могла отыграться за все те годы унижений и манипуляций.
Однако очень скоро озорство снова перешло в озлобленность.
Связано это было с тем самым «чудом», о котором просила мать в церкви и которое все-таки случилось.
На Дарью Анатольевну вышел сын Валентина. Тот самый, который ненавидел отца и не разговаривал с ним много лет. На похоронах его, кстати, тоже не было. Он с подозрительным усердием стал названивать Дарье Анатольевне. Впрочем, для нее ничего подозрительного здесь не было. Илья, так его звали, наконец осознал, что был несправедлив с отцом, его мучила совесть, теперь он хотел прикоснуться к нему, к его жизни через Дарью Анатольевну. Так он говорил ей. Она, конечно, поверила. Они стали встречаться.
Ксюша узнала об этой странной связи от тети Оли, которая позвонила ей и высказала свои опасения. «Я с ней говорю, но все без толку. Попробуй ты. Потому что это все не нормально». — «Думаешь, он узнал о деньгах?» — «А ты считаешь, что ему действительно интересно проводить время с бабкой? Он скоро начнет вытягивать из нее денежки. К гадалке не ходи. Если уже не начал».
Ксюша пыталась связаться с матерью, но та уже ей не отвечала, сбрасывала. Она с каждым разом все больше боялась того, что обнаглевшая дочь снова начнет выпрашивать деньги. А так как необходимость в общении с ней пропала, то и вообще не стоило с ней разговаривать. Но Ксюша продолжала названивать, каждый день, по несколько раз. Однажды Дарья Анатольевна проснулась ночью в холодном поту; она вырвалась из жуткого сна, повторяя одну и ту же фразу: денег нет, денег нет, денег нет. Скинув с себя влажное одеяло, она потянулась к телефону. Никаких входящих вызовов и сообщений не было. Она выдохнула с облегчением и отложила телефон в сторону. Затем снова взяла его, открыла контакты и заблокировала «Доченьку». «Иди ты к черту», — сказала она и снова упала на подушку. Кошмары в ту ночь ее больше не мучили.
Кто бы мог подумать, но мать и дочь поменялись ролями — и вот уже Дарья Анатольевна тряслась от раздражения при мысли о своей дочери.
Через день она после долгих раздумий все-таки разблокировала Ксюшу. Звонки возобновились. С самого утра. Именно в тот день ей пришла идея познакомить дочь с новым учителем математики, который заглянул к ней за учебниками. К сожалению, не вышло. «Может, он все-таки передумает, мало ли…» — подумала она, провожая взглядом нового человека. Светлая надежда на то, что у нее получится сбагрить дочь, на мгновение успокоила ее. Как же было приятно смотреть в это будущее! Тихое, без звонков, без просьб, без требований. Дарья Анатольевна настолько замечталась, что на лице прорезалась кривая улыбка. Но тут заиграл телефон. Она с раздражением посмотрела в его сторону. «В могилу меня сведет!» — буркнула она, нависнув над телефоном.
Через минуту Дарья Анатольевна все-таки решилась ответить:
— Да, доченька. Говори.
— Мама, ты должна это прекратить! — закричала Ксюша. — Перестань общаться с этим проходимцем!
— Что? С каким? — растерялась Дарья Анатольевна.
— С этим идиотом. С сынком твоего Валентина.
— Подожди. Доченька, кто тебе… Откуда ты знаешь?
— Он же тебя без копейки оставит! Ты с ума сошла!
— Не смей учить меня, понятно? Думаешь, все такие же, как и ты? Это только тебе от меня нужны деньги. А Илья не такой! Ты поняла? Ему от меня ничего не нужно. Нам хорошо вместе.
— Что это значит — хорошо вместе? Только не говори, что вы спите!
— Это тебя не касается!
— Господи… Мама, это же омерзительно. Сколько ему лет? Он же младше меня.
— Это моя личная жизнь.
— Мама… — жалобно протянула Ксюша. — Что же ты творишь?
— Если ты меня так любишь, почему же тогда прогнала? Заботу вдруг включила? Нет, доченька, так не пойдет. Или принимай меня такой — или больше не звони мне. И вообще, я думала, мы помиримся.
— Ты бы мне лучше денег дала, чем этому прохвосту! Как ты…
Дарья Анатольевна отключилась. Мне нужно успокоительное, подумала она и направилась к медику. Вернувшись, она набрала Илью.
Он всегда умел поднять ей настроение.
Дарья Анатольевна давно не была так счастлива. Она бы никогда не подумала, что закрутит роман с мужчиной, который почти в два раза младше ее. С ним было весело. Он восхищался ей. Он готов был слушать ее часами. Еще к ней вернулся оргазм. Дарья Анатольевна твердо решила, что в ее возрасте от таких подарков нельзя отказываться. Жить полной жизнью, вот так. Ее девиз, главная цель. Когда она ее сформулировала? Может, и не так давно. Но интуитивно стремилась к ней всегда. Это лучше, считала она, чем лишать себя радостей, но тыкать пальцем в других и осуждать их. К таким людям она относила Ксюшу, бессовестную и наглую, которая хотела сравнять со своей несчастной жизнью все остальные. Когда она вспоминала о ней, настроение сразу портилось. Однако Дарья Анатольевна, обладая запасом мудрости, умела переключать внутреннее внимание с «глупостей» на что-то более приятное.
Так она и делала. Тем более — Ксюша перестала ей звонить.
Господи, как я счастлива, думала она, просыпаясь по утрам. Ночные слезы она принимала за дурной сон, о котором не стоит вспоминать. У нее была реальная жизнь, счастливая жизнь. Вот о ней стоило думать.
Через месяц Илья попросил деньги, триста тысяч. Ему немного не хватало на покупку машины. «Представь, как будет здорово? Буду тебя со школы забирать». Дарью Анатольевну не слишком обрадовала его просьба, но деньги она все-таки дала. Через две недели он попросил еще больше. Восемьсот тысяч. Илья хотел вложиться в какое-то «супервыгодное дело», которое очень скоро «даст прибыль». Дарья Анатольевна сказала, что не хочет так рисковать. «Между прочим, — заметила она, — ты меня еще ни разу не забрал из школы на своей машине». — «Вообще-то, я не хотел тебя смущать. В школе же будут шушукаться, что ты сняла молодого альфонса. Я о тебе заботился, дура». Дарью Анатольевну оскорбили эти слова, но она и возразить не успела — Илья успел обидеться быстрее. Он тут же убежал от нее, бурча что-то себе под нос.
Он не звонил ей. Было ясно, что он решил как следует проучить ее. Дарья Анатольевна тоже, как бы мучительно ни было, держала себя в руках — она сказала себе, что после той ужасной сцены звонить ему не будет.
Первое время было тяжело. Потом — еще тяжелее. Накатила прежняя тоска. Не с кем было поговорить. Ничего не хотелось.
В школе предлагали купить билет в цирк, на жирафов, — так отмахнулась: какие тут жирафы, когда даже в Турцию не было настроения лететь. Она мечтала отправиться туда с Ильей. Но ему эта идея почему-то никогда не нравилась. «Зачем нужна Турция, когда нам, вдвоем в постели, и здесь хорошо?» Она вспоминала это и плакала: Илья был прав, как же им было хорошо. «Может, стоило…» — подумала она, но гордость не позволила ей закончить. Тогда она снова возвращалась к его последней грубости и злилась на него. Хотя длилось это недолго: тяжело злиться на того, кого любишь.
Она, не в силах больше бороться с одиночеством, позвонила Ксюше.
— Доченька, любимая моя. Давай мириться?
Молчание было недолгим. Но за это время Ксюша сообразила, что происходит.
— Он тебя бросил?
— Да, доченька, — ответила Дарья Анатольевна и расплакалась. — Прости меня. Только ты у меня осталась. Единственный родной человечек на этом свете.
