Макдональд не мог четко видеть, что делает Барри — лежит… или приготовился к прыжку? Что же?! Он изо всех сил старался сдержаться, чтобы не закричать и не вскочить с нар, посмотреть, где находится Барри. Он спросил:
— Ты думаешь, что я полицейский?
Ответа не последовало. А немного позже Макдональд услышал тихий смех, скорее сдавленное хихиканье. Остатки сонливости вмиг улетучились. Разумеется, Барри выдрючивался, издевался над ним, но ведь он убил… Сколько? Шесть человек. Зная это, разве заснешь?
_
Горький опыт показывает, что в их унылой стране стукачи редко добиваются чего-либо, кроме собственного уничтожения.
Маршалл Браун.
«Деревянная нога инспектора Андерса»Брант и Портер вытрясали душу из Макдональда. Брант заметил:
— Господи, ты выглядишь ужасно. Это что, такой метод?
Макдональд с ненавистью взглянул на него, и Портер спросил:
— Ты чего-нибудь добился?
— Это он всех убил, можно не сомневаться.
— Он признался?
Макдональд суетливо задвигался, сказал:
— Нет, но это он, он дал мне понять.
Брант подошел вплотную к Макдональду, проговорил:
— Он раскусил тебя, так? Что ты такого сделал? Показал ему свой жетон?
Макдональд отвернулся, помолчал и признался:
— Да, он раскусил меня.
Портер в сердцах ударил ладонью по столу:
— А… черт бы все побрал!
Макдональд попытался объяснить, как ему было страшно, что значит быть запертым рядом с таким животным, как Барри Вайсс, но Портер и Брант были не теми людьми, которым можно поплакаться в жилетку, так что он в конце концов просто опустил голову.
Портер сказал:
— Нам придется его выпустить.
Макдональд вскричал:
— Вы не можете, этот тип — настоящий псих, он всем этим наслаждается!
Брант холодно произнес:
— Тебя твой начальник ждет.
— Супер?
Брант с улыбкой прибавил:
— Не думаю, что он будет доволен, тем более что ты его любимчик.
Макдональд, который все не мог успокоиться, сказал:
— Но вы должны что-то сделать, его нельзя просто так выпустить.
Портер отмахнулся от него. Когда Макдональд ушел, Брант сказал:
— Сколько у нас еще времени?
Портер взглянул на часы, ответил:
— Девять часов. Его адвокат уже считает. Как думаешь, стоит его еще допрашивать?
— А что нам еще остается?
Когда Макдональд приблизился к суперинтенденту, он разглядел надежду в лице начальника. Он непроизвольно тряхнул головой, и Супер тут же сказал:
— Что это значит? Эта тряска головой пусть лучше не означает то, что я думаю. Я жду от тебя хороших новостей.
— Извините, сэр…
— Извините? За что ты извиняешься? Как ты мог все изгадить? У тебя был великолепный шанс, и ты не сумел им воспользоваться. Кроме того, на тебя поступила жалоба.
— Жалоба, сэр?
— От одной дамы. Она говорит, что, находясь при исполнении, ты был не только пьян, но и выражался. Я не обратил бы на это внимания, спустил на тормозах, прикрыл бы тебя, так как я забочусь о своих людях, но ты… Из-за тебя падает тень на меня. Ты отстраняешься, пока не будет проведено расследование, без оплаты. Тебе повезет, если ты сохранишь место в полиции.
— Но, сэр…
— Убирайся с глаз моих!
Через пару минут Макдональд уже покинул участок. Констебль дико устал и не знал, что делать дальше. Его заметил Портер, подошел и сказал:
— Не принимай все это слишком близко к сердцу.
Макдональд посмотрел на него остекленевшими глазами, проговорил:
— Кто-то должен с ним разделаться.
— С Супером?
— С этим животным в камере, Барри Вайссом. Если его выпустят, кто-нибудь должен его прикончить.
Портер огляделся, подошел ближе, сказал:
— Эй, не заводись. Ты же не хочешь, чтобы люди тебя слышали.
Макдональд визгливо рассмеялся и спросил:
— И что они сделают, отстранят меня?
Он отправился домой, в свою крохотную квартирку в Льюишеме. Он думал, что она вполне функциональна, удобна и всего лишь ступенька наверх. Теперь он смотрел на нее как на ступеньку вниз. Он сорвал с себя одежду, бормоча ругательства и вспоминая недавние события. Спросил себя: «Когда я в последний раз ел? Я голоден? Я в полном дерьме». И забрался в постель.
Отстранен без оплаты. Эта несправедливость заставляла его поворачиваться с боку на бок, пока наконец он не провалился в сон. Во сне он видел Барри Вайсса в одежде «ботаника», говорившего голосом Супера. Разбудил его телефонный звонок. Макдональд, весь в поту, выдохнул:
— Какого?..
Телефон верещал так пронзительно, как будто предупреждал: «Не бери трубку, будешь жалеть, если возьмешь!»
Он взял, услышал:
— Макдональд?
— Да.
— Это Робертс. Где ты есть, черт побери?
— Я в постели. — Не успев подумать, он сказал правду, что всегда плохо, особенно для полицейского.
— Черт, вставай немедленно, у меня хорошие новости.
— Да, сэр?
— Я знаю, кто убил нашего студента.
Макдональд вздрогнул, пробормотал:
— Сэр, я отстранен, без оплаты. Супер…
— Ерунда. Я разберусь, двигай сюда.
Клик.
_
Главный принцип Морита-терапии — перепугаться до смерти и сделать то, что нужно было сделать.
Фоллз была перепугана. Первые несколько дней ушли на детоксикацию. Они все слились, казались ей мутным пятном: она рыдала, просила «дорожку» или таблетку, все что угодно, только заглушить боль. Врач пояснил:
— Медицинские препараты мы используем только в самых трудных случаях. У вас склонность к наркотикам эмоциональная, ваше тело еще не зависит от наркотиков физически. Мы захватили процесс вовремя. Еще бы неделя, и кто знает… Что бы вы ни думали, в конечном итоге лучше обойтись без транквилизаторов.
Фоллз с ненавистью посмотрела на него, сказала:
— Легко вам говорить. Если вы не против, я бы рискнула.
Он терпеливо улыбнулся — отчасти с презрением, отчасти с жалостью — и сказал:
— Лучше всего побольше пить, есть и принимать витамины.
Он держал в руках ее карту. Спросил:
— Вы работаете в полиции?
— Да.
— Хм…
В грубой интерпретации это означало: «несчастная сучка». Фоллз спросила:
— Что?
— Ну, я подумал, что быть наркоманкой при вашей работе — это, наверное, создает определенные неудобства?
Фоллз подумала: «Вряд ли в тюрьме хуже».
И ответила:
— Определенные неудобства — это вы верно заметили.
На четвертый день миссис Фокс, та самая женщина, которая всем руководила в заведении, сказала:
— Элизабет, сегодня вы выходите в люди.
Фоллз не могла вспомнить, когда сказала ей свое имя; помолчав, она спросила:
— В люди?
— Да, вы будете жить в комнате вместе с Эмили, займете свое место в доме.
— Повезло мне…
У миссис Фокс было доброе лицо. Этому обучают в психотерапевтических школах. Выражение ее лица означало: «Я уже все слышала, шокировать меня нельзя. Кроме всего прочего, я тебя люблю, бесполезный ты кусок дерьма».
И голос у нее был соответствующий. Тихий, ровный, воплощающий сочувствие. Теперь, однако, в нем слышался холодок.
— Никому не по душе сарказм, Элизабет. Он не поможет вам вылечиться.
— Да, конечно, — кивнула Фоллз.
Ей показали светлую комнату с двумя кроватями. Миссис Фокс сказала:
— Эмили на групповом занятии. Следующие четыре дня у вас испытательный срок.
— И что это значит?
— Вы не смотрите телевизор, не читаете газеты, не звоните никому и не принимаете телефонных звонков.
Фоллз села на кровать и сказала:
— Вы ведь в самом деле от этого тащитесь, правда?
Улыбка миссис Фокс стала еще шире.
— Возмущение — обычное дело на этом этапе, Элизабет.
— Прекратите меня так называть!
Улыбка на мгновение исчезла, затем снова вернулась на место, и миссис Фокс прибавила:
— Привилегии нужно заслужить.
Фоллз решила тоже улыбнуться, спросила:
— И чью задницу нужно целовать, чтобы их заслужить? Кроме вашей, разумеется?
— Мы настаиваем только на взаимодействии и честности плюс искреннее желание воспринять дух этого дома.
— Стать частью команды?
— Можно и так сказать.
Поскольку Фоллз больше вопросов не задавала, миссис Фокс повернулась, чтобы уйти, но на секунду задержалась, сообщила:
— В вашем случае мы сделали одно исключение.
— Не терпится услышать, — с иронией проговорила Фоллз.
— Детектив-инспектор Нельсон, особый друг нашего дома, попросил разрешения навестить вас сегодня вечером. Мы слегка нарушили наши правила, и он будет здесь в семь.
