— Да…, — протянул Святозар и ощупал волосы и лицо Риолия. — Такого я еще не видел… Вот, что значит кудесник, — да обращаясь к мальчику, добавил, — Риолий открой глаза. Отрок тут же отворил очи, довольным взглядом посмотрел на наследника и широко улыбнувшись, протянул сомкнутую в кулак левую руку ему навстречу, порывчато раскрыв ладонь. Да тотчас на поверхности ладони, прямо на розовой его коже, заплясал яркий огненный лепесток пламени.
— Смотри, Святозар, мне подчиняется огонь, — засмеявшись, проронил Риолий, и, склонив голову на бок, горделиво воззрился на пламя.
— Потуши его Риолий, — попросил наследник. А когда мальчик дунул на ладонь и огонь потух, заметил, — а я то беспокоился, как же мы узнаем, сошли на тебя магические способности или нет… Ведь в этой деревне не живут духи… Мертвые люди, мертвые души, мертвые дома в которых уже давно не правят домашние духи. — Святозар замолчал, и, взяв руку отрока, провел по ладошке пальцами, где на его розовой поверхности не осталось никакого следа от огня. — Знаешь, Риолий, садись на табурет, — добавил он многажды бодрее, — и я прямо сейчас сниму с твоей души забвение.
— Забвение? — удивленно переспросил мальчик.
— Да, забвение, — кивнув, молвил Святоза, выпуская из своих пальцев дотоль удерживаемую руку мальчика. — Я тебе все объясню, сейчас… Впрочем, объяснить все Риолию, наследнику не удалось, потому что снаружи, со стороны ездовой полосы, послышались раскатистые крики и какой-то неясный шум. Святозар отвлекся от разговора с мальчиком, прислушался, а после быстрым шагом поспешил к выходу из шатра.
Отодвинув полог шатра, он вышел на двор, и первое, что увидел встревоженное лицо Лесинтия и такие же встревоженные лица воинов, спешно одевающих на себя кольчуги и шлемы. К Святозару тут же подбежал Оскидий, и еле сдерживая волнение, выкрикнул:
— Ваша милость, Ивникий подходит к деревне, он привел воинов.
— Сколько воинов? — спокойным, ровным голосом вопросил Святозар.
— Не знаю, прибежал, мальчик, — и Оскидий показал рукой на стоящего около калитки отрока, беспокойно переступающего на месте босыми ногами. — Мальчик сказал, что прямо к деревне, по дороге движутся воины, и отец его прислал вас предупредить, а деревенские сейчас вооружаются топорами и вилами да придут к нам на помощь.
— О…о…, — довольным голосом протянул Святозар. — Очень приятно, что деревенские вспомнили о борьбе, о топорах и вилах…Одначе помощь их нам Оскидий не понадобится. Святозар обернулся и увидел серьезное и единожды гневливое лицо Риолия, стоящего позадь него. Он хотел было оставить мальчика в шатре, но после передумал, и, позвав его за собой, неторопливо пошел к калитке, да также неторопливо открыв ее, вышел со двора. Наследник на миг задержался возле калитки и огляделся, прямо за ним следовали Риолий, Оскидий и воины, а ко двору со всех сторон стали подходить деревенские мужики, сжимающие в руках вилы и топоры. Святозар посмотрел кажется вглубь лиц этих людей и ему стало так радостно видеть их… их еще утром бывших безжизненными и тупыми, видеть здесь, и сейчас идущими вслед за ним и Аилоуненом, быть может прямо к новой жизни. И тогда наследник порывисто вздохнул и твердым шагом пошел по дороге, к движущимся навстречу к ним воинам верхом на лошадях. Воинов, как разглядел Святозар, было не меньше сотни. В начале колонны на белом красавце жеребце, ехал полный воин, вернее сказать, толстый… Весьма толстый так, что со стороны казалось, стоит тому глубоко вздохнуть, как туго натянутая на его выпученном животе кольчуга в тот же миг лопнет, а ее ярко начищенные кольца разлетятся в разные стороны. Рядом с этим воином на гнедом жеребце ехал Ивникий. Сразу было видно, что паярыжка не привык ездить верхом и сидел на жеребце кособоко, ухватившись руками не только за уздечку, но и за гриву несчастного животного. Каждый шаг сделанный жеребцом отражался не только на перекошенном лице паярыжки, но и на морде коня, который также как и Ивникий, кособоко ее корчил, ощущая на своей спине не только неумелого седока, но еще и огромный его вес. Святозар сделал еще несколько шагов навстречу движущейся сотни и встал, да не поворачивая головы, обращаясь к Лесинтию, спросил:
— Лесинтий, кто на белом коне едет?
— Это Аминий — Риаф Ламперский, — откликнулся Лесинтий и подойдя справа от наследника, остановился. — Он ведет своих сто воинов. Мы тоже раньше входили в эти сто человек, он имеет титул и звание— сотвиз, который передал ему его отец. И он, и его отец, и его дед, и прадед, все были сотвизами, передавая своим сыновьям право командовать сотней воинов.
— Значит в вашем войске, командует сотней не самый сильный и смелый, — усмехнувшись, переспросил наследник. — А тот, чей отец был сотвизом.
— Да, сотвиз командует сотней, тофэраф— командует тысячей, в подчинении герболя— три тофэрафа, а в подчинении эйролия— три герболия, ну, а эйролии, их всего пять в Неллии, они подчиняются царю, — пояснил Лесинтий, и поправил на своей голове шлем.
— Да…, — глубокомысленно протянул Святозар. — Если все ваши сотвизы, тофэрафы, герболии и эйролии, такие же как и Аминий, то становится даже страшно за вашего царя, кто же его будет защищать, когда мы придем в Асандрию. Ведь у вашего Аминия, на животе вот, вот порвется кольчуга, и это не от силы и мощи, как у моих наставников Храбра и Дубыни, а от переполняющего его жира. Лесинтий и Риолий, стоящий слева от наследника, громко засмеялись, и не столько словам Святозара, сколько тому, как на очередной кочке обрюзгшее жиром тело сотвиза, тяжело плюхнулось, точно огромный мешок с камнями, на спину бедного жеребца.
— Да, что ж, он этот сотвиз, — добавил Лесинтий. — В руках меч никогда-то и не держал. Паярыжка и сотвиз не доехав нескольких саженей до Святозара, придержали лошадей, при этом конь Ивникия недовольно потряс головой, и злобно оскалил свои белые зубы, будто мечтая о том, как бы дотянуться и покусать этого неумелого наездника. Наследник стоял и молча смотрел на Аминия, который не снимая с головы серебряного шлема усыпанного жемчугом, старался сквозь свои оплывшие жиром малюсенькие глазки, разглядеть его. Молчал не только наследник, но и Аминий, и Ивникий, и воины, некоторое мгновение кругом них витала тишина, прерываемая лишь тревожным ржанием коней, да позвякиванием колец уздечки. Однако потом Ивникий, громким и наполненным злобой голосом выкрикнул, обращаясь к Святозару:
— Ты, оборванный пес, стоящий в грязной пыли земли, пади ниц перед самим сотвизом Аминием— Риаф Ламперским. Святозар открыл рот, чтобы ответить паярыжке, но внезапно Ивникий вспыхнул ярким желто-красным светом и загорелся. Мгновение спустя огонь стал пожирать его длинное одеяние, свекольную шапку, волосы, кожу рук и лица. Ивникий громко закричал, и упал с коня, потому как умное животное, увидев огонь на себе, поднялось на задних ногах и скинуло с себя тот горящий комок жира, да тут же поскакало вперед прямо по направлению к Святозару. Наследник стремительно вскинул руку, направив ее на коня, и негромко пропел-прошептал, и жеребец тревожно заржав, тотчас остановился в двух шагах от него. Не менее торопливо Святозар направил руку на объятого пламенем Ивникия, корчившегося, катающегося по земле, старающегося сбить с себя пламя да надрывисто кричащего. Вкруг него уже расходился отвратительный запах горящей плоти, а воины сотвиза, да и сам Аминий, меж тем слегка поворотив своих коней назад, испуганно глядели на горящего паярыжку, даже не пытаясь ему помочь. Из рук Святозара вырвался огромный столб воды и упал на паярыжку, окутав все его тело и мгновенно затушив огонь. Лишь только вода потушила пламя на теле паярыжки, как Ивникий сразу перестал кататься по земле и замер на одном месте, теперь он был весь черный, точно уголек и от его тела шел серый, густой, неприятный на вид и запах дымок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
