Красавицу Суро похищает дракон
Перевод М. И. Никитиной
Случилось это во времена правления государыни Сондок[230]в царстве Силла. Князь Сунчжон ехал в Каннын[231], чтобы занять там должность правителя. В пути он пожелал отобедать и остановился со свитой на берегу моря, у скалы. Высотой скала была в тысячу чанов и стояла пред морем словно ширма, а на её вершине цвели рододендроны. Супруга князя, госпожа Суро, увидев цветы, обратилась к приближённым:
— Кто из вас нарвёт для меня цветов?
— Госпожа, человеку туда не добраться, — ответили они.
И все вокруг подтвердили, что сделать это невозможно.
А тут как раз мимо шёл старец, ведя за собой корову. Он услышал просьбу госпожи Суро, нарвал цветов и преподнёс ей с песней, которую тут же сложил. Кто был этот старец, никто не знал.
Потом все отправились дальше. Прошло два дня, и они снова остановились для обеда в беседке на берегу моря. Вдруг из моря вышел дракон, схватил госпожу Суро и скрылся с ней. Князь упал ничком и стал колотить по земле ногами, да что толку!
В это время опять появился какой-то старец и сказал:
— Ещё в древности говорили: «Люди соберутся и скажут своё слово — металл расплавят!» Вот и теперь, неужели эта морская тварь не испугается людских голосов? Соберите людей, пусть сложат песню, поют её и колотят палками по камням на берегу. Тогда, князь, вы снова увидите свою госпожу.
Князь так и сделал. И дракон вышел из моря и отдал ему госпожу.
Князь стал её расспрашивать, что там, в море. Она же ответила так:
— Там дворцы изукрашены семью драгоценностями, там еду подают на диво сладкую, ароматную, чистую. У людей не бывает таких яств.
От одежд госпожи шло чудесное благоухание, неведомое среди людей.
Госпожа Суро по красоте не имела себе равных, и, где бы она ни проезжала, по глухим ли горам, у больших ли озёр, её всякий раз похищали божества, хозяева гор и озёр.
А в песне, которую тогда все вместе спели, говорилось:
Черепаха! Черепаха! Отдай нам Суро!Похитить чужую жену — нет большей вины!Если же ты не захочешь и тотчас ее не вернёшь,Сетями тебя изловим, зажарим и съедим!
Другая песня называется «Старик преподносит цветы».
В ней говорится:
У края скалы — крутой, будто свесили красную ткань,Оставляю корову, что вел за собой.Если вы не стыдитесь дар от меня принять,Я пойду и нарву цветов, чтобы вам их преподнести.
Чхоён изгоняет духа лихорадки
Перевод М. И. Никитиной
Во времена правления Хонгана[232], сорок девятого государя Силла, от столицы до моря рядами высились дома, тянулись ограды и не было ни одного дома, крытого простой соломой. На дорогах не смолкали музыка и песни, а ветры и дожди всегда случались в своё время.
Однажды государь отправился на прогулку к заливу Кэунпхо[233] — «Рассеявшихся облаков», а на обратном пути остановился отдохнуть у берега моря. Внезапно сгустились облака, пал туман, и государь со свитой не знали, куда ехать дальше. Государь в испуге спросил у приближённых, что случилось, и придворный астролог почтительно доложил:
— Вся беда от дракона Восточного моря. Следует совершить что-либо значимое, и беда тотчас нас оставит.
Государь внял его совету и велел построить невдалеке храм, посвящённый дракону. Едва прозвучало повеление, облака рассеялись и туман растаял. Вот потому это место и стали называть Кэунпхо — «Залив рассеявшихся облаков».
Дракон Восточного моря обрадовался и предстал перед государем со своими семью сыновьями. Восхваляя достоинства государя, они танцевали для него и играли на музыкальных инструментах. А один из сыновей дракона последовал за государем и, прибыв вместе с ним в столицу, стал помощником в делах правления. Звали его Чхоён. Государь дал ему в жёны красавицу и, чтобы поощрить его старание, пожаловал высокий чин.
Жена Чхоёна была очень красива, и случилось так, что её возжелал дух лихорадки. Он обернулся человеком и ночью, явившись в дом, лёг к ней на ложе. А Чхоён, придя домой, увидел на ложе двоих. Он тут же пропел песню, исполнил танец и отступил назад. В этой песне говорилось:
Я в столице при ясной луне до глубокой ночи гулял.Вернулся домой, смотрю — на ложе — четыре ноги.Две — мои, а другие две — чьи?Прежде были мои, а теперь их забрал чужой. Как мне быть?
Тогда дух лихорадки явил свой подлинный облик и, преклонив колени перед Чхоёном, сказал:
— Я пленился женой господина и посягнул на неё. Но господин не разгневался. Я потрясён и хвалю за это. Клянусь, что отныне и впредь, если увижу облик господина на картине, не войду в те ворота, на которых она будет висеть.
Вот потому с тех пор люди нашего царства вешают на ворота изображение Чхоёна, чтобы отогнать бесов и зазвать в дом удачу.
А государь, возвратившись с прогулки, тотчас велел погадать о счастливом месте на восточном склоне горы Ёнчхвисан[234] и построить там монастырь. Его назвали Манхэса — «Монастырь, откуда видно море». Он посвящён дракону Восточного моря.
История Ёно и Сео
Перевод М. И. Никитиной
В те времена, когда Адалла[235], восьмой по счёту государь Силла, взошёл на престол и уже царствовал четыре года, в год чонъю, на берегу Восточного моря жили муж и жена. Звали их Ёно и Сео. Однажды Ёно отправился к морю собирать водоросли, как вдруг объявилась какая-то скала (некоторые говорят, будто рыба), захватила его и уплыла в Японию. Жители того царства, увидев Ёно, решили, что он не простой человек, и сделали его своим царем. Правда, если заглянуть в «Записи правления императоров Японии»[236], то можно увидеть, что ни до, ни после не случалось ставить царями людей из Силла. Верно, это был какой-то маленький правитель прибрежной земли, а вовсе не настоящий государь.
Сео удивилась, что муж не вернулся, и отправилась его искать. Тут она увидела башмаки, снятые мужем, поднялась на скалу, а скала так же, как и прежде, двинулась в море к тому берегу. Люди того царства удивились и почтительно доложили государю. Так супруги встретились, а жители тех мест признали её своей царицей.
А тут в Силла вдруг перестали светить солнце и луна. Астролог доложил государю:
— Прежде божества Солнца и Луны обитали в нашем государстве, а теперь они ушли в Японию. Вот отчего случилось такое диво.
Тогда государь повелел вернуть тех двоих, однако Ёно отказался:
— Я прибыл в это царство по воле Неба. Как же я посмею вернуться?! Но у нас есть прекрасный шёлк, который выткала государыня. Было бы хорошо принести его в дар Небу, — и с этими словами он пожаловал шёлк посланцу.
Посланец возвратился и всё доложил государю. Воспользовавшись советом Ёно, шёлк принесли в дар Небу, и тогда солнце и луна засияли как встарь. Тот шёлк поместили в государственное хранилище и берегли его как величайшее сокровище. Хранилище назвали «Сокровищницей государыни», а тот уезд, где приносили жертву Небу, назвали Ёниль[237] — «Уезд, где встречают солнце».
Юный Ким Хён растрогал тигрицу
Перевод Л. Р. Концевича
По обычаям царства Силла, каждый год с восьмого и до пятнадцатого дня второй луны мужчины и женщины столицы спешат к монастырю Хыннюнса и там бегают наперегонки вокруг строений и каменных пагод, чтобы соединиться в счастье.
Во времена царствования государя Вонсона некий юноша по имени Ким Хён до глубокой ночи без устали кружил там в полном одиночестве. И тут же какая-то девушка с молитвой Будде бегала следом за ним. Охваченные одним чувством, они встретились глазами и остановились. Юноша тут же увлёк её в укромное место, и они соединились в любви. Вдруг девушка собралась домой, Ким Хён последовал за ней. Она хотела проститься с ним, но Хён упорно шёл следом. Так они оказались у подножия западной горы и вошли в какую-то лачугу. Старуха, которая была там, спросила девушку:
— Кого это ты привела?
Девушка поведала ей про их любовь, и старуха на это сказала:
— Хорошее, конечно, дело, но уж лучше бы не надо! А теперь-то, раз так вышло, ничего не поделаешь. Надо бы спрятать его где-нибудь, а то, боюсь, братья твои рассвирепеют!
Они спрятали юношу в кладовку. Вскоре с рёвом ворвались три тигра и заорали человеческими голосами:
— В доме пахнет скотиной! Вот хорошо бы поесть!
