– Да, шкура снежного барса – большая ценность, – задумчиво произнес Виталий.
Десантники прошли уже около половины километра. Теперь хлопководческое хозяйство, видимое с возвышенности, лежало перед ними как на ладони.
– Тебе не кажется, что там собрались какие-то люди? – спросил капитан Колесниченко, указывая рукой на заасфальтированную площадку перед длинным складом, похожим на вытянутый барак.
– Сейчас посмотрим, – произнес Батяня. Он достал из кармана рюкзака армейский бинокль и приложил к глазам.
– Ого, не иначе как сборище басмачей, – прокомментировал майор Лавров увиденное. – Человек десять, и половина с автоматами. Похоже, кого-то ожидают.
– Как ты думаешь, у них могут быть наши заложники?
– Вполне. Какие-то подозрительные хлопководы, – сказал Батяня, не отрываясь от бинокля. – А руководит ими славянин. Вышел из барака. Посмотрел на часы. Помахал руками. Обратно забежал в барак.
– Явно нервничает.
– И это подозрительно…
– Намекаешь, наркота? – спросил капитан Колесниченко.
– Да черт его знает. Чуйская долина рядом.
– Не говори… «Анаша, анаша, как же ты хороша»… Или – «малыши-карандаши, не хотите анаши?» – продекламировал Батяня, опустив бинокль. – Однако ганжа – это сотни тысяч зеленых. А вот герыч – это миллионы.
– Англичане провели эксперимент, провода к башке присоединяли. Так вот, от употребления героина смертность на первом месте… опасный наркотик. А каково выдержать ломку после такого кайфа?
– Бляха, эти порошки… Убивать надо всех, кто их к нам тащит. А здесь до Афганистана, считай, рукой подать. Хотя, честно говоря, киргизский мак ничем не хуже, чем в Афгане. Правда, при Союзе его повыжигали, но сколько здесь может быть тайных плантаций?
– И что? Ты хочешь сказать, что наркомафия бомбы подкладывает америкосам?! И захватывает российских офицеров. На хер им вся эта политика, эта «Аль-Каида». Коси мак, и все.
– Э-э, не скажи, россияне из Афгана ушли, туда пришли талибы. Да, они идиоты бородатые, магнитофоны конфисковали, баб в черные простыни укутали, за питье «кока-колы» расстрелять могли. Пукнуть только по закону можно было… Но ведь и покончили с наркотой. Аллах против, значит, и героина на их земле не будет. А пришли натовцы – снова мак цветет, и сок его к нам ручьями бежит.
– Ага, сразу же в белом порошке.
– О, вон тачка того славянина, – Батяня еще раз глянул в бинокль. – Крутая. Как у цыган.
– Как у кого?
– Неважно… «Субару Трайбека». Нужно ее одолжить.
– Ну-ну, расскажем, попросим, он войдет в положение и даст нам свою тачку, чтобы мы ее погнали под пули.
– Скользкий тип… Придумаем на месте, как его упросить, – не обращая внимания на издевку товарища, сказал Батяня.
Над горами снова показался синий вертолет.
– Воздух! – теперь первым скомандовал капитан.
Десантники упали на камни, вжались в землю.
– Значит, не на охоту, – проговорил капитан Колесниченко.
– Это, вероятней всего, такси, – догадался Батяня. – Летали за клиентом. Чует мое сердце, что майор и жена там, куда летал этот железный Карлсон.
– А мне кажется, что они здесь, у хлопководов.
– Если кажется, креститься надо, – буркнул Батяня. – Пошли.
Десантники вышли на плато, которое нависало над дорогой. На самом краю скала словно проваливалась под землю. Здесь была расселина, размытая водой, и в этом месте часто бывали обвалы.
– Слева! – крикнул капитан Колесниченко.
Вдали на грунтовом шоссе показался защитного цвета «ЗИЛ» с открытым кузовом. Он двигался по направлению к хлопководческому хозяйству. Батяня направил на грузовик свой бинокль.
– В кабине два человека азиатской внешности. Так… в кузове – тюки, похоже, расфасованный хлопок…
– Расфасованный хлопок? – удивился капитан Колесниченко.
– Да, странно, – согласился майор Лавров, – такие тюки вывозят из хлопководческих ферм, а здесь, наоборот, везут на ферму. Что-то здесь нечисто.
– Надо бы разобраться.
– Разберемся…
* * *Спускаясь с горочки, «ЗИЛ» набрал внушительную для него скорость. Старый грузовик скрипел, крылья со скрежетом дрожали от малейшей рытвины на дороге.
– Эй, Баглан, потише, – сказал человек, сидевший справа от водителя. Глаза у пассажира были словно две черные прорези, а лицо – круглое и сильно загоревшее – отличительная черта того, кто работает на открытой местности. Мужчина говорил по-узбекски. – Осторожно! О Аллах!
Как раз с его стороны к грунтовке подступала отвесная скала. И правым краем бампера «ЗИЛ» уже два раза чуть было не зацепил каменную стену.
– Опаздываем, – ответил водитель по-киргизски, он был намного моложе своего собеседника. – Коробанов будет злой.
– Так что, теперь убиться!
– Он очень злой… Выставит штраф. Я эту дорогу знаю как свои ладони. Каждую неделю здесь проезжаю. Тут можно бензин сэкономить и время наверстать. А вон за поворотом – сбавлю скорость. Там пролом в скале и часто камни на дорогу падают.
– Тормози сейчас, – не унимался узбек.
– Ну, ты и трус, Сайфуддин!
– Я сказал! – Пассажир со злобой и страхом посмотрел на водителя.
– Псих какой-то, – пробурчал Баглан, но все-таки нажал на педаль тормоза.
«ЗИЛ» тихо фыркнул, вздрогнул, его колеса на несколько секунд застыли, прорыв в грунтовке борозды. Стрелка на спидометре упала до сорока километров в час. Однако за поворотом Баглан «втопил» педаль тормоза до пола. Сайфуддин чуть не ударился лбом в ветровое стекло.
– Я ж тебе говорил, что надо потише ехать, – проворчал узбек.
– Да я предполагал, что такое может быть.
На дороге лежал внушительных размеров валун, а вокруг него были рассыпаны камни поменьше.
– Недавно скатился, – сказал водитель. – Здоровый. Не объедем.
Баглан остановил грузовик, заглушил двигатель и потянул ручной тормоз.
– Давай выходи, поможешь мне освободить проезд.
Водитель и пассажир с трудом сдвинули валун и, раскачивая его, «шагами» убрали с дороги.
– Теперь уже точно опоздаем, – сказал Баглан.
– Ну и ладно. Скажем, что был завал на дороге.
– Коробанову по фигу. У него вагоны ждут… За простой бабки убегают. Как ты не понимаешь?
Двигатель взревел – завелся с полоборота – все-таки Баглан старался следить за автомобилем, ведь это был его основной источник дохода.
Грунтовое шоссе спустилось в долину. Там грузовик повернул на узкую боковую дорогу. Подкатил к воротами хлопкового хозяйства.
Баглан просигналил. Скрипучие, ржавые ворота открылись, и грузовик въехал во двор между двумя бараками.
* * *Батяня и капитан Колесниченко совершили «мягкую посадку» в тюки с хлопком. Водитель и пассажир, занятые валуном, ничего и не заметили.
Майор Лавров уже в кузове приложил палец к губам, показывая, чтобы капитан Колесниченко ничего не говорил, а затем зажал нос в кулаке – жест «старайся не чихать». Хотя вряд ли пыхтящие около валуна киргиз и узбек этот «чих» или слова русских десантников услышали бы. Но как говорится, береженого сам бог бережет. Перестраховаться всегда полезно, если это не усложняет ситуацию.
Затем хлопнули дверцы, грузовик задрожал, двигатель заревел, потом мерно заурчал. Небо над российскими десантниками плавно поплыло вдаль.
Батяня достал из жилета проверенный в многочисленных операциях нож выживания «Оборотень-2», вспорол им пару тюков – звук мотора заглушил еле слышный треск ткани. Кроме хлопка-сырца, ничего в них не обнаружил. Он оттопырил большой палец и показал вниз, мол, в глубине кузова, возможно, найдется тюк с порошком.
Капитан Колесниченко, соглашаясь, кивнул.
«ЗИЛ» катил по грунтовке, покачиваясь. Русские десантники, с комфортом развалившись на мягких тюках, словно на матрасах, раскинув руки, отдыхали. Смотрели в высоту, где вдалеке можно было заметить прозрачные перышки – размытые высотным ветром облака.
Вдруг грузовик затормозил, повернул под прямым углом на ухабистую дорогу. А через триста-четыреста метров остановился.
Батяня и капитан Колесниченко услышали жуткий скрежет ворот. Затем «ЗИЛ» дернулся и, проехав еще метров двадцать, остановился. Водитель заглушил двигатель, поставил машину на ручник.
Майор Лавров дотронулся до своего уха, это был сигнал – слушаем внимательно, вычисляем: «где кто» и «сколько их».
Хлопнули дверцы. Водитель и пассажир выскочили из кабины. Послышались голоса – приветствия на киргизском. Значит, к машине подошли человек пять-шесть.
– Здравствуй, Баглан, – десантники услышали низкий голос. Мужчина говорил на чистом русском. – Ты опоздал на пятьдесят восемь минут. Сейчас взвесим, проверим товар – «натикает» еще пару часов… А пока доедем до станции, еще… Фактически время твоего опоздания можно умножить на пять.
