– Ну и что? – возмутилась я. – Она еще школьница и боится ночевать одна.
– Понятно, – протянул майор.
– Полнота еще не показатель взрослости, – кипятилась я.
– Это точно, – заулыбался Володя.
– Ну и что тут смешного?
– Да неделю назад один идиот, примерно сто килограммов весом, решил взять в одиночку сберкассу.
Грабитель действовал по всем правилам гангстерских налетов. Влетел в переполненный зал и заорал: «Всем на пол, это ограбление!»
Посетители попадали, словно спелые персики, но не все. Очевидно, для налетчика это был несчастливый день. В очереди к окошку, желая оплатить коммунальные услуги, мирно стоял сотрудник МВД в штатском. Моментально оценив обстановку и поняв, что бандит решился на дело в гордом одиночестве, опер вытащил пистолет и приказал: «Немедленно ложись, я из милиции».
Но налетчик не собирался сдаваться, он ухватил одну из посетительниц и потащил перепуганную, орущую бабу к выходу.
– Только выстрели! – визжал бандит. – Из тетки дуршлаг сделаю.
Милиционеру пришлось опустить оружие. Бандит находился на грани истерики и не контролировал свои действия.
Мужик поволок жертву к двери, и тут произошло трагикомическое событие. Неудачливый налетчик весил более центнера, обладал большим животом, толстыми ногами и мощной спиной. В заложницы он взял тетку тоже монументального телосложения, дама тянула килограммов на сто двадцать – еще та Дюймовочка. Вход и выход сберкассы были оборудованы «вертушкой», произошло неизбежное – они застряли. Тетка верещала, словно безумная, грабитель матерился, но делу это не помогло. Два тучных, потных тела, одетые, несмотря на апрель, в тяжелые зимние вещи, застряли в капкане намертво.
Милиционер первый понял, что произошло. Ухмыляясь, он подошел к мужику, отнял у него пистолет, оказавшийся на самом деле муляжом, и приковал горемыку наручниками к железной палке. Впрочем, он мог этого и не делать. Вытащить уголовника и тетку из объятий «вертушки» смогли только сотрудники МЧС, которым для этого пришлось распиливать преграду на куски.
Я радостно засмеялась, слава богу, Володя отвлекся, забыл про список имен…
Мы пошли пить чай, и вечер покатился своим чередом. Ушли и вернулись с прогулки собаки, потом они с восторгом поужинали геркулесовой кашей, Ира и Лиза вновь уединились в ванной, где попытались в очередной раз перекрасить волосы. Кирюша, безостановочно поглощая чипсы, сидел у компьютера. Ириша, которая изо всех сил старалась угодить, принесла ему в подарок новую «стрелялку». Кошки дрыхли на диване. Мы с Володей спокойно посмотрели кино с бодрым названием «Убей, иначе проиграешь», и майор, зевая, потащился к себе. Я проводила его до порога и молча ждала, пока он откроет дверь своей квартиры. Приятель погремел замком, толкнул дверь…
– Спокойной ночи, – пожелала я.
– И тебе того же, – откликнулся Володя, потягиваясь. – Только знаешь, чтобы спать спокойно, мне нужна одна маленькая вещица.
– Какая?
– Ты сейчас же дашь честное благородное слово, что перестанешь заниматься поиском убийцы Малышевой.
От неожиданности я моментально выпалила:
– Честное благородное.
– Вот и славно, – заявил приятель и исчез в квартире.
Я захлопнула дверь и страшно злая побежала в спальню. Нет, все-таки мент – всегда мент. Только подумайте, весь вечер молчал, изображал, что ничего не случилось, а под конец выпустил ядовитое жало. Ну а я, хороша дура, думала, он забыл про бумаги. Нет, Володя никогда ничего не упускает. Ну какого черта я дала ему честное да еще благородное слово? Хотя, если подумать, ничего страшного не случилось, в конце концов, я хозяйка своему слову – хочу даю, хочу забираю назад.
– Ира, поди сюда.
Она вошла в спальню. Я хотела задать ей вопрос о ключах от Аниной квартиры, но язык прилип к гортани. На Ириной голове творилось нечто невероятное. Одна сторона была лягушачье-изумрудная, другая кроваво – красная, а посередине шла широкая белая полоса.
– Что это?!!
– Нравится? – спросила подбежавшая Лиза.
Я глянула на нее и почувствовала, что лишаюсь чувств. Волосы Лизаветы представляли собой мелко-мелко вьющиеся кудряшки ядовито-розового цвета. Но это было еще не все. Из губы торчало колечко, а на нежной детской шее, чуть повыше трогательной ямочки у ключиц, красовалась татуировка – «восточный» орнамент из квадратиков и треугольников.
– Разве на этом месте можно делать тату? – в ужасе спросила я. – Иголками по шее! Кошмар.
Девочки радостно засмеялись, потом Лиза сообщила:
– Это переводная картинка.
– Не понимаю…
– Темная ты, Лампа, – припечатала меня Ирина, – о такой феньке – и не слышать. Сейчас покажем.
Она с грохотом побежала в ванную.
– А кольцо в губе! – продолжала возмущаться я. – Небось больно было втыкать!
Лизавета вновь засмеялась:
– Ох, Лампуша, это клипса.
Легким движением она отстегнула серебряное колечко и продемонстрировала абсолютно целые губы.
– Здорово, – восхитилась я, – раньше такие в уши крепили.
– Теперь и для носа, и для языка, и для пупка есть, – верещала Лиза.
– Для языка с пупком зачем? Никто же не увидит!
Лиза с жалостью глянула на меня.
– Ты и правда темная, Лампуша, кто надо – увидит, и это вовсе даже не больно, попробуй.
Я взяла протянутое колечко и защелкнула на нижней губе – действительно, никаких неприятных ощущений.
– Гляди! – закричала вернувшаяся Ира. – Вот бумажка, на ней картинка. К примеру, тебе какая больше нравится?
– Никакая.
– Ну, Лампа, пожалуйста!
– Ладно, эта. – Я ткнула пальцем в устрашающего вида изображение.
Обнаженный мужчина, вернее, черт, потому что у него на голове красовались рога, а из филейной части торчал весьма длинный, тонкий хвост, с тощей кисточкой на конце. Черт был изображен со всеми анатомическими подробностями, присущими мужскому полу. На мой взгляд, выглядел он омерзительно, но остальные татуировки были еще гаже.
– Отлично! – возликовала Ириша. – Теперь смотри, вот как это делается!
Не успела я опомниться, как девочка плюнула на картинку и шлепнула ее на мою шею.
– Эй, эй-эй! – заорала я. – Поосторожней!
– Будь спок, – утешила меня Ириша и велела: – Теперь иди в ванную.
Я покорно отправилась в указанном направлении. Бесстрастное зеркало отразило странную женщину, явно страдающую умственным расстройством – в губе колечко, а на шее, как раз на самом видном месте, там, где у мужчин кадык, красуется черт с гипертрофированным детородным органом.
– Катастрофа, – пролепетала я.
– Не бойся, – веселилась Лизавета, – вымоешь шею с мылом, и все.
Я слегка успокоилась и потянулась к мочалке, но тут раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто бы мог заявиться в такой час, я глянула в «глазок» и увидела седовласого импозантного мужчину в дорогом велюровом халате и домашних тапочках. Его лицо показалось мне знакомым, я не раз встречала этого типа в лифте, во дворе и у почтовых ящиков.
– Разрешите представиться, – пробасил нежданный гость, – я ваш сосед из квартиры снизу.
– Очень приятно, – произнесла я.
– Извините за беспокойство в столь поздний час…
– Ничего, ничего.
– Очень неудобно поднимать вас с постели.
– Я не сплю.
– Право, я никогда бы не решился зайти…
О господи, ну и зануда, когда же он наконец скажет, зачем явился! Но сосед продолжал расшаркиваться и раскланиваться.
– Просто невероятно, как я осмелился, почти ночью…
– Вам сахару, соли или хлеба?
– Зачем?
– Ну, я подумала, у вас кончились продукты, и вы заглянули попросить что-нибудь!
– О нет, конечно! Еще раз извините, но на голову капает.
Я тяжело вздохнула, только сумасшедших нам тут не хватает. Стараясь говорить ласково, как доктор беседует с психопатом, и помня, что с умалишенным ни в коем случае нельзя спорить, я пролепетала:
– Простите, но у вас волосы сухие, и потом, мы находимся в помещении – снег идет на улице.
Мужчина поднял руки:
– О, извините, я неверно выразился, капает у меня на кухне с потолка, может, вы случайно забыли закрутить кран?
Я развернулась и полетела в кухню. Картина впечатляла: из мойки хлещет, на полу почти десятисантиметровый слой воды. В импровизированном бассейне плавают забытые Кирюшкой тапки, собачьи миски и программа телевидения. Хорошо еще, что от коридора кухню отделяет довольно большой порог и вода пока не вырвалась в другие помещения.
– Ира, Кирюша, Лиза! – завопила я, как ненормальная, кидаясь в туалет за ведром и половой тряпкой. – Сюда, скорей!
– Я помогу, – суетился профессор, – я умею!
– Лучше сразу бы сказали, что случилось, а не мямлили на пороге!
– Прикол! – заорал Кирюшка. – Наводнение!
– Хватай черпак и набирай ведро, – велела я.
– Но у меня на ноге антрекот, – возразил ленивый мальчишка.
