У Татьяны непроницаемое лицо и в процессе, и когда я уже заканчиваю. Поэтому мне сложно сказать, довольна она или нет.
– Кажется, мы нашли твою сильную сторону, – говорит она, снимая лапы.
– Какую?
– Гнев. Неплохо для новичка, Слава. Неплохо. Конечно, могло бы быть и лучше, если бы ты ещё при этом хоть моментами включала голову.
Я поджимаю губы и киваю. Наверное, стоит засчитать это за похвалу. С огромным натягом, но всё-таки.
– Что теперь?
– Смотря, как твоя рука, – отвечает Татьяна.
– В порядке, – вру я.
На самом деле, рука страшно ноет. Мазь дала лишь временно облегчение.
– Тебе нужен отдых, – Татьяна отдаёт Нине лапы и просит, чтобы та убрала их на место. – Но я не люблю бездельников, поэтому можешь пока присоединиться к тем малахольным на полу. – Я оборачиваюсь, прослеживая за поднятой рукой. – Они занимаются йогой. Господи, клянусь чем угодно, что в день, когда поза прогибающейся кошки спасёт им жизнь, я к чёрту отсюда уволюсь.
Прыскаю, а сама задумываюсь. Отдых бы не помешал, но я знаю, что не время. Конечно, решение здесь принимаю только я: стать стражем или уйти, – но мне необходимо показать всем вокруг, что я больше, чем просто человек, которому повезло родиться в нужной семье. Мне хочется остаться, и именно поэтому я не должна позволять себе останавливаться.
Поэтому я отрицательно качаю головой.
– Хочу в имитационную комнату.
Татьяна прищуривается.
– Редко кто изъявляет подобное желание, – осторожно произносит она. Подходит ближе, касается ладонью моего лба. – Жара нет. Может, ты не только рукой об машину била?
– Я хочу в имитационную комнату, – чётко повторяю я.
Татьяна едва улыбается.
– Ладно, – соглашается она. – Только сделай мне одолжение – попроси у Аниты что-то серьёзнее, чем нож и пистолет.
Я молча киваю и иду к двери. Прежде чем открыть её и выйти в коридор, оборачиваюсь, потому что чувствую на себе чей-то взгляд, но не нахожу никого, кто бы мог отвлечься от своей тренировки: Бен молотит подвешенную боксёрскую грушу, Нина прыгает на скакалке спиной ко мне, Лиза борется на ножах (тех, которыми невозможно ранить) с парнем в солнцезащитных очках. Татьяна, уже давно потеряв неожиданно вспыхнувший к моей персоне интерес, сейчас стоит над одним из защитников и что-то объясняет ему на повышенных тонах.
Хватаюсь за ручку, толкаю дверь от себя. Когда она закрывается за моей спиной, повисает тишина. Я смотрю на свою перебинтованную руку, поднимаю глаза на выключенную табличку «Не входить! Идут учения!» и вдруг у меня срывает крышу. Я разворачиваюсь, упираюсь лбом в дверь и дышу так тяжело, что сводит лёгкие.
Интересно, именно это чувствует Даня, когда забывает дома свой ингалятор?
– Слава?
Мне не пошевелиться. Каждая мышца в теле – свинец. Я понимаю, что это Анита, и что она сейчас стоит где-то за моей спиной, но не могу повернуться. В голове тараканами копошатся мысли о том, насколько сильно мне нужно выложиться, чтобы хоть немного приблизиться к уровню хранителей, миротворцев или защитников, а также как усердно мне придётся работать потом, чтобы стать одной из них.
Именно мысли подводят меня к правильному диагнозу.
Это страх. Паническая атака, чёрт бы её побрал.
С трудом, но разворачиваюсь, теперь прижимаясь к двери спиной. Глаза Аниты за очками просто огромны. Неужели, я выгляжу настолько паршиво?
– Что случилось? Ты в порядке?
Мой ответ уже не имеет значения – она наверняка видит его в моём побелевшем лице, в дрожащих руках, в испарине на лбу. И всё же я произношу это. Собираю последние остатки достоинства и выкидываю их Аните под ноги:
– Нет. Я не в порядке. Совсем.
***
Смутно помню, что произошло за последние десять минут, и всё же сейчас мне ужасно стыдно за слабость, свидетелем которой стал посторонний человек. И хотя Анита не выглядит так, словно собирается использовать увиденное против меня, я всё равно жалею, что не осталась в тренировочном зале по совету Татьяны.
Сижу на полу в небольшой лаборантской, прилегающей к имитационной комнате. Зажимаю между ладонями полупустую бутылку воды. Анита сидит спиной ко мне за столом, представляющим из себя один большой механизм с многочисленными кнопочками, рычажками и маленькими экранами. Ещё один большой дисплей висит точно над столом.
Анита занимается своими делами, но я замечаю, как она иногда поворачивается вполоборота и косо на меня смотрит.
– Ты не переживай, – вдруг произносит она, когда я совсем не ожидаю и уже снова успеваю задуматься. – Я никому не скажу. Обещаю.
– Спасибо, – произношу я.
Это моё первое слово с той секунды, как я перестала задыхаться, поэтому голос немного хриплый. Открываю бутылку и одним большим глотком допиваю остатки.
– Не расскажешь, что случилось? – Анита поворачивается на стуле. У него нет спинки, из-за этого Анита немного сутулится. – Ты, конечно, пыталась что-то объяснить пару минут назад, но я ничего не поняла. В основном потому, что ты задыхалась.
Я провожу ладонями по лицу. Щёки горят.
– Тяжёлый был день, – бурчу я себе в пальцы то, что некоторое время назад в медкорпусе сказала Марте.
– Ясно.
Анита встаёт со стула. Я ожидаю, что сейчас она подойдёт ко мне и сделает попытку обнять, но вместо этого Анита лезет в сумку, висящую на вешалке.
– У меня для таких дней есть вот это, – она достаёт из сумки шоколадный батончик. – Диатез? Диабет? Аллергия?
– Неа.
– Вот и отлично, – кивает Анита и бросает мне батончик.
Тот ударяется в стену совсем рядом с моей головой.
– Прости. – Анита достаёт ещё один такой же для себя. – Слышала, ты сегодня ездила с ребятами на поиски портала, – говорит она, снова опускаясь на стул. – Ну и как? Удачно в этот раз?
– Бен сказал, что да, – вспоминаю я. – Нашли. Исследовали… – я привстаю. – Погоди, в этот раз?
– Около года назад было что-то похожее, – говорит Анита.
Она поворачивается ко мне спиной и начинает щёлкать кнопки на приборной панели. Я окончательно поднимаюсь на ноги и иду к ней. Передо мной на множестве маленьких экранов отражаются какие-то цифры, бегущие строки, неизвестные мне коды и пароли. Поднимаю глаза на большой экран. Там библиотека с кучей папок, привязанных к одной корневой, имеющей вместо названия аббревиатуру АПО.
– Автоматизированное программное обеспечение, – без вопроса поясняет Анита. Она бьёт по маленькому экрану пальцем, и на большом открывается папка с именем «Аутентификация». – В этом каталоге фиксируются все проверки подлинности проходящих через портал видов. Но это работает только на главный портал.
– Что значит проверка подлинности?
– Портал считывает генетический код каждого пришедшего или покинувшего Старый мост, будь то человек или любая другая форма жизни. А код автоматически передаётся на наш жёсткий диск.
– Как?
– Тебе научным языком или так, чтобы было понятнее?
– Второе.
– Тогда, считай, что это работает как магический «вай-фай», – улыбаясь, произносит Анита.
Я присвистываю. Это совсем не укладывается в голове. Пытаюсь представить, как всё это происходит с точки зрения науки, но моих знаний явно недостаточно. К тому же, наверное, пора бы запомнить, что искать логическое объяснение чему-то магическому нет смысла.
– Что дальше?
– А дальше наша совершенно человеческая и немного допотопная камера фотографирует проходящего. Так мы получаем и код, и портрет.
Анита тыкает на первый попавшийся файл. В нём две привязки, делящие экран пополам: с одной стороны картинка генетического кода в нескольких вариациях, а с другой – чёрно-белое фото отвратительного качества.
Но именно оно помогает мне понять, что главный портал находится на том самом единственном оставшемся куске моста.
– Это же Тай! – восклицаю я, когда Анита увеличивает фото. – Мы виделись с ним, когда Дмитрий водил меня к камерам.
– Дмитрий водил тебя вниз? – теперь очередь Аниты делать удивлённое лицо.
– В мой первый день. Самый первый, – уточняю я. – До вводного курса. Ему нужно было выпустить одну лисицу.
Анита с пониманием кивает, закрывает профайл Тая и открывает папку без имени.
– Отчёты обо всех сбоях в системе мы храним тут, – говорит она. – Их немного. В течение моей службы было только два: сегодняшний и тот, первый.
Файл, датированный десятью месяцами ранее, открывается на большом экране в несколько окошек. Каждый несёт свою информацию. Я переключаю внимание на то, где большими буквами написано «РАПОРТ», а чуть ниже: «Исполнитель: Никитина Елена, хранитель, „Дельта“».
Быстро пробегаюсь глазами по тексту.
– Здесь сказано, что они ничего не нашли, – говорю я.
Точнее, написано: «На зафиксированном с помощью АПО территориальном отрезке не обнаружено никаких изменений и (или) нарушений целостности межмирового пространства», но не думаю, что смогу произнести такое вслух, не запнувшись.
