— С удовольствием, дорогой.
Игорь тихонько засмеялся:
— Официантка из Тихвина так никогда не скажет!
Я тряхнула головой, растрепав волосы рукой, и подняла лицо к нему, улыбнулась во все тридцать два:
— Клёво, зайчик!
— Батя будет от тебя в восторге. Про остальных такого сказать не могу.
— Ну, хоть один.
Ступив с паркинга на дорожку, вымощенную плиткой, Игорь сразу подобрался, выпрямился, окостенел. Я сразу почувствовала это преображение, но, наоборот, раскрепостилась. Летящей походкой (нет), от бедра, как в том фильме, свободная, как пантера перед прыжком, я стелилась рядом с Игорем, представляя, что я элитэскорт. В роль вошла.
Мы обогнули дом и оказались во внутреннем дворе, где вовсю дымил мангал. Вчерашний мужик в спортивном костюме суетился вокруг, и Игорь вскинул руку в приветствии:
— О, батя, здорово!
Тот обернулся, на его лице расцвела широченная улыбка:
— Игорёк, здорово, сына!
Мы подошли, мужчины обнялись, похлопав друг друга по спинам. Потом отец Игоря повернулся ко мне:
— Добрый день, добро пожаловать в наши пенаты!
Я тоже показала все свои зубы:
— Здрас-сьте! Оч приятно!
Удивление мелькнуло на его лице, он бросил быстрый взгляд на сына, а потом отвернулся к мангалу:
— Скоро за стол сядем.
— Бать, сегодня мясо замариновал? — спросил Игорь, с видом эксперта склоняясь над тазиком с мясом. Его отец взял шампур и принялся нанизывать на него кусочки свинины:
— Обижаешь, сынок! Вчера с вечера.
— Игорь, подойди хоть, поздоровайся, — раздался из-под навеса низкий голос. Обалденный шикарный альт. Я даже шею вытянула, впрочем, не выбиваясь из образа. Игорь, похлопав меня незаметно по руке ладонью, повёл меня вглубь навеса. Увидев обладательницу голоса, я чуть не села на месте.
Если батяня Игоря был типичным бывшим бандитом, остепенившимся и облагородившимся, то маменька оказалась элегантной дамой без возраста. Накрашенная лучше Заи, с причёской аля встрёпанная грива и зацементированной лаком, в свободном, но красивом платье, которое украшала брошь из огромного куска янтаря, с французским маникюром на пальцах, унизанных массивными кольцами…
Занятная особа, не вставая, протянула руку сыну, а Игорь, наклонившись, поцеловал кисть:
— Маменька, добрый день. Как ваше здоровье?
— Спасибо. Что за одеколон? Игорь, у меня начнётся аллергия.
Он промолчал, зато вступил ещё один голос — старческий, скрипучий:
— А мне представишь свою спутницу, Игорюша?
Обернувшись на него, я увидела благостную сухонькую старушку в ситцевом платье с передником, повязанным поверх. Седые волосы в гульке, а бесцветные глаза из-за очков смотрят с хитрым прищуром.
Игорь весело откликнулся:
— Привет, бабулечка. Как ты себя чувствуешь?
— Ох, когда проснусь, и перестанет болеть, значит, померла, пора хоронить.
Он подтолкнул меня с намёком, и я поняла, кому предназначался второй букет. Преподнесла его бабушке, а Игорь вручил свой маменьке.
— Позвольте вам представить Любочку.
Мой выход. Я улыбнулась, снова показав пломбу на коренном зубе:
— Всем здрассьте! Красивенько у вас тут, просто шикарненько!
— О, а вот и недостающие гости приехали.
Обернувшись на голос, я увидела двух женщин. Пшеничная блондинка и яркая брюнетка подошли чуть ли не под ручку со стороны дома. А мне показалось — две кобры выползли из укрытия, раздув капюшоны.
При виде их рука Игоря напряглась так, что уже мне пришлось похлопывать его, как напугавшуюся лошадь. Но голос маменьки тут же показал, кто в доме хозяин:
— Ксюша, Алиночка, вы так быстро! Смотрите, кто приехал!
Кобры смотрели на меня, я смотрела в их глаза и понимала, что лишняя на этом празднике жизни. Игорь, не отпуская мою руку с локтя, сдержанно сказал:
— О, привет, девочки.
«Девочки» улыбнулись. Блондинка сладенько, брюнетка хищно. Я — придерживаясь образа, рискуя вывихнуть челюсть:
— Здрассьте!
Похоже, я возненавижу это слово на долгие годы! Всё ещё глядя на меня, брюнетка приблизилась к Игорю и потянулась щекой к щеке:
— Рада тебя видеть, Игорюша.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А я удивлён.
Чмок-чмок.
— Но рад, надеюсь?
— Нет, совсем не рад, уж прости.
— Ты хам, Игорюша, — протянула брюнетка, совершенно не обидевшись. — Самый настоящий хам, но я тебя и таким люблю!
— А меня, меня ты рад видеть? — пропела блондинка, подставляя щёку для поцелуя.
Чмок-чмок.
— Нет, Алиночка, и тебя не рад. Хотя меньше, чем Ксюшу.
— Ты хам, Игорюнчик! — засмеялась она и фальшиво-доверительно сказала мне: — Он хам, остерегайтесь!
— Ничо, мне норм, — заверила я её, внутренне подобравшись, ибо взгляд блондинки мне совсем не понравился. Вот совсем.
— Девочки, идите уже к столу, дорогие, — позвала их маменька. — Игорь, возможно, ты хочешь вымыть руки?
— Мне не пять лет, маменька, — фыркнул тот. А мне показалось, что я слишком долго молчала. Так не годится. Надо всё время говорить, иначе они меня задавят своей безупречностью. Поэтому запустив пятерню в волосы на макушке, я поворошила их и громко сказала:
— Зайчик, где у вас туалет, мне нужно пописять!
И прямо физически, всей кожей ощутила взгляды со стороны стола, мангала и из глубины навеса. Но мне уже было море по колено. Я настолько вошла в роль официантки из Тихвина, беззаботной дурочки, что улыбнулась им всем и проныла «зайчику»:
— Ну, где-е-е?
Игорь сумел сохранить лицо и рассмеялся только в доме, куда немедленно повёл меня после сольного выступления. Скрывшись с глаз семейства, он прокашлялся, а потом спросил:
— Тебе серьёзно в туалет, или идём обратно?
— Кто эти две змеи? — кивнула я на дверь.
— Моя бывшая жена Ксения и моя бывшая невеста Алина.
— Это сейчас так называется? Бывшая невеста?
— Маменька хотела меня на ней женить.
— Ты сам вообще что-нибудь решаешь?
Он внимательно посмотрел на меня и растянул губы в улыбке, оставив глаза холодными:
— Ты же сейчас держишься за мою руку.
Я вырвала ладонь из-под его локтя и покачала головой:
— Они меня убьют. Я серьёзно, не смейся! Одна будет держать, а вторая заколет шампуром.
— Да ну, перестань! Это смешно.
— Мне не смешно, уж извини. Взгляды у них… — и я поёжилась, вспоминая, как на меня смотрела блондинка.
— Любовь, ты же понимаешь, что это всё не взаправду, — Игорь притянул меня к себе, наклонился, обжигая губы дыханием, чем завёл меня в одну секунду. Но не здесь же! Ещё не хватало, чтобы одна из кобр застала нас в определённом положении! И я отпрянула от Игоря, воскликнув:
— Перестань! Нас ждут там вообще-то!
— Хм-хм… — Игорь закрыл мне рот поцелуем, обнимая за талию, прислонил к стене, чуть подняв, и я задрыгала ногами, пытаясь освободиться:
— Пусти!
— Фу, какая ты! — засмеялся он, поставив меня на пол. — Ну, пошли тогда. Шашлычок у бати всегда знатный получается.
Я только головой покачала. Ну что у него в голове, у этого мужчины?
Когда мы вернулись, все уже сидели за столом. Отметив этот факт — не подождали — я села на садовый стул, который Игорь задвинул за мной. У меня в тарелке оказалась ложка салата из помидор, шампур шашлыка, батя налил в бокал красного вина. Но закономерно, как только я отпила глоток и отгрызла кусок мяса, прозвучал первый вопрос:
— Люба, а давно вы знакомы с Игорем?
Я чуть не поперхнулась, но вежливо ответила с набитым ртом:
— Ой, а я даже не помню! Зайчик, мы сколько уже встречаемся?
«Зайчик» вздрогнул — видимо, ещё не привык к прозвищу — но сказал:
— Эм… Три недели, да?
— А, ну да! Три недели, точно.
— А где вы познакомились? — маменька не унималась, весьма изысканно наколов кусочек помидора на вилку и отправив его в рот. Эх, раззудись плечо, развернись гармонь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так у меня в кафе!
Я уже устала беззаботно улыбаться. На работе я всегда отделывалась такой улыбкой и пустыми глазами, когда клиент попадался придурошный и настырный. Вот и сейчас я представляла, что напротив сидят придурошные.
