– Наоборот, ничего подобного. Главным отличием Их от нас было не то, что они редкая необычная раса, а то, что они вовсе не существа.
– Я не понимаю, – девушка развела руками.
Ведь на Планете судьбы её отмотало в прошлое, и она до сих пор не знала, что там на самом деле произошло. Ана не прикасалась к бездне всепожирающего ничто и ещё не узнала невыносимого бремени архаев и сайн. У Одиссея не было возможности рассказать ей.
– Сейчас поймёшь, мне осталось рассказать немного. К моменту Их прихода я уже знал, что тот день станет… особым.
– Тебя предупредил Глаз?
– Когда я влетел в зал совета, всё пылало красно-чёрными переливами катастрофы и уничтожения. Синяя нить далёкого пути и надежды вонзилась прямо в меня, а где-то едва видно сияла белая звезда созидания.
Ана пыталась это вообразить, затем взмахнула рукой и нарисовала быструю визиограмму переливающихся цветов. Особо яснее не стало.
– Видение пришло внезапно, я в смятении оглядывал собравшихся, пытаясь понять, что это значит, какое будущее предсказывает глаз сайн. Но вокруг не было ничего и никого важного, а затем глаз абсолютно погас, будто спрятался – и пришли Они.
Рука Одиссея нашарила незаметную складку в старом свитере, пальцы прошлись по пушистым петлям и расплели крошечный суб-пространственный карман, который был зашит на протяжении шестидесяти лет. На ладони детектива блеснул старенький инфокристалл, точно такой же, с каким он путешествовал сегодня.
– Это моя ментограмма, сводка воспоминаний. Снял её, когда возродился. Смотри.
Кристалл осветился, от него разошлось масштабное визио, оно легло поверх переборок «Мусорога», перекрыло их – и Ана оказалась в ожившей памяти Одиссея.
И тут ж поняла, что в то время у него были круговые сенсоры, которые сканировали всё вокруг, и в высшей степени продвинутый мозг, который обрабатывал информацию в пять потоков.
– Что?! – вырвалось у принцессы, но всё, что случилось следом, было ещё неожиданнее и необычнее, чем человек с максимальными апгрейдами. Поэтому Ана взяла себя в руки и стала смотреть, вернее, воспринимать.
Вокруг простиралось большое светлое пространство, границы которого очертили не потолок и стены, а множество летающих платформ, накрытых куполами силовых полей. Они примыкали друг к другу, как куски конструктора с небольшим наклоном – и своим количеством в несколько тысяч создавали пёструю замкнутую сферу. Единые по дизайну, платформы отличались размером и формой и несли по несколько представителей: в большинстве случаев, существ одной расы, и нужные им условия создавались под куполом поля. Всевозможные фигуры восседали, плавали, парили или стояли в платформах, развёрнутых к центру.
Ана поняла, что перед ней секторальное устройство сенатского типа, в котором прибывшие формируют размеры зала заседаний. В империи олимпиаров каждая платформа отвечала за свою звёздную систему, а здесь – за одну из рас или тематических групп, входящих в единство Танелорна.
Ана стояла на одинокой платформе в самом центре и смотрела, как новоприбывшие раздвигают уже висящих, встраиваются между ними, понемногу расширяя сферу; а отбывающие уходят, и сфера сжимается. Прямо сейчас проходила ротация: одни покидали сессию, другие прибывали, видимо, какой-то вопрос был решён, а новый на очереди. Число платформ росло, даже часть ушедших вернулась – в итоге сфера разрослась и стало совсем просторно. Это значило, что сейчас будет решаться нечто важное.
– Кворум для представления набран, – раздался мелодичный голос, впрочем, каждый из присутствующих услышал приятный ему тембр на родном языке. – Представители цивилизации-кандидата прибывают в течение двух тактов. Форма прибытия неизвестная, технология не разглашена претендующей стороной. Область очерчена.
В пустом пространстве вспыхнул и погас контур. Очевидно, кандидатам на вступление были выданы координаты этой точки в пространстве-времени, и они должны были явиться туда с минуты на минуту – для первого знакомства с живой палитрой Танелорна во всей её красе.
– В связи с недостатком данных приняты дополнительные меры безопасности по протоколу Эгида-2. Напоминаем, что защите от любого воздействия в первую очередь подлежат новоприбывшие, так как нам неизвестны факторы их уязвимостей. Поэтому место прибытия будет односторонне экранировано от сильных звуковых, световых и прочих импульсов с нашей стороны. Просим всех членов совета воздержаться от любой нестандартной активности. Заранее благодарим.
Голос был мудрый и бархатный. Ана потянулась, чтобы увидеть альфа-спикера – визио послушно сдвинулось, меняя ракурс, и показало: крошечная платформа висела в самом центре зала, то есть, у принцессы над головой. Роль спикера выполнял управляющий ИИ, он не нуждался в теле, но по традиции поселялся в синтетика, чтобы все могли увидеть центральную фигуру и ассоциировать систему с ней. Часто она становилась символом планеты – и Ана невольно улыбнулась, потому что альфа-спикером Танелорна оказался трёхглазый крылатый кот. Хотя бы формально, но котик правил миром! И правда идеальная планета, подумалось ей.
– Слово Аксиому, – мурлыкнул кот, и шум огромного зала смолк.
Ана вздрогнула, осознав, что все взгляды устремлены на неё, нет, сквозь неё и чуть дальше. Обернувшись, она увидела человека, который одиноко стоял за спиной.
– Равные! – сказал человек с пугающей уверенностью, и множественные фильтры в его глазах запечатлели каждого, к кому он обращался, а пульсация едва заметной энергетической ауры на мгновение высветила солнечный контур вокруг фигуры. – Это четвёртое представление в кандидаты за эместр, но оно отличается от других.
Внутри Аны всё сжалось, насколько он отличался от знакомого ей Фокса. Привычные черты и до дрожи родной взгляд, только несвободный, сжатый в кулаке обязательств и в лабиринте пути. Он был полностью улучшен, с головы до ног: внешняя кожа с усиленным каркасом тончайших прошивок, фильтры в обоих глазах, в ноздрях и ушах, диффузное одеяние, бывшее одновременно и боевым техно-контуром, и частью тела – перед ней стоял человек в максимальной экипировке и комплектации, высокоразвитый и самодостаточный. Сам себе база данных, армия, госпиталь, ходячая фабрика синтеза и вычислительно-стратегический центр. Высокие технологии сплелись вокруг него и в нём, сохранив человеческое тело, но улучшив его до предела. Но это была лишь внешняя сторона, Ану поразила внутренняя.
Зрелый, пружинистый, сильный – человек возвышался над остальными не ростом, а концентрацией власти. Уж кто-кто, а дочь Зевса знала настоящую мощь, воплощённую в одной точке вселенной, в одной фигуре, от желаний которой зависела жизнь десятков и сотен миров. Но то был техно-бог, отец империи, а это всего лишь создатель какой-то искусственной планеты! Человек не мог быть равен Зевсу! Но аура сдержанной власти, послушно замершей в его руках и чертах, говорила обратное.
В лице Аксиома проступала Воля – не только твёрдость характера, но и сила положения: его выбор многое решал и, из-за важности экспериментальной планеты, расходился отголосками на половину галактики. В отличие от почти всех правителей, он был равен остальным по привилегиям и правам, но оставался неравен в важности решений и силе каждого из своих слов. Не зря огромный зал стих, когда заговорил старший из архитекторов Танелорна.
– Данные о кандидатах скудны. Их раса неизвестна, цивилизация не входит ни в одно объединение, координаты родного мира они предпочли скрыть. Это разрешено, новые расы часто осторожны, а нам бояться нечего. Но в сегодняшнем особом случае неизвестность сочетается с предварительной несовместимостью. Мы не знаем, насколько в принципе совместимы с этими существами: они не владеют собственным языком и привычной для нас системой коммуникаций!
Зал отреагировал моментальным ропотом; Аксиом замолчал, давая всем осознать сказанное и сформулировать запросы. Его лицо было хмурым, взгляд подвижных глаз-фильтров скользил по всем и каждому, выискивая невидимый ответ. Ана понимала, что Фокс повсюду видит красно-чёрные переливы надвигающейся катастрофы, но не может найти ответа, и это с каждой минутой беспокоит его сильнее.
