— Если я даже и захочу когда-нибудь заняться с тобой любовью... — пробормотала Кина.
Глаза Николаса потемнели, челюсти крепко сжались.
— Сейчас, — проскрежетал он, — я перекину тебя через колено и отшлепаю. Что за омерзительное у тебя сегодня настроение!
— А чего же ты ожидал после того, как ты... — Кина запнулась и опустила глаза.
— Что — я? — тихо спросил он. — Продолжай. После того как я что?
— Ты не должен... нести за меня ответственность, — проговорила Кина обиженно.
Николас медленно перевел дыхание.
— Так вот оно что. — Он откинул с ее щек непослушные пряди волос. — Ты не любишь, когда о тебе заботятся?
Кина быстро взглянула на него и тут же снова опустила глаза.
— Я не твоя собственность. Я... я терпеть не могу, когда меня считают обузой... — Она прикусила губу, сдерживая готовые брызнуть слезы.
Теплые пальцы Николаса ласково пощекотали ее шею.
— Я делаю то, что мне нравится, Кина, — мягко проговорил он. — В частности, мне нравится заботиться о тебе, когда ты в этом нуждаешься. Ты ни в коей мере не являешься для меня обузой.
Кина подняла глаза и увидела в его взгляде доброту и терпение — ничего более.
— А мне показалось, что это не так... что ты приходишь ко мне только потому, что считаешь себя обязанным это делать.
— Я прихожу, — возразил Николас, — потому что я чувствую себя с тобой непринужденно. Потому что я могу с тобой разговаривать. В моем положении, с моими деньгами чертовски трудно доверять людям. Разве тебе это никогда не приходило в голову?
Кина как раз разглядывала его нос — и вдруг заметила словно бы след от перелома. Она протянула руку и дотронулась до едва различимого шрама.
—- Я об этом никогда не задумывалась... в смысле, о твоих деньгах. Послушай, Ник, а где ты сломал нос?
— Когда служил во флоте, — ответил он. — Вышел небольшой конфликт. А почему ты не думала о моих деньгах?
Кина пожала плечами,
— Ты был богат все время, сколько я тебя знаю, и я к этому привыкла, — пояснила она.
— Это верно. — Николас всматривался в ее лицо. — Ты никогда меня ни о чем не просила, даже когда у тебя едва-едва хватало денег на арендную плату.
Кина широко распахнула глаза:
— Откуда ты знал?
— Я интересовался твоими делами.
Кина почувствовала себя неуютно.
— А что еще ты обо мне узнал?
Николас улыбнулся краешком губ:
— Что ты чересчур доверчива. Мне пришлось изрядно попотеть, лисичка, особенно с парочкой твоих друзей, которых я бы не назвал джентльменами.
Кина рассмеялась.
— Одного ты особенно хорошо охладил, — проговорила она с улыбкой, вспомнив сотрудника, которому Николас сломал челюсть.
Николас устало вздохнул:
— Я обязан тебе тремя седыми волосками.
— Которыми? — Кина наугад дернула его за один из серебристых волосков: — Этот?
— Нет. — Пальцы Николаса впились в ее спину. — Кина, я хочу заняться с тобой любовью.
В его глазах заплясали шальные огоньки. Кина затаила дыхание.
— Но... той ночью ты не захотел, — шепнула она неуверенно.
— Ты меня испугалась, — ответил Николас. — Стоило мне сделать шаг к тебе, как ты подскочила словно ужаленная. — Он встретился с ней взглядом. — Впрочем, сейчас ты выглядишь ненамного лучше, любовь моя, — добавил он мягко. — Видела бы ты свое лицо, когда я тебя сюда принес!
Кина сглотнула комок в горле.
— Ты был такой сердитый.
— А чего ты ожидала? Я терпеть не могу, когда у меня вырывают кусок из горла, — проворчал он. — Особенно такие, как Джеймс Харрис.
Кина натянуто улыбнулась.
— А я терпеть не могу, когда мне намекают, что я обуза для кого-нибудь.
Николас снова сжал руками ее запястья.
— Ты мне так и не ответила. Я хочу тебя.
Кина опустила глаза. Несмотря на сжигавшее ее желание, она была не настолько ослеплена страстью, чтобы не думать о последствиях. Как же между ними могла возникнуть такая ситуация? Николас взял ее за подбородок.
— Не волнуйся, ты не забеременеешь. Ты ведь этого боишься?
Яркий румянец медленно залил ее щеки. Николас, нахмурившись, наблюдал за ней некоторое время, а затем с грубоватым смехом поинтересовался:
— Господи, что за мужчины у тебя были? Вы когда-нибудь говорили о сексе?
— Не так уж много, — пробормотала она.
— С другой стороны, — заметил Николас, переворачивая ее на спину, — зачем вообще об этом говорить?
Рот его неторопливо коснулся ее губ, и дрожь желания пробежала по телу Кины. Не прерывая этих легких поцелуев, Николас осторожно снял с ее плеч халат и развязал тесемки ночной рубашки.
— Ник... — дрожа, шепнула Кина. Руки его легли на ее грудь.
— Я терпел до тех пор, пока не начал изнывать, как подросток, — прошептал он, прижавшись губами к нежной шее. — Клянусь Богом, я дал тебе достаточно времени, но мое терпение кончилось.
На сей раз Николас действительно не собирался отступать. Он снова прильнул к ее губам, поцелуем опытного любовника пробуждая в ней желание.
Ночная рубашка уже каким-то образом успела спуститься до талии, и Николас осыпал ее дождем невероятных нежных ласк.
— О Ник... — задыхаясь, проговорила Кина. Грудь его тяжело вздымалась, на лбу выступила
легкая испарина. Он разглядывал ее так, словно видел впервые в жизни. Дерзкая настойчивость этого взгляда необъяснимо волновала Кину.
— Николас, — шепотом проговорила она.
— Что, любовь моя?
Кина легко коснулась его лица, провела пальцами по сурово сжатым губам, которые даже сейчас не желали расслабляться.
— Я хочу быть ближе к тебе, — прошептала она прерывающимся голосом.
—- Правда? — спросил он. — Как? Вот так? — Он прижался к ней всем своим массивным телом, опираясь на локти, чтобы не раздавить ее своим весом.
— Нет, — шепнула Кина. — Я хочу тебя всего... всего, Николас, — выдохнула она, чувствуя на себе блаженную тяжесть его тела, от которой кружилась голова и накатывали новые волны желания.
Мускулистая грудь Николаса прижалась к ее нежным обнаженным грудям, она чувствовала щекочущее прикосновение курчавых волосков. Обхватив Николаса за плечи, Кина изо всех сил стиснула его в объятиях. Она еще никогда не была так близка к другому человеку. Ей отчаянно хотелось доставить ему удовольствие, чтобы в нем загорелся огонь — не меньший, чем тот, что он сейчас разжигал в ней.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — прошептала она прямо в его жадные губы.
— Мне хорошо, — отозвался он, впиваясь в нее новым поцелуем. — Господи, до чего же у тебя нежная грудь!
Кина потерлась о него.
