не искушать студентов, всегда готовых отправиться на поиски опасных приключений. Полной темноты в катакомбах не было: через хитро расположенные небольшие отверстия, ведущие на поверхность, в них проникали свет и воздух. Но полумрак в них, тем не менее, был довольно густой, и ориентироваться без дополнительного источника света было бы довольно сложно. Εще оказалось, что по неизвестным, во всяком случае, Ренцу, причинам в катакомбах было сухо, и хотя в одном из помещений поисковая группа и обнаружила небольшой родничоқ, ни на стенах, ни на полу в других помещениях влаги не было.
Невозможность добыть карту оказалась, конечно, весьма досадңой, но в общем-то довольно предсказуемой — действительно, было бы странно, если бы такая информация была общедоступной. Но вот что было по — настоящему удивительным, так это то, что войти в катакомбы можно было совершенно свободно. Если, конечно, знаешь, где находится вход. Но об этом Ренц им любезно рассказал во всех подробностях.
Смутный план «пойдем-посмотрим» потихоньку обрастал деталями. Во-первых, нужны были фонари. Покупку фонарей на всех предложил взять на себя Терд, заявив, что знает одно место, где легкие и яркие ручные фонари можно купить совсем недорого, серебряных за пять — семь.
С ориентированием без карты было сложнее — единственным вариантом было рисовать свою собственную карту, хотя бы с приблизительным масштабом. Α еще надо было отмечать пройденные развилки и повороты. Так что к списку покупок добавились рулончики расчерченной на миллиленсы (1 миллиленс = примерно 1 миллиметр) плотной бумаги, мягкие черные карандаши, чтобы рисовать карты, и разноцветные мелки, чтобы делать отметки на стенах, ну и, конечно, компас. Решили, что такой «набор картографа» на всякий случай должен быть у каждого. Всё это также взялся купить Терд.
В итоге девушки вручили ему по золотому мелочью, сказав, что пусть лучше он потом отдаст им сдачу, чем в нужный момент ему денег не хватит.
За всеми этими обсуждениями почти полтора часа пути пролетели незаметно.
Возвращаться в университет в воскресенье решили все вместе, только пока ещё не определились, на каком поезде — в три часа или в пять. Так что, договорившись созвониться в воскресенье после полудня, друзья направились по домам.
Дома было хорошо. Дома были мама, Икен, малютка Серт и Бел, и не было никаких стихмагов, особенно одного, вечно сияющего самоуверенной улыбкой.
Инса с удовольствием возилась с Сертом, пока мама готовила ужин. Братишка уже мог стоять и даже сделать пару шагов, если его, конечно, держать за руки. Α держать приходилось постоянно, поскольку новые возможности увлекали Серта чрезвычайно, и спокойно сидеть на месте он категорически отказывался.
Мама, смеясь, говорила, что они с Икеном были такими же непоседами и пока не научились ходить самостоятельно не давали ни ей, ни отцу ни минуты покоя. Упомянув отца, мама привычно замялась, а Инса привычно сделала вид, что этого не заметила. Воспоминания о нем им обеим до сих пор причиняли боль, но и не вспоминать человека, которого они обе любили, было, конечно же, невозможно. Ведь то, что мама потом полюбила Бела, не стирало ни из её души, ни из её памяти ни первого мужа, ни любви к нему.
Еще мама страшным шепотом сообщила Инсе, что у Икена явно какие-то проблемы в школе, но рассказывать о них он отказывается, а учителя говорят, что всё в порядке, значит, это связано не с учебой, а с отношениями с одноклассниками. Инса, разумеется, пообещала поговорить с братом. Да она и так бы с ним поговорила, ведь они не виделись почти три недели.
Так что сразу после ужина Инса отправилась в комнату брата, чтобы поболтать. Ο школе Икен рассказывал вполне охотно, но всё больше об учителях и изучаемых предметах, а вот об одноклассниках практически не упоминал. Это действительно было несколько странно, так что Инса решила спросить прямо:
— А что за ребята у вас в классе?
— Да какие там «ребята», — отмахнулся брат, — у нас в классе на девятнадцать девчонок всего четверо парней, включая меня.
В общем-то, это было предсказуемо — среди ясновидящих подавляющее большинство составляли женщины. Но Икену в таком коллективе оказалось неуютно. Насколько поняла Инса, повышенное внимание девочек брата всерьез тяготило. Но избавиться от него не получалось — худенький светловолосый парнишка с большими голубыми глазами предсказуемо вызывал неконтролируемое умиление у женщин всех возрастов. Будь Икен постарше, возможно, он бы с удовольствием этим пользовался, но пока девушки его ещё не интересовали, и подростковый возраст брата проявлялся только в повышенном упрямстве и вспыльчивости. Да ещё и другим трем парням появление «конкурента» по вкусу не пришлось, так что новенького они подчеркнуто игнорировали. А с девочками не хотел общаться уже сам Икен. Так что возможность завести в новом классе хотя бы приятелей с каждым днем казалась брату всё более и более призрачной.
— Может, тебе в обычную школу перевестись? — неуверенно предложила Инса. — В принципе, мы с тобой вообще можем вернуться в Стадстрен, там тебе хотя бы будет с кем общаться.
— Да нет, — отказался Икен, — не стоит. Зато тут у меня наконец-то начало получаться нормально контролировать проявления дара. Мне вот Бел предложил пойти на занятия по артефакториқе, есть группа для всех желающих при магинженерной гимназии, которая у нас тут рядом. Там парней должно быть побольше, может, с кем-то получится и подружиться. А нет, так хоть попробую себя в артефакторике, вдруг получится?
— А что, отличная идея! — поддержала брата Инса.
Она тоже поделилась с Икеном своими новостями, рассказала и про новых друзей, и про повышенное внимание стихмагов, и про намертво прилипшего к ней Ренца.
Когда по окончании рассказа брат замер, как будто впав в транс, Инса испуганно воскликнула:
— Только не говори, что у тебя было видение нашей с ним свадьбы!
— Не скажу, — загадочно улыбнулся Икен.
— Не скажешь, потому что нечего, или не скажешь, потому что я не хочу слушать? — тут же прицепилась к нему обеспокоенная сестра.
— Вероятность, что вы с ним поженитесь, действительно есть, только она видится как-то мутно, и у меня не хватает опыта понять, почему так. Но это что-то не очень хорошее, точнее сказать не могу.
— Даже не знаю, успокоил ты меня этим или наоборот, — вздохнула Инса.
Утро конечника началось для Инсы ближе к полудню. Кита, конечно, была прекрасной соседкой, но в одиночестве в своей собственной отдельной комнате спалось как-то слаще. Да и призрак в эту ночь девушке во сне не
