Секс был быстрым и восхитительным. Дополнительную остроту придавали голоса туристов, прогуливающихся всего в нескольких ярдах.
— Я смотрю, ты любишь риск, — сказал Мэтью, пытаясь отдышаться.
— А ты разве нет?
Он засмеялся и помог Зоуи надеть куртку:
— Думаю, скоро полюблю.
На следующий день в пабе Мэтью представил Зоуи участникам своего ансамбля:
— Ким, Джефф, Ричи.
Зоуи кивнула:
— Привет.
— А это моя подруга Зоуи, — сказал Мэтью.
Подруга! Зоуи с трудом удержалась от того, чтобы не броситься целовать его замечательные коричневые ботинки.
В воскресенье я готовил обед для матери Кейт и ее друга Эрика, которые приехали из Франции и объезжали знакомых и родных. Обращаясь друг к другу, они то и дело сбивались на французский, что было довольно грубо по отношению к человеку, который подливал им вино и следил за тем, чтобы их овощи не подгорели. Я решил отвлечься и пошел звонить в Саттон-Колдфилд.
— Как Джорджия? — спросил я Бернис.
— Она почему-то ничего не ест. Вчера вечером отказалась от курицы по-индийски, сегодня я заказала мексиканскую пиццу, а она даже смотреть на нее не хочет. А я думала, что дети любят чипсы и пиццу.
Да, Бернис не знала еще очень многого.
— Я же передал тебе контейнеры со специальной едой.
— Да?
— В сумке с памперсами.
— Ах, эти…
— Да, в одном телятина с овощами, в другом тушеная курица, а в круглой голубой баночке фруктовый йогурт. Все домашнее.
— Я… э-э, выкинула их все. Думала, это она покакала.
Ну, эту ошибку сделать легко.
— Она ела хоть что-нибудь?
— Ей очень нравятся конфеты с ликером, оставшиеся после Рождества. Их она съела довольно много. Да, и еще меня беспокоит…
— Что?
— Она как-то странно себя ведет.
У меня участился пульс. Один уикенд с Бернис, и вот уже Джорджия ведет себя странно.
— Что именно она делает?
— Ну, если положить ее, скажем, на стол…
— Не клади ее на стол! Она упадет!
— А, да. Ну, в общем, она переворачивается на живот и начинает вся извиваться и ерзать. Как тюлень.
У меня отлегло от сердца.
— Она начинает ползать, Бернис.
Все это было бы очень мило, если бы она не была матерью моей дочери.
— Эд! — донеслось из кухни. — В смеси для соуса какие-то комки!
— Просей через сито! — крикнул я в ответ. — Мне пора идти, — сказал я Бернис. — Ты привезешь ее к пяти, как договаривались?
— Может, пораньше?
— Чем раньше, тем лучше.
Кейт предупреждала меня о своей матери. «Сначала в твой адрес полетят колкости одна за другой, и ты уже будешь на грани срыва, и вдруг она вся станет само очарование и обожание, и ты полюбишь ее».
Со мной этого не произойдет, решил я в тот момент, когда Дафна вошла в дверь и сказала:
— А это, я полагаю, игрушечный мальчик Кейт.
У нее за спиной стоял старый широколицый мужчина с круглым животом и седыми волосами, собранными в клочковатый конский хвост, в белой футболке и джинсовом костюме. В руках он держал большой деревенский горшок. Лично я надеялся, что они привезут бутылку терпкого французского вина.
— Это сделала твоя мать, — сказал Эрик, вручая горшок Кейт, и потом троекратно поцеловал ее. Отвернувшись, Кейт скривилась. На горшок или на поцелуи Эрика?
Примерно через полчаса Дафна неожиданно вспомнила, что у нее есть внучка, и спросила, где Шарлотта.
— Чарли! — крикнула Кейт в лестничный пролет. — Бабуля с Эриком приехали!
— Ради бога, Кейт, — рассердилась Дафна, — ты же знаешь, я предпочитаю, чтобы меня называли не бабулей, а по-французски «мами».
Когда Чарли наконец появилась в гостиной, Дафна тихонько вскрикнула и сказала только:
— О, как ты… изменилась.
— Как ты, бабуля? — спросила Чарли, неловко стоя в дверях, постукивая коробкой с компакт-диском по косяку и показывая всем свои видом, что долго она здесь не задержится.
— Мами, — поправила Дафна.
— Ах да, совсем забыла.
За столом Эрик и Дафна критиковали то, что я приготовил: по крайней мере, я сделал такой вывод, наблюдая, как они смотрят на свои тарелки, копаются вилкой в их содержимом, качают головами и переговариваются между собой по-французски. Затем наступила очередь цветового оформления гостиной.
— Голубой цвет довольно старомоден, — провозгласил Эрик, при этом с ног до головы одетый в джинсовку!
Дафна заявила, что мне следует отрастить волосы подлиннее, чтобы смягчить угловатость моего лица, а также никогда, никогда не носить этот оттенок зеленого. Я уже был готов запустить в нее блюдо с десертом и сказать, что ей всегда следует носить лимонный шербет, но она положила руку мне на колено и сказала:
— Кейт повезло, что она встретила такого милого, симпатичного и образованного человека, как ты, Эд. Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Эрик, настало время произнести тост.
— За Кейт и Эда, чудесную пару! — крикнул Эрик, и мы все чокнулись.
— Спасибо, — сказал я, весьма озадаченный. Обкуренные они, что ли?
Позднее, когда все были заняты укладыванием грязной посуды в посудомоечную машину, а в случае Эрика — зеванием перед футболом, я проскользнул к телефону и позвонил своей маме.
— Просто хотел тебе сказать, какая ты у меня замечательная, — прошептал я.
— Ты употреблял херес, Эдвард? — спросила она в своей восточно-английской манере.
— Совсем немного. Скажи папе, что он тоже отличный парень.
— Он у Вика, двигает шкаф. Другими словами, смотрит футбол. Как поживает моя красавица внучка?
— По-прежнему красива и здорова.
— А как Кейт?
Кейт нравилась маме — примерно в той же степени, в какой ей не нравилась Бернис, или «эта женщина», как мама обычно называла мою бывшую жену. По счастливому стечению обстоятельств Кейт мне тоже нравилась. Да, с кулинарией она не дружила, смотрела дурацкие телепередачи, а при виде привлекательных мужчин пускала слюни, как девчонка. Но она любила Джорджию и (насколько я мог судить) меня и, в отличие от Бернис, позволяла мне слушать «Радиохедс», даже когда сама находилась в пределах слышимости. Подруги Кейт навещали ее в основном в магазине, поэтому, вопреки моим страхам, мне не пришлось открывать дверь бесконечной череде Сар, Джин и Рашелей, пьющих наш кофе и перемывающих мне косточки.
— У нее все хорошо, — сказал я. — К нам на пару дней приехали ее мать и отчим.
— Должно быть, она очень рада.
— Да.
— Мы с папой тоже хотели бы заглянуть к вам в скором времени.
— Это было бы здорово, — сказал я от всей души. Они уже приезжали к нам на новогодние праздники. С собой они привезли наволочку, наполненную подарками для Джорджии (мы с Уиллом получали такие же наволочки на каждое Рождество), банный халат для Кейт, талон на покупку пластинки для Чарли и книгу рецептов Найджеллы Лоусон для меня. «Мы знаем, как ты любишь готовить, Эдвард». «Спасибо», — ответил я, искренне благодарный. Я редко пользовался рецептами, но фотография Найджеллы на обложке мне очень понравилась.
— …и папа делает для Джорджии кукольный домик, — рассказывала мне мама.
— Впечатляет.
— Ну, если он не станет работать быстрее, то домик будет готов примерно к тому времени, когда Джорджия окончит университет. — Она засмеялась собственной шутке, и я присоединился. Моя мама была такой спокойной, с ней было так просто разговаривать. На самом деле, она очень похожа на Кейт, вдруг понял я. Только аккуратнее и, насколько я знаю, менее склонна к срыванию рубашки со своего партнера по малейшему поводу. Сколько пуговиц пришлось мне пришить! И все же это очень скромная плата за наш сумасшедший, неземной, неистовый секс.
— А как Чарли?
— Отлично.
— Она не изменила свою… стрижку?
— Сейчас она отращивает волосы, — ответил я, не объясняя, что отращивает она их с тех пор, как я пообещал ей пять фунтов за каждый сантиметр.
— О, хорошо, — сказала мама. — У нее такое приятное лицо. Ну ладно, скоро должна прийти тетя Кэтлин, чтобы я вшила для нее молнию, так что мне надо немного прибраться. Хорошо, что ты позвонил, Эдвард.
Повесив трубку, я пошел в гостиную, минуя по пути закрытую дверь в кухню.
— Нет оправдания небрежному произнесению гласных, — приглушенным голосом говорила Дафна. — В каком захолустье он вырос?
— В Илае, — со вздохом ответила Кейт, — в районе торфяных болот.
Дафна засмеялась:
— Тогда все понятно, — а потом спросила, нет ли у нас приличного кофе. — Мы пили всякую гадость с тех пор, как покинули Ним.
Около четырех они уехали, а я принялся нервно прогуливаться по дорожке перед домом, пока не увидел наконец, что к дому подъезжает «БМВ». Я побежал навстречу, чтобы как можно скорее взять Джорджию. Бернис передала мне ее, облегченно выдохнув «Ну вот и ты», а Клайв тем временем разгружал вещи с заднего сиденья.
