Лена смочила лимонадом горло, спросила:
— И кто же эта счастливица? Она знает о твоих намерениях?
— Узнает, — сказал я. — Когда придёт время.
* * *
После занятий Котова не пошла в общежитие вместе с Тороповой и Прохоровым. Она увязалась за мной. Удивилась, когда поняла: я направился не в столовую, а в магазин.
— Зачем тебе продукты? — спросила Лена.
— Торт сегодня испеку, — ответил я.
Котова взмахнула ресницами.
— Торт? — переспросила она. — Зачем?
— Илье Владимировичу Прохорову пообещал.
Лена улыбнулась.
— Торт для Вари! — воскликнула она.
Всплеснула руками.
— Значит, ты, и правда, по ней скучаешь. Ты всё ещё её любишь.
Я покачал головой и произнёс:
— Не выдумывай то, чего нет.
Котова толкнула меня в плечо, сощурила глаза.
— Это нормально, Сергей, не стесняйся свих чувств, — сказала она. — Я не расскажу об этом Артуру.
Лена провела пальцем по своим губам, словно закрыла их на застёжку-молнию.
И пообещала:
— Вообще никому не расскажу. Честное комсомольское. Могила!
* * *
Вечером запах брауни привлёк внимание Паши Мраморова и Вовы Красильникова. Парни явились на кухню, пожали мне руку. Взглянули на посыпанный мукой стол, уселись на подоконник, закурили. Поинтересовались, будут ли сегодня «танчики». Я расстроил их сообщением о том, что покрою торт глазурью завтра. И завтра же сделаю для торта украшения из шоколада. Объяснил парням, что сегодня для украшательств не хватит времени.
Лена Котова вошла на кухню, когда я уже вынул из духовки шоколадный корж и под присмотром Паши и Вовы взбивал яичные белки. Парни при виде Лены встрепенулись. Они пригладили причёски, заправили в штаны майки. Котова сыпала вопросами «что это» и «зачем». Вместо меня ей охотно отвечали Мраморов и Красильников. Они повторили девчонке всё то, что я на прошлой неделе рассказывал им о приготовлении «Птичьего молока».
— Это всё ерунда, — сказал Вова. — Ты ещё танчики не видела!
— Но танчики будут только завтра, — сообщил Паша.
— Какие танчики? — спросила Котова.
Я не слышал объяснения парней: пошёл в комнату за остывшим брауни. Застал там Кирилла — мой младший брат сидел за столом, решал математику. Кир сообщил мне, что приходила Котова. Он уже не избегал встреч с Леной. Но Кир и Котова по-прежнему не смотрели друг другу в глаза. Я известил брата, что Лена меня отыскала. Увидел Красильникова и Мраморова, когда возвращался на кухню. Парни ринулись мне навстречу.
— Это… Чёрный, я просто пошутил, — сказал Вова.
— Не злись, Серёга, — сказал Паша. — Это была просто шутка.
— О чём вы говорите?
Парни хором извинились и прошмыгнули в свою комнату. Громко щёлкнул замок. Я секунду постоял рядом с запертой дверью, вернулся на кухню. Увидел, что Котова рассматривала форму для торта. Заметил дымок, что поднимался из стеклянной банки с окурками: Красильников и Мраморов не затушили сигареты. Лена вертела в руках деревянную рамку и улыбалась, будто рамка напомнила ей о приятных и весёлых событиях.
— Что тут у вас случилось? — спросил я.
— Ничего, — ответила Котова. — Мальчишки позвали меня на свидание.
— И что?
— Я же говорю: ничего такого… — повторила Лена.
Она пожала плечами.
Её глаза смеялись.
— Я согласилась, — сообщила Котова.
Сощурила глаза и призналась:
— Сказала мальчишкам: ты ломаешь носы всем, кто со мной заигрывает.
Котова улыбнулась.
Подняла рамку, посмотрела на меня сквозь неё.
— Когда я такое делал?
Лена махнула рукой.
— Сергей, я же пошутила, — сказала она. — Неужели непонятно?
Тряхнула головой.
— Но было весело. Ты бы видел их лица!
* * *
В четверг вечером я завершил работу над тортом — занялся им после ужина, когда пришла Котова. Красильников и Мраморов (сегодня они нарядились в рубашки и брюки) заверили Лену, что нынешние «танчики» у меня получились даже лучше, чем в прошлый раз. И больше размером. Я лишь пожал плечами в ответ на утверждение парней. Хотя и не сомневался, что изготовил шоколадные фигурки чётко по сохранённому в памяти шаблону.
Сегодня отметил, что оба четверокурсника не приближались в моём присутствии к Котовой. А Лена будто дразнила их — то и дело заглядывала парням в глаза, улыбалась. Лицо рыжего Красильникова время от времени покрывалось розовыми пятнами. Прятал от девчонки глаза и Мраморов. Но парни не сбежали в свою комнату — досмотрели мою работу над тортом до финала: когда два танка замерли друг напротив друга на шоколадном поле.
Илья Владимирович Прохоров пришёл, как и в прошлый раз: точно в назначенный час. Улыбнулся при виде «тридцатьчетвёрок». Внимательно осмотрел торт, будто искал трещины на его шоколадной скорлупе. Кивнул. Поблагодарил меня. Оставил на столе сорок рублей. При виде оплаты за торт (изображавшая сидящее на стуле привидение) Котова изумлённо вскинула брови. Я проводил директора швейной фабрики до выхода.
Попрощался с Прохоровым, прикрыл дверь.
— Это что такое? — спросила Лена.
Она указала на четыре банкноты, что лежали на столе.
— Деньги, — сказал я.
— За торт? — произнесла Котова.
— За работу.
— А я думала…
— Ты ошиблась.
Котова пару секунд молчала — смотрела на деньги.
— А ты странный, Чернов, — сказала она. — Я всё ещё тебя не понимаю.
И вдруг заявила:
— Завтра на большой перемене за лимонад и за мои коржики платишь ты.
* * *
В четверг Котова провела в моей комнате весь вечер. Рассказывала о своём детстве, о своих родителях. С моего разрешения прилегла на мою кровать, поджала ноги.
Я слушал её вполуха. Просматривал конспекты лекций по высшей математике: готовился к завтрашней встрече с профессором Барановым. Лена ушла, когда вернулись Кирилл и Артурчик.
В пятницу Котова явилась снова. Она по-хозяйски расположилась на моей кровати. Расспрашивала меня о школе, об армии и о том, как я познакомился с Варварой Сергеевной.
И в четверг, и в пятницу, я обращал на Лену внимания не больше, чем на говорливый радиоприёмник. Ночью, засыпая, чувствовал впитавшийся в наволочку моей подушки запах рижской «Иоланты».
* * *
В субботу, после занятий в институте, я посмотрел на лицо шагавшей рядом со мной Котовой и понял, что пора…
Погода сегодня была чудной: припекало солнце, на небе ни облачка. Я отметил: ночь будет тёплой, лунной, романтичной. Котовой я объявил, что «сегодня занят». Заглянул в «Универсам» — купил продукты.
Пришёл в общежитие, переоделся и рванул на кухню. Уже через четверть часа в духовке запекался шоколадный бисквит. А спустя час, ещё тёплый бисквит я превратил в липкую крошку — слепил из неё тушку ежа.
— Это что за колобок такой? — спросил Вова Красильников.
Он занял своё место в зрительном зале (на подоконнике).
— А Ленка сегодня не придёт? — поинтересовался Мраморов.
Паша бросил истлевшую до фильтра сигарету в банку.
— Не придёт, — сказал я.
Парни вздохнули и хором сказали:
— Жаль.
Уже в восемь часов вечера бисквитный ёж обзавёлся иглами из заварного крема, глазами и носом. А ещё через три часа я принял душ и побрился. Нарядился в костюм, соорудил на голове незамысловатую причёску.
Мой младший брат взглянул на часы.
— Серый, куда это ты собрался на ночь глядя? — спросил он.
Кир отложил в сторону книгу. Вчера он принёс от Рауде роман «Королева Марго» Александра Дюма (направленный, по словам автора предисловия, «против буржуазной действительности»).
— На охоту, — ответил я.
Поправил узел галстука, стряхнул с воротника белую ворсинку. Отрепетировал приветливую улыбку. Потёр пальцем позолоченную булавку для галстука (позаимствовал её у Артурчика).
— С тортом? — сказал Кир.
Я усмехнулся.
— Это не торт, малой. Это приманка.
