– Да? – Ивлин округлила глаза.
– Водится за ним такой грех. – Маккерик наморщил лоб и с сожалением покачал головой. – А Бьюкенены…
Ивлин видела, что все шло гораздо лучше, чем она предполагала. У нее было такое чувство, будто Маккерик помогал ей.
– Они не простят мне такого позора, – сказала она.
– Мое имя тоже пострадает, – заявил шотландец. Ивлин замешкалась, пытаясь успокоить свое гулко бьющееся сердце. Она не знала, удастся ли ей преодолеть следующее препятствие.
– Но ты недавно овдовел. Разве твой клан примет…
– Они понимают, что со временем у меня будет другая жена. Наоборот, они очень обрадуются, когда я приведу в дом хорошую шотландскую девушку.
Ивлин внутренне поморщилась.
– А что, если твоя невеста окажется наполовину англичанкой?
Маккерик задумался. Ивлин затаила дыхание.
– Я глава клана. Они примут любой мой выбор.
Ее захлестнула теплая волна облегчения.
– Но Бьюкенены могут не согласиться, – предупредил Маккерик. – Они могут оскорбиться, что ты решила выйти замуж без одобрения главы вашего клана.
– О, я не думаю, что с этим будут проблемы, – быстро проговорила Ивлин, но когда увидела удивленное выражение лица Маккерика, мысленно обозвала себя «идиоткой». – Ведь ты спас мне жизнь, – пояснила она, желая хоть как-то оправдать свое поспешное заявление. – И спасешь мою честь, если женишься на мне. Я думаю, такой союз все сочтут удачным. Ведь я выйду за Маккерика, и наши селения объединятся.
– Города.
– Да, города, – послушно повторила Ивлин.
– Действительно, удачный союз, – тихим голосом заметил Маккерик, продолжая жечь ее своим взглядом. – Но ты станешь членом нашего клана. Ты не будешь жить с Бьюкененами.
– Я согласна на это, – сказала Ивлин, пытаясь придать своему голосу страдальческий тон.
– И есть еще один момент. – Маккерик замешкался. – Поскольку я глава клана, моя жена…
– Да, Маккерик?
– У меня должна быть настоящая семья, – объяснил он с озорным блеском в глазах.
Итак, это случилось. Они добрались до самого щекотливого пункта.
– Я… готова обсудить это… в будущем, – запинаясь сказала Ив и выпрямилась, чувствуя, как у нее горят уши.
– Обсудить это? Дети рождаются не от разговоров. – Маккерик ухмыльнулся. – Или ты не знаешь, что…
– Конечно, знаю! – отрезала Ивлин.
– Значит, ты будешь отказывать своему мужу?
– Мы должны решить это прямо сейчас? – дрожащим голосом воскликнула Ивлин. И ее охватила паника.
– Я ничем не отличаюсь от других мужчин, – спокойно произнес Маккерик. – Я хочу знать, будет ли у меня настоящая семья или я получу жену, которая не будет мне подчиняться.
– Но я совсем тебя не знаю!
– Ты попросила взять тебя в жены.
– Да, но…
– И ты целовала меня, – продолжал дразнить ее Маккерик.
– Нет, это ты целовал меня!
– Но ты же ответила на мой поцелуй, – подмигивая ей, сказал шотландец.
– Это не важно. – Грудь Ивлин высоко вздымалась. – Забудь о моем предложении, это была плохая идея. – Она развернулась, вышла из загона и направилась в противоположный угол хижины – это все, что осталось от ее старой юбки и накидки. – Когда погода наладится, я попытаюсь дойти до селения Бьюкененов.
– Города.
– Ох, да замолчи ты! – Ивлин сняла с веревки одну из тряпиц. – Или они примут меня, или нет.
– Ладно тебе, Ив, – сказал Маккерик, начиная разделывать тушу, – нет ничего постыдного в том, что ты боишься первой близости с мужчиной.
– Я не хочу обсуждать это с тобой.
Нет уж, лучше умереть с голоду. Или встретиться лицом к лицу со стаей волков. Она, наверное, сошла с ума, раз решила предложить Маккерику взять ее замуж. Это была глупая, детская, непродуманная идея. Маккерик отнесся к ее словам несерьезно. Он сразу заговорил о самой отвратительной стороне брака. А как насчет доверия? Понимания? Безопасности?
Ивлин уселась на табурет спиной к загону и расплела мокрую косу. Ей хотелось плакать, но девушка сдерживала слезы, не желая унижаться дальше. Она принялась вытирать волосы куском материи, и тут ей на глаза попалась накидка Минервы.
Ивлин не удержалась и показала ей язык.
Когда ее волосы более-менее высохли, девушка встала с табурета и еще раз посмотрела в сторону накидки. Черная шерсть наверняка будет царапаться, если надеть эту вещь на голое тело. Но у нее не было другого выхода. Иначе ей придется остаться в своей мокрой одежде и она может заболеть.
Она, конечно, переоденется, даже если это разозлит Маккерика.
Ивлин подобрала накидку и направилась обратно к загону, где Маккерик уже разрезал живот оленю и теперь вытаскивал из него внутренности. За то время, пока она сушила волосы, шотландец не проронил ни слова и сейчас не смотрел на нее, поглощенный своим неприятным делом.
– Я переоденусь, – объявила Ивлин. – И пойду спать.
Нож в руке Маккерика на мгновение замер, но он так к ней и не повернулся.
– Только не смей за мной подглядывать, – предупредила она…
К досаде Ивлин, Маккерик ничего на это не ответил. Тогда она забралась в кровать и изо всех сил дернула старую, поеденную молью занавеску, прячась от взглядов шотландца.
Нищенские шотландские развалюхи! В любом другом доме она могла бы по крайней мере красноречиво хлопнуть дверью.
Глава 9
Ивлин проснулась от необычно яркого света. Теплые мягкие лучи проникали в темную нишу сквозь рваную занавеску, сопровождаемые восхитительным ароматом еды, от которой у нее сводило желудок. Какое-то время она тихо лежала в кровати и пыталась понять, снится ей все это или нет. В хижине еще никогда не было так тепло, хотя на ней и была только одна накидка Минервы, которая, к ее удивлению, оказалась очень приятной для тела.
А потом она услышала голос Маккерика. Он что-то напевал себе под нос. Ивлин попыталась уловить смысл песни, он пел очень тихо по-гэльски. От его приятного мужественного голоса забегали мурашки по коже. Она спросит его, о чем эта песня, когда перестанет на него злиться.
Ивлин села и стала искать свою одежду, которую она расстелила на кровати, чтобы поскорей высохла. Но ни платья, ни нижней сорочки она не нашла.
Ивлин нахмурилась. Значит, пока она спала, Маккерик пробрался в нишу и унес ее одежду. Она посмотрела на себя. Накидка Минервы полностью скрывала ее наготу, и это успокоило девушку. Ивлин спрыгнула с кровати, придерживая одной рукой накидку, чтобы та не распахнулась, пока она будет искать свои вещи. Второй рукой она чуть сдвинула занавеску и выглянула, чтобы узнать, чем сейчас занимается Маккерик.
Увидев, что творится в хижине, она ахнула и теперь уже совсем отдернула занавеску. Она едва узнала помещение. Похоже, Маккерик принес с собой не только еду, потому что вся хижина теперь освещалась не одной, а двумя масляными лампами, щедро дарящими свет каждому углу хижины. А еще был свет от очага, и какой! Помимо дымящегося торфа, с треском горели и настоящие дрова. Языки пламени весело плясали и согревали хижину. Внутри очага, на плоском камне, стояли котелок с горшком. Сквозь щели самодельных крышек со свистом вырывался ароматный пар. Рядом с очагом Ивлин заметила еще одну широкую деревянную посудину, заполненную водой, в которой плавал кусок ткани. Осколки бутыли были убраны, мощеный пол под посудиной и табуретом был начисто вымыт.
