спине.
– Я могу положить тебя в свой чемодан и взять с собой в эту поездку, – прошептал он. – Сент-Луис прекрасен в это время года.
Мы подошли к дому, и я подумала, что наш разговор приведет к большему, что мы займемся любовью и восстановим отношения. Но, переодевшись в одежду для сна и нырнув под одеяло, Филипп зевнул и лишь обнял меня.
– Это мое самое любимое место на свете.
И мне захотелось верить, что этих слов достаточно.
Глава 14
Декабрь 2017 – март 2018, прошлое
Канзас-сити, Исламорада
– Мы должны съехаться, – заявил Филипп.
Он сидел напротив меня в известном во всем Канзас-сити баре «P.S.» отеля Филипс (случайное совпадение). Мне нравилось современное воплощение бара 1930-х годов, спрятанного в подземном убежище. В нем все было стильно и утонченно, с таинственной атмосферой, придававшей лоск темным деревянным полам и роскошным велюровым сиденьям. Филипп прижал меня к бархатистой коричневой подушке и накрыл широкой ладонью мои пальцы.
Мы только что вернулись из Лондона.
Я начала волноваться, потому что Филипп заказал бутылку шампанского, а он его никогда не пил. Прошла всего пара дней с той новогодней ночи, и я была совершенно не готова к такому предложению. Я чувствовала себя уязвимой, израненной горем и не готовой к грандиозным проявлениям любви.
– Мы переедем в дом в Исламораде.
Это удивило меня. Филипп всегда выбирал для жизни первоклассные места, а дом в Исламораде находился в часе езды от большого города, и поблизости не было отеля класса Ритц-Карлтон. Как Филипп объяснил мне позже, это был разумный выбор, поскольку дом находился достаточно близко от Канзас-сити и при этом не слишком далеко от его офиса в Майами.
Но прежде чем ответить, я подумала о прощании с Канзас-сити, о памяти мамы и о своих учениках.
– Нет.
– Нет? – переспросил он.
– Нет, я не выйду за тебя.
Я выпалила это раньше, чем осознала, что говорю.
Его руки бессильно упали.
– Это обидно.
– О, черт возьми, – сказала я, уронив голову на руки. Лазурно-голубая плитка над нами отражалась в поверхности стола. Я не решалась поднять взгляда.
– Я не делал предложения, Чарли, но сделаю, если это то, что тебе нужно, – он сделал паузу. – Или нет?
– Черт. Да я не это имела в виду.
– Расскажи мне, что ты имела в виду.
Он поставил локти на стол, подпирая голову руками.
– Не смейся надо мной.
– Я не смеюсь.
– Ты не собирался делать предложение, не так ли?
– Не собирался, но сделаю, если ты хочешь.
– Почему Исламорада?
Филипп повертел бокал с шампанским прежде, чем решился сделать глоток.
– Я подумал, что тебе нравится тишина. Санни будет в восторге от океана и теплой погоды. Там ты будешь в безопасности, и мы сможем наблюдать восход солнца с заднего двора своего дома.
Я никогда не бывала в доме в Исламораде. Много лет назад, когда компания открыла офис в Майами, Филипп решил купить его «на всякий случай». Затем в начале этого года он привлек «людей», чтобы те сделали ремонт и отделку.
– Я думаю, тебе понравится в Кис, Чарли.
– А тебе?
– Ты же знаешь, я могу работать, откуда угодно, если там есть интернет и Zoom.
Я захихикала, вспомнив, как однажды танцевала перед ним, пока он совещался по видеосвязи.
– Там очень хорошо живется, вот увидишь!
Четыре недели спустя – после слезливого прощания с учителями и учениками в старшей школе – мы уединились на располагающем к безделью пляже в доме, который Филипп обставил специально для нас. Дом был просторным, ярким и очень светлым. В отделке чувствовался игривый стиль Филиппа – по всему дому переплетались различные цветовые оттенки и текстуры.
– Чарли, может, я забегаю немного вперед, но я назвал этот дом «Жила-была волна».
Он объяснил, что у домов в Кис есть названия – «имена», и это имя он выбрал для меня.
Лежа поперек большой кровати, я содрогнулась при мысли о том, что сказала бы моя мама. Розовое бархатное изголовье и ярко-бирюзовые подушки резко контрастировали с черно-белым ковром из воловьей шкуры. Лежа на спине, я считала кристаллы, свисающие с потолочной люстры, не позволяя себе прокучивать в голове голос мамы. «Зачем покупать корову, если можно получать бесплатное молоко?»
Мама обожала Филиппа, но это не значило, что у нее не было своих представлений об отношениях и о том, как они должны развиваться. Тем не менее, наша жизнь в Кис была райской. Мы быстро обустроили дом и стали чувствовать себя парой. Мы пользовались одной зубной пастой и спорили о направлении рулона туалетной бумаги в туалете. В любой журнальной статье, которую я когда-либо читала на эту тему, говорилось, что я должна радоваться уже тому, что муж сам заменяет туалетную бумагу, и это наполняло меня глупой гордостью. Филипп, при всех атрибутах привилегированной жизн, и помогал мне со многими домашними обязанностями. Он, не задумываясь, вытирал тарелки и выбрасывал мусор.
Домашняя жизнь давалась нам самым естественным образом. Мы вставали рано утром и наслаждались долгой прогулкой. Санни плелся за нами, облаивая все, что попадалось ему на глаза, и местные жители стали избегать его, несмотря на все его обаяние. Мой парень и моя собака наконец научились уважать друг друга. Теперь они прекрасно уживались друг с другом. Иногда по утрам мы сидели на пристани, любуясь, как солнце медленно поднимается на небосвод, а иногда оставались в постели, наблюдая за этим великолепием через стеклянные двери. Было удивительно, как такая редкая красота могла повторяться изо дня в день. Как мне хотелось, чтобы моя мама была здесь и могла увидеть это, хотя Филипп говорил, что она и так была с нами, и я ему верила!
По утрам мы обычно сидели на веранде, пока Филипп сосредоточено изучал последние новости, проверял и перепроверял свою электронную почту, а я вдыхала тихий туман, вычисляя необходимые требования для сертификации в школьной системе округа Монро. Звуки раннего утра эхом разносились по океану, обволакивая прибрежные скалы. Перед нами простирался Атлантический океан с его переменчивыми видами. Иногда гладь была будто стекло, отражая небо и облака над головой, и сквозь кристальную синеву можно было увидеть дно. В другие дни океан показывал свое настроение пенистыми бурунами. А еще бывали дни, когда вода, кажется, не могла определиться. Временами она темнела и настороженно покрывалась хаотичной рябью.
Местные жители, такие приветливые и скромные, хорошо понимали идиллическую красоту своей родины и почти привыкли к ней, в то время как я только
