Сговорчивость хозяина приюта меня только радовала.
Глава тридцать третья
о благе котиков и собачек.
Иван
Хозяин питомника оказался таким, как я его и представлял: идейный, скромный мужик средних лет, видимо, тоже фанатично влюбленный в животных.
Мы с ним договорились встретиться в небольшом кафе на окраине города, и я сразу понял, что это именно он. Просто доктор Айболит лет сорока, не иначе.
— Михал Петрович? — спросил я, подойдя к нему.
Он вздрогнул и окинул меня почти испуганным взглядом.
— Неужели вы и есть Иван? — спросил он. — Я думал, что вы… что вы старше и из зеленых, а… у вас же вон ремень из натуральной кожи.
— А у вас денег нет, — отвечаю ему я, садясь напротив. — Мы продолжим пререкаться или начнем решать дела?
— Какие у меня могут быть с вами дела? — спросил мужчина почти испуганно. — Для вас же это все развлечение. Я даже знать не хочу, зачем вам мой приют. Я просто вам его не продам. Извините.
Ох уж мне эти снобы с предрассудками, бедняки, видящие в богатых только избалованных уродов. Да, мы чаще всего именно такие, но не во всем и не всегда, а его гордость тряпичная могла бы и заткнуться.
Я ему этого, конечно, не говорю, просто, когда он встает, спокойно сообщаю.
— Если вы уйдете, так меня и не выслушав, на вашей совести будут жизни нескольких сотен животных.
Мужчина сразу сел на место.
— Так-то лучше, — хмыкнул я и рассказал ему коротко историю городского приюта, опуская причины его закрытия. — Или их сегодня оттуда вывозят, или их усыпляют. Мне все это на самом деле не нужно. Смотрите на меня, как на чокнутого финансиста, готового купить ваш приют и дать деньги на содержание вот всех этих животных. Вопрос только, сколько на все это нужно. И да, принадлежать приют будет не мне, а такой же идеалистке, будущему ветеринару. Вы готовы пойти на такую сделку?
Ошеломленный мужчина быстро кивнул.
— А теперь скажите, сколько нужно на содержание ваших животных и вот этих.
— Моих почти не осталось, только пару кошек и одна собака. Я ее думал домой забрать, — потерянно сказал мужчина. — Остальных кормить не на что было и…
— Сколько? — снова спросил я. Мне нужно было знать, какую сумму я должен еще достать.
— Приблизительно вот, — сказал мужчина и нарисовал на салфетке цифру.
— Это хоть рубли? — спросил я, понимая, что сумма неожиданно большая.
— Если очень экономить, то вот, — он нарисовал цифру намного меньше. — Но это, только если самое дешевое питание и команда волонтеров, а не работников и чтобы ни с кем из животных ничего не случилось, если они все здоровы будут…
А они вряд ли будут, если там эксперименты были. Вообще неизвестно, что будет, да и сумма проблемная именно потому, что достать ее надо сразу, а потом болеть в свое удовольствие, но… оно мне, правда, надо? Такие деньги и в пустоту. Я, конечно, могу рядом еще построить клинику, снять с клиники налог за счет работы приюта для животных, но оно мне, правда, надо?
В этот момент у меня зазвонил телефон. Я даже понадеялся, что это следователь. Сейчас внезапно сообщит, что уже поздно, и я разведу руками, мол, сделал, что мог, но это была Кира. Сразу стыдно так стало за свои сомнения.
Взялся — делай до конца!
Я тут же сбросил вызов. Что мне ей сейчас говорить? Это пока не важно. Вернулась домой, заметила, что меня нет? Ничего, пусть привыкает, что я взрослый мальчик.
— Мы сейчас поедем к моему юристу и займемся бумагами, сейчас только вопрос с деньгами решу.
Кира снова позвонила. Теперь я сразу ее скинул, занят же, а думать в разных направлениях я не умею.
— Скажите, а на отсрочку платежа вам как владельцу вы согласитесь? — тут же спрашиваю я у мужчины. — У меня есть вся сумма, которую вы хотите на приют, но животные могут остаться без содержания. Отсрочку пропишим в договоре, но место нужно сейчас.
— Конечно, соглашусь! Что вы. Это же ради животных.
Безумец же! Но я только кивнул и пригласил его в машину, уже там, наконец, вспомнил, где могу достать деньги, и быстро набрал номер. Не отцовский. У него я просить на это не стану.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Слава, ты все еще хочешь мою машину? — спросил я у одного знакомого, когда он мне ответил.
— О! Конечно хочу! Она же коллекционная, уникальная. До сих пор бешусь, что ты ее у меня увел на аукционе!
— Потому что я лучший, но, так и быть, я ее тебе продам, только деньги мне нужны сегодня же.
— Ничего себе!
— Слава, у тебя две минуты на решение. Если ты согласен, встречаемся у юриста. Сумму ты знаешь, не говори, что для тебя это много. Захочешь — найдешь.
— У отца долгону! Уже мчусь!
— Молодец, — с улыбкой говорю я и отключаю вызов.
Все как никогда удачно складывается, осталось дело за малым — все оформить.
Следователю я сообщил адрес. Михаил Петрович предупредил сторожа, чтобы машины приняли и кое-кого из бывших работников, пообещав зарплату.
Он бумаги подписал, почти не глядя, и умчался в приют, узнав, что туда уже приехала первая машина, а я просто наслаждался моментом и собой.
Никогда не думал, что делать такие безумные поступки ради женщины может быть так круто. Даже машину было не жалко. Я просто отдал Славе ключи и велел водителю отвезти его за моей машиной.
— Если там что-то валяется внутри, выкинь, — сказал я ему. Ничего ценного там все равно нет.
— Повезло мне, что ты спятил именно сегодня, — смеялся Слава, ушлый, в сущности, типчик, скользкий и мерзкий, друг только потому, что так надо.
Ему я даже говорить на это ничего не стал, отмахнулся, мол, проваливай и подписал последнюю бумагу — дарственную, где все это безобразие, под названием питомник, очень внушительных размеров, переходило Кире Рогозиной.
После этого с чувством выполненного долга я, довольный и счастливый, уснул на диване у своего юриста, ну или потерял сознание, кто его разберет. Лично мне было все равно. Меня все устраивало, а что скорая меня в больницу оттуда забрала, так это я узнал много позже…
Глава тридцать четвертая
о начале перемен
Кира
Я знала, что мама Вити умерла год назад, и сейчас он живёт один. Девушки у друга нет: была симпатичная, милая даже, Катя, вроде, но не сложись что-то. Кажется, не совпали жизненные цели и приоритеты…
— Я поживу в комнате матери, а ты — в моей, — произнёс он, ставя чемодан в тесной прихожей. Щёлкнул по выключателю, а я зажмурилась от тусклого, жёлтого света.
— Давно надо поменять лампочку на энергосберегающую, — досадливо скривился друг и снял обувь. — Ты раздевайся, проходи… Не твой особняк, но…
— Всё в порядке, — перебила я и благодарно улыбнулась. — Спасибо, что вышел меня встречать. И я не думаю, что задержусь надолго. Просто хочу разобраться немного в себе, может, найти работу. Домой всё равно придётся вернуться, но не хочется снова полностью зависеть от отца и выглядеть жалко в его глазах…
Витя понимающе кивнул и прошёл в кухню, бросив на ходу:
— Включу чайник.
Я поставила ботинки на обувную полку, повесила пальто на вешалку и направилась вслед за другом, ведь не знаю, какая комната его, а какая его мамы.
— Признаться, не думал, что ты когда-нибудь окажешься у меня дома, — усмехнулся он, стоя ко мне спиной и заваривая чай из пакетика неизвестной мне марки. — Ты всегда отказывалась заходить ко мне в гости.
— Прости… — буркнула виновато, украдкой осматриваясь. — Мне казалось это неуместным…
— Да ладно, я же тебя знаю, — усмехнулся Витя и повернулся ко мне с двумя кружками в руках. На одной изображены алые маки, а на второй — снеговик и снежинки. — Ты не любишь ходить по гостям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Друг поставил чашки на маленький прямоугольный стол и повернулся к скромному холодильнику.
— Я сейчас что-нибудь приготовлю, а ты пока можешь вещи разложить и переодеться в удобную одежду. Комната там, вторая дверь.
