в примерочной, опустив голову, я в растерянности почесала щеку.
— Гм, я…
— Ника, оно тебе нравится? — спросила Анна.
— А тебе?
— Ника, как оно может не нравиться? Взгляни в зеркало!
Подняв голову, я посмотрела на себя. Я действительно это сделала! И обнаружила в своих глазах блеск, которого до сих пор никогда в них не замечала. Откуда он взялся — непонятно. Но благодаря ему я изменилась. В глазах было что-то живое, нежное, светлое. В них была я.
Меня окутывало небо, к которому я всегда стремилась. Платье как будто стало знаком того, что одна моя мечта уже сбылась и мне больше никогда не придется натирать себя незабудками, чтобы чувствовать себя менее грязной…
— Ника! — позвала меня Анна, и я опустила голову. Глаза защипало от подступающих слез.
Хоть бы она не услышала, как я всхлипнула. Стиснув подол платья, я тихо прошептала:
— Оно мне нравится… Очень нравится. Спасибо.
Я почувствовала руку Анны на своем плече. Она так нежно меня коснулась, что я снова подумала о том, что мне хочется быть рядом с Анной каждый день. Она давала мне очень много, слишком много для такого мягкого сердца, как мое. Мысль, что я могу потерять ее, была невыносима. Если что-то пойдет не так на этапе удочерения, я больше никогда ее не увижу.
— Мы его берем, — услышала я ее слова.
Я провела пальцами по ряду белых пуговиц на груди.
Когда пришло время снимать платье, я вспомнила, что одной мне не справиться с молнией.
— Анна, прости, ты мне снова не поможешь? — спросила я, подходя к шторке примерочной.
Я отодвинула ее ровно настолько, чтобы в прорезь поместилась спина. За шторкой было тихо. И все же я ощущала чье-то присутствие. Перекинув волосы на одну сторону, я придержала их, чтобы не мешали.
— Молния, Анна, — робко напомнила я, — извини, я не могу до нее добраться. Поможешь мне? Анна не отвечала. Потом я услышала приближающиеся шаги. Мне на шею легла одна рука, удерживая воротник, другая взялась за застежку и медленно потянула ее вниз. Грубый, жужжащий звук резанул слух.
— Отлично, спасибо, — сказала я, когда застежка опустилась до лопаток. Но Анна не остановилась. Молния продолжала спускаться с упрямой медлительностью, и я почувствовала, как она скользнула вдоль моего позвоночника.
— Анна, теперь я смогу сама, — деликатно намекнула я, но пальцы по-прежнему придерживали воротник платья на шее, застежка продолжала ползти вниз. Вниз, ниже талии, до изгиба спины. Платье разошлось на мне, как крылья жука, и я сказала тверже:
— Анна!
Щелк!. Застежка добралась до конца и врезалась в углубление в ткани. Я поймала себя на том, что смотрю на свое отражение, обхватив руками грудь и поддерживая платье. Теперь я могла снять его без проблем.
— Ой, ну… спасибо, — пробормотала я, прежде чем закрыть шторку поплотнее. Я покачала головой, сняв платье через ноги, и осталась в нижнем белье. Надела старую одежду и вышла из примерочной. Рядом никого не было.
Я вернулась в зал и нашла Анну у прилавка с телефоном в руке. Норман снаружи рассматривал витрины.
— Все в порядке? — спросила она.
— Да, спасибо! — Я улыбнулась, сжимая платье в руках. — Без тебя я не сняла бы его.
Анна приложила руку к груди и извиняюще улыбнулась.
— Ой, Ника, прости меня! Мне позвонили, и я отвлеклась! Вижу, ты сама справилась, да? Я смотрела на нее с той же улыбкой, застывшей на губах, ничего не понимая.
Да, благодаря тебе, — снова сказала я. Замешательство в ее взгляде еще больше озадачило. И тут мне в голову пришла тревожная догадка. Я огляделась. Ригель стоял в холле снаружи, прислонившись к колонне. Скрестив на груди руки, со скучающим видом он равнодушно смотрел прямо перед собой. Нет, вряд ли… Что я придумываю?
Подошла продавщица и весело посмотрела на меня.
— Решили его купить, верно? Хороший выбор, — улыбнулась она. — Это платье смотрится на тебе великолепно!
— Спасибо! — Я немного смутилась, щеки порозовели. порозовели.
— Ты можешь сочетать его с чем угодно. К нему подойдут вещи в повседневном стиле… Смотри! — Она сняла что-то с вешалки. — Например, вот такая… И теперь скажи мне, что это некрасиво!
Я слишком поздно поняла, что у нее в руках. Девушка накинула на меня ремень, но я не успела убрать руки, и они оказались прижаты к телу.
Одного этого мгновения было достаточно. Я почувствовала кожаный пояс у себя на коже, его трение. Я ощущала, как он давит, сжимает, застегивается и обездвиживает меня…
Я резко сорвала с себя ремень и отбросила его. Попятилась, в панике выпучив глаза. Продавщица с изумлением смотрела на меня, а я продолжала пятиться, пока не уткнулась в прилавок. По телу пробежала дрожь. В груди похолодело, где-то в глубине меня гулко билось сердце, грозя взорваться. Я понимала, что сейчас всех напугаю, и попыталась успокоиться, но руки дрожали, и пришлось схватиться за прилавок, чтобы удержаться в реальности, не упасть в темноту. — Что происходит? — послышался голос Анны, которая до этого смотрела на Нормана. Она, конечно, увидела, как я дрожу, и сразу забеспокоилась. — Ника, что случилось?
Меня трясло. Я должна успокоиться, побороть панику, взять себя в руки… Я смотрела на Анну, и единственное, чего мне хотелось, это чтобы она не видела меня такой. Надо, чтобы она видела во мне только идеальную девушку в небесно-голубом платье, которой несколько минут назад она восхищалась. Ту, которую она хотела бы удочерить и которая никогда ее не огорчит, не даст ни малейшего повода для беспокойства.
— Все в порядке, — прошептала я, пытаясь звучать убедительно, но дрожащий голос выдавал мое состояние. Я сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь, но тщетно.
— Тебе плохо? — спросила Анна, с беспокойством вглядываясь в меня. Она подошла ко мне вплотную, и ее глаза показались мне огромными, как будто я смотрела на них через лупу. Ситуация ухудшилась. Я чувствовала болезненную потребность прикрыть свое тело, увернуться от ее взгляда, спрятаться, исчезнуть.
Не смотри на меня, беззвучно молила я. Неконтролируемая тревога обнажала меня, я чувствовала себя неправильной, жалкой, грязной и виноватой. Сердце бешено колотилось, я с головокружительной скоростью погружалась в свои страхи, отчаянно цепляясь за ее взгляд.
Она откажется от меня. Она выбросит меня на помойку, потому
