— Рыси говорят, командир не в духе, — лекарь зябко повел плечами и протянул руки к огню.
— Если командир решил отточить навыки рукопашного боя, еще не означает, что он не в духе, — хмыкнул Эстас, входя в просторную комнату, служившую Дьерфину одновременно и гостиной, и кабинетом, и библиотекой.
— Я бы поверил, если бы не знал, что командир недавно отправлял в столицу очередное ходатайство. Ну и если бы не знал, что сегодня в крепости королевский гонец объявился, — лекарь на шаг подошел к камину. — Садись. День был сложный не только у тебя. Я вишневую водку привез, больная подарила.
В голосе рано поседевшего врачевателя слышалась усталость.
— А как же запрет на ввоз крепких напитков, а? — командир сел в кресло, положил рядом с ним меч и потер лоб, будто пытаясь так избавиться от трудных мыслей. — Я для кого его писал?
— Я лекарь. Мне можно. В ведомостях водка числится лекарством, — повернувшись спиной к огню, невозмутимо ответил Дьерфин.
— И не придерешься, — усмехнулся Фонсо.
— Ага… Так что отпускать буду по рецепту. Не больше двух рюмок на человека, — блаженно прикрыв глаза, врачеватель постепенно согревался у камина. — И то в особых случаях.
Эстас покачал головой, откинулся на спинку, глубоко вдохнул, наслаждаясь потрескиванием поленьев и запахами этой комнаты. Дерево, горячие камни, влажная ткань плаща, специфический аромат смеси лекарственных трав и меда. Дьерфин Дарл не был алхимиком, но вовсе необязательно быть им, чтобы готовить простейшие микстуры и пастилки от кашля. А за каких-то две недели до дня Триединой они — самый ходовой товар.
— Отряди мне людей на сбор мха, ладно? — все еще не открывая глаз, пробормотал Дьерфин.
— Для пастилок и сиропа? Конечно, отряжу, — несколько раз распрямив и снова сжав саднящие после боя с чучелом пальцы, ответил Эстас. — Рысям первым понадобится. Сам знаешь, какая погода в горах.
Лекарь промычал что-то невнятно-согласное и завел руки чуть за спину, чтобы согреть озябшие ладони.
Недолгую тишину нарушил стук в дверь — Агата и Марика принесли ужин. Что примечательно, не только Дьерфину, но и командиру. Лишнее подтверждение тому, что рыси наблюдали за начальством и знали, куда Фонсо пойдет, если нужно успокоиться и поговорить.
Когда служанки ушли, лекарь скинул плащ и надел поверх темно-зеленого мундира серую кофту. Пока мыл руки, мурлыкал какую-то новую мелодию.
— О чем песня? — откладывая на другой край стола толстый справочник, чтобы ничем случайно не капнуть, спросил Эстас.
— О зеленоглазой Кэйтлин, — охотно пояснил Дьерфин. — Из столицы купцы привезли вместе с товаром. Говорят, принц Густав сам сочинил. Нравится мне это королевское «сам», жаль, что имени настоящего автора мы не узнаем.
— Зря ты так про принца. Он хорошо играет на трех инструментах и частенько пишет музыку. Действительно сам, — подчеркнул командир, с удовольствием вдыхая аромат грибного супа.
— Тебе, бывшему кадету, лучше знать, — миролюбиво пожав плечами, Дьерфин не стал спорить и поставил на стол стеклянные рюмки и пузатую бутылку в оплетке.
Водка, легкая и не горькая, коротко обожгла пищевод и оставила яркое вишневое послевкусие. Прикрыв глаза от удовольствия, Эстас прислушивался к ощущениям, к волне тепла, идущей по телу. Свежий серый хлеб, еще горячий суп — отогрелись пальцы, злость притупилась, раздражение ушло на второй план, дышать стало легче.
— Рассказывай, что гонец принес, — Дьерфин с видимым наслаждением ел суп и с любопытством поглядывал на командира.
— Ее Величество собирается меня женить, — как на духу выпалил Эстас.
— С чего вдруг? — удивился лекарь, русые брови вопросительно взметнулись.
Фонсо пожал плечами и придвинул тарелку с рагу.
— Я так понимаю, отказаться нельзя, — предположил Дьерфин и, дождавшись утвердительного кивка, спросил: — И когда у тебя свадьба?
— Думаю, через три дня, — сухо бросил Эстас.
Лекарь закашлялся, помотал головой и потянулся к бутылке.
Фонсо с горечью наблюдал, как водка льется в рюмки. Трата доброго напитка — в его случае и бутылка не поможет! Постепенно возвращалась прежняя злость, и снова хотелось избить чучело. Но что толку? Хорошо, конечно, хорохориться, обещать себе, что свадьбы не будет, но королева принудит. Найдет, чем и как надавить, и принудит, лишь бы унизить.
Вторая рюмка не притупила мерзкое, царапающее душу, поселившееся в сердце чувство собственного бессилия. Эстас старался делать все, чтобы оно не появлялось в его жизни! Даже о каждом новом отказе на ходатайство пытался думать, как о возможности подать очередное прошение. Это была следующая ступенька к успеху, шаг к восстановлению справедливости!
К тому, что королева делала его бесправным, он за годы привык, но уже почти ненавидел незнакомую женщину за то, что вернула это отвратительное чувство, за то, что станет его олицетворением.
— Кто невеста? — в голосе Дьерфина слышалась хрипотца.
— Не знаю, — буркнул Эстас, зло опустошив рюмку. — Не наливай мне больше.
Лекарь понятливо кивнул.
— Любовница чья-то. Убрали из столицы, чтоб глаза не мозолила, — раздраженно умащивая на ложке растрепанный кусок говядины, продолжал Фонсо. — Приданое дали. А сама леди Льессир, поверенная королевы, сопровождает… деву.
Он в последний момент прикусил язык и сдержал ругательство.
— Не кипятись. Ты же можешь развестись через три года.
— Спасибо, что напомнил! — огрызнулся Эстас. — Она ж наверняка беременная! Как я с ней разведусь, а?
— Уличишь в измене, например, — раздражающе размеренно ответил Дьерфин.
— Отличный повод! Позорный! От хевдинга баба по чужим постелям бегает! — рыкнул Фонсо.
— Тогда сразу после венчания поговори с годи, скажи правду, что невеста, вероятней всего, порченая, и дай обет не притрагиваться к жене, — спокойно посоветовал лекарь. — Тогда ясно будет, твой ребенок или нет. А годи встанет на твою сторону, когда дело до развода дойдет.
Эстас сжал ложку, глубоко вдохнул и медленно-медленно выдохнул. Дьерфин верно говорил. Если не получится убедить леди Льессир, если не получится избежать свадьбы, если придется подчиниться королеве, не обязательно тянуть этот брак до конца своих дней.
Есть развод. Есть право Аттирса. Нужно всего лишь потерпеть самое большее три года!
— Спасибо, — встретившись взглядом с лекарем, Фонсо расслабил руку, отложил ложку. — Это хороший совет, Дьерфин. Спасибо.
Врачеватель улыбнулся:
— Затем человеку и даны друзья.
Командир кивнул, снова вздохнул и сосредоточился на ужине. Подсказка Дьерфина требовала осмысления. Только так можно успокоиться и начать мыслить здраво.
— Ты еще Тэйке не говорил? — спросил лекарь, вычерпывая последние ложки ароматного рагу.
Эстас покачал головой:
— Нет. Я бы вот так разошелся, как сейчас… Я ж ее учу, что люди женятся, потому что любят друг друга, а тут, — он махнул рукой, откинулся на спинку стула.
— Будет нехорошо, если она узнает в день приезда гостей, — намекнул Дьерфин.
— Я сегодня же расскажу. Только придумаю, как.
— Ты отец, ты ее лучше всех знаешь, — слова лекаря прозвучали миролюбиво и успокаивающе. — Она большая девочка. Она поймет.
Командир кивнул и снова тяжело вздохнул. Пока весь жизненный опыт Тэйки ограничивался рассказами отца, служанок и сказками, в которых мачехи представали преимущественно жестокими, коварными и способными на убийство. Разговор о свадьбе обещал быть трудным.
* * *
Пару раз я сбегала от леди Льессир на облучок, ссылаясь на то, что в карете меня укачивает. Правда, дождь и ветер довольно быстро загоняли меня обратно в эту коробку на колесах в общество ядовитой змеи. Что удивительно, к концу путешествия она ощутимо меньше стала ко мне цепляться.
Подозрения, что поверенная копит силы для нанесения наибольшего вреда на свадьбе, не радовали. Уж лучше бы она сейчас желчь изливала. Я, как оказалось, могу проявлять чудеса терпеливости, а вот будущий муж, разъяренный моим внешним видом и магическим даром, может справедливую злость на леди Льессир сорвать на мне.
