— Какое зрелище! - одобрительно пробормотал он.
Вручив Кине чашку с черным кофе, он откинулся на спинку дивана, а Кина опустила голову на его плечо.
— Ты когда-то говорил, что тебе больше всего нравится сочетание черного с бежевым, — проговорила она.
— На тебе — да. — Николас отхлебнул кофе и поглядел на нее поверх чашки. — Я до сих пор чувствую вкус твоих губ, — прошептал он и улыбнулся, заметив, как Кина смущенно потупилась. — О мисс Утонченность, — хохотнул он. — Мне кажется, ты — первая женщина в мире! Я чуть с ума не сошел в тот вечер, когда уезжал в Париж... ну, когда ты отколола тот номер! — При виде ее удивленного лица он приподнял бровь. — Я решил отомстить. Я заметил, какими глазами ты на меня смотрела тогда, в лифте, и мне захотелось выяснить, как далеко я смогу зайти, — пояснил он с улыбкой. — Тогда это была игра. Ничего более. Но потом...
Прежде чем он успел договорить, зазвонил телефон, и Кина встала, чтобы снять трубку. Достоинство ее была растоптано окончательно. Игра! Жестокая игра, которой Николасу следовало бы стыдиться так же, как стыдится теперь она! Подумать только, она позволяла ему смотреть на нее без одежды, прикасаться к ней, ласкать ее!
— Алло? — угрюмо проговорила она в трубку.
— Николаса Коулмана, будьте так любезны, — отозвался вежливый мужской голос.
Кина, не глядя на Николаса, передала трубку.
— Это тебя, — тихо сказала она. Вернувшись к своему кофе, она застыла, глядя в
одну точку. Казалось, все у нее внутри одеревенело. Она ничего не чувствовала в эту минуту — ни обиды, ни боли. Низкий спокойный голос Николаса доносился до нее словно откуда-то издалека, слов она не разбирала. Наконец он повесил трубку и вернулся к ней.
— Так на чем я остановился? — пробормотал он.
— Ты собирался уходить, — отозвалась Кина, смерив его ледяным взглядом. — До свидания.
— Я хотел тебе кое-что объяснить, — сказал Николас. — У меня очень много дел. Если мне предстоит завтра утром уехать в Эштон, то сегодня надо очень многое успеть. — Он прищурил глаза. — Ты не поедешь туда одна! — добавил он решительно.
— Не трать времени, — надменно промолвила Кина. — Все окончено, Николас. Я больше не играю,
— Я тоже, милая моя, — отозвался он с улыбкой. — Я тоже больше не играю.
По-прежнему чувствуя в желудке свинцовую тяжесть, Кина следила глазами за тем, как он подходит к двери.
— Спасибо за завтрак, — сумела выговорить она, вспомнив о вежливости.
Остановившись у двери, Николас обернулся и задумчиво окинул взглядом ее стройную фигуру.
- Как ты смотришь на то, чтобы по пути в Эштон взглянуть на мою плантацию?
Этот вопрос застал ее врасплох.
- Ты имеешь в виду Чарльстон?
Николас кивнул.
- Можно было бы провести там несколько часов. Я хотел бы показать ее тебе.
Интересно, правда ли это или просто он хочет освежить воспоминания о покойной жене, а она, Кина, нужна ему для моральной поддержки? Теперь Кина уже ни в чем не была уверена. Теперь она боялась его по-настоящему.
- Я больше не стану пытаться затащить тебя в постель, Кина, — мягко добавил он. — С этим покончено.
Несколько секунд Кина внимательно вглядывалась в его лицо, а затем кивнула:
— Хорошо.
— Я пришлю за тобой Джимсона в семь часов, — сказал он, уже выходя. — Надо выехать пораньше.
— Ладно. Я буду готова.
Блестящий черный «линкольн» уже поджидал их в чарльстонском аэропорту. Рядом с автомобилем стоял Джимсон, как всегда подтянутый и полный достоинства.
— Ты обо всем позаботился, — заметила Кина, когда Николас уселся рядом с ней на сиденье.
— Приходится, голубушка, — отозвался он. — Джимсон, провезите нас сперва по городу. Я хочу показать мисс Уитмэн кое-какие местечки.
— Да, сэр, — ответил Джимсон. — С чего бы вы хотели начать?
— Поезжайте вниз по Митинг-стрит, а потом — на Броуд, — ответил Николас. — Затем — к церкви и Пиратскому дому. Вот и все, пожалуй, на что нам хватит времени.
— У Восточного залива много интересных домов, сэр, — заметил Джимсон.
— Время, Джимсон, — вздохнул Николас, откидываясь на спинку сиденья. — Время.
— Да, сэр, — кивнул шофер.
Кина бросила на Николаса осторожный, полный сомнений взгляд. Но его глаза были закрыты, под ними виднелись темные тени. Кина наблюдала Николаса в разных состояниях, но еще никогда — таким усталым.
— Послушай, ты сегодня спал? — негромко поинтересовалась она.
— Немножко, — ответил Николас. Открыв глаза, он всмотрелся в ее лицо: — А ты, Кина?
Она отвела взгляд, лицо ее застыло.
— Я никогда не думала, что в этой части страны так много пальм, — пробормотала она, разглядывая старые дома. — Сколько же лет этому городу?
— Чарльстон был основан в 1670 году, — ответил Николас, следя за ее взглядом, скользящим по очаровательным образчикам старинной архитектуры — чарльстонский Двойной дом, Дом плантатора... Здесь были собраны едва ли не все архитектурные стили, бывшие в моде за последние двести лет. — Но лицо города определили французские гугеноты, обосновавшиеся здесь пятнадцать лет спустя. Мой предок, Сен-Жюльен, выстроил «Манто гри».
— Что-что? — переспросила Кина, озадаченная французскими словами.
— Дом плантатора. В переводе это означает «серый плащ». Мы привыкли к этому старому названию, — пояснил Николас. — Оно связано с испанским мхом... который, впрочем, на самом деле отнюдь не испанский, да и вовсе не мох. Он свисает с огромных дубов, растущих над рекой. Ну так вот, первый «Манто гри» построили из кедрового дерева в 1769 году. Во время революции был пожар, но сгорели только пол и часть стропил. Все это восстановили, но во время Гражданской войны дом снова сгорел. — Николас негромко рассмеялся. — В тот раз сохранилось совсем немного. Дом отстроили заново — на сей раз из бермудского камня — и выкрасили его в серый цвет. Пол сделали из сосны. Так он и стоит по сей день. Даже винтовая лестница с тех времен сохранилась. Прислуга все держит в полном порядке.
— Ты любишь этот дом? — спросила Кина, уже воображая себе старинный, полный мрачных закоулков особняк.
— Очень. Чем старше я становлюсь, тем острее чувствую свои корни. Смотри, — внезапно указал он в окно с ее стороны. — Это епископальная церковь Святого Михаила. Самая старая церковь в городе.
— Какая красота! — воскликнула Кина, не сводя глаз с высокого шпиля, пока «линкольн» проезжал вдоль белого здания.
— А там, внизу, — Южный Броуд. Это старый район. Здесь в ресторанах подают наш знаменитый крабовый суп из самок краба с жареными устрицами и крошечными исландскими омарами в особом соусе.
