Конечно, такие почести воздаются не тебе одному. Они предназначены и всем простым людям за кадром, которые столько трудились ради тебя, а платили им меньше. Как им, должно быть, приятно теперь, когда весь их тяжкий труд оценен твоим титулом. Наверное, будет хорошо послать некоторым из них небольшие подарки в знак благодарности. Без вычурности, но и не слишком дешево. Коробку конфет ассорти или, скажем, торт.
В такое время важно, чтобы все твои успехи не унижали Николаса. Трудно поверить, что именно он когда-то был надеждой семьи! Ты должен проявить деликатность, чтобы счастливой вестью не обидеть своего и без того огорченного и завистливого старшего брата. Возможно, будет лучше, если он об этом узнает от кого-нибудь другого, чтобы ему вроде бы как мимоходом об этом сообщили, ну, например, твоя секретарша ему позвонила бы и сказала: «Пожалуйста, не вешайте трубку. С вами хочет говорить ваш младший брат, сэр Джеймс Конвей, кавалер ордена Британской империи». Только если захочешь услышать, как он отреагирует, тебе придется подслушивать в параллельную трубку.
Надеюсь, тебе понравилась встреча с королевой. Некоторые критикуют королевскую семью, мол, несправедливо, что они не могут ничего дать взамен. Но ведь они много делают для благотворительности, и это намного лучше, чем диктатор вроде Адольфа Гитлера. Теперь ты второй человек в семье, который встречался с королевой. За несколько лет до твоего рождения, когда королева гуляла по курорту Танбридж-Уэлс, мама вручила ей букет цветов через ограду. Впрочем, пожалуй, не стоит ей об этом напоминать. Ее Величество встречается со многими людьми и, вероятно, не вспомнит, даже если ты ей покажешь мамину фотографию, которая стоит на телевизоре. Еще раз поздравляю, и это еще раз доказывает, что если действительно над чем-то трудиться, то в конце концов добьешься.
Искренне свой, Джимми.
Должно быть, в моем детстве звание кавалера Британской империи еще что-то значило. Наверное, я считал эту награду высшей почестью, потому что ее присваивала лично королева. А теперь я изо всех сил старался представить, какие именно выгоды давало звание кавалера Британской империи, тем более что самой империи уже много лет и в помине не существовало.
Все эти старомодные награды утратили свою привлекательность оттого, что их маркетинг вели спустя рукава. Их все еще вручали на нудных закрытых церемониях в Букингемском дворце, может, даже на скорую руку помещали фото в «Дейли телеграф». Неудивительно, что у публики пропал интерес. Кому нужна фотография какого-то безвестного госслужащего с медалью на фоне колоссальной шляпы его супруги? Как сказала Стелла, если чего-то нет на телевидении, значит, этого вообще нет. Если британский истеблишмент хочет, чтобы людям была небезразлична система официальных наград, надо подумать о должном освещении и сообщать о них после очередной серии «Улицы Коронации». Пять минут веселого злободневного юморка из уст Ее Величества — и вот она приглашает на сцену первого гостя, который зачитает имена представленных к награде: «Поприветствуем его королевское высочество герцога Эдинбургского!» Оркестр в джазовом стиле наяривает пару тактов государственного гимна, пока принц Филипп резво сбегает по ступеням, помахивая золотистым конвертом. Для порядка следует короткая пикировка между королевой и ее мужем:
— Филя, а симпатичные у тебя медальки!
— Спасибочки. Вот эта — за доблесть и мужество перед лицом врага.
— Понятно, хотя, сказать по правде, не часто фазаны отвечают на твои выстрелы.
И смех зрителей в студии несколько разрядит напряженное ожидание: кому же по итогам телефонного голосования достанется долгожданный титул кавалера ордена Бани.[44]
За двадцать лет, минувших с тех пор, как я верил, что высшая награда — медаль из рук королевы, появилось новое Королевское Семейство, а с ним и новая система наград. Несколько букв после фамилии уже ничто в сравнении с престижем блестящих наград, регулярно раздаваемых на телевидении новыми королями и королевами британской славы — членами Правящего Дома «Хелло!»
Я никогда не мог устоять перед атмосферой напряженного ожидания транслируемой в прямом эфире церемонии награждения. Мое отношение к таким церемониям всегда выплескивалось в одну и ту же модель поведения. Начинал я с попытки притвориться сведущим циником. «Мыльные Награды! — ужасался я в неверии. — Может, еще что-нибудь? Нет, я это смотреть не буду. Это же просто скрытая реклама, повод показать старые кадры из мыльных опер!» А через час уже кричал в экран: «Ну как можно „Мыло года“ отдать какой-то „Эммердейл“? Да вы что, его же надо поделить между „Корри“ и „Жителями Ист-Энда“!»
В сущности, мне всегда это было небезразлично, потому что я невольно отождествлял себя с какой-то из программ, с каким-то из актеров. По-моему, вот так и работает слава. Ассоциируешь себя с разными звездами, а потом по принципу компенсации радуешься их успехам и стилю жизни.
Вот какие мысли вызвал у меня маленький картонный прямоугольник, упавший на мой половик и наполовину изгрызенный Бетти. Чудный витиеватый шрифт извещал, что меня имеют честь пригласить на церемонию награждения «Британский Шоу-бизнес». А в нижней части открытки с золотой каемочкой, прямо над вмятинами от зубов и следами собачьей слюны, единственное слово называло причину, по которой я сподобился такого приглашения. Номинант.
Вырвав наконец из челюстей Бетти сопроводительное письмо, я узнал, что моя кандидатура выдвинута на звание «Лучший эстрадный юморист года». Я так триумфально заорал «Ага!!!», что Бетти от счастья просто подпрыгнула. Наверное, решила, что я радуюсь тому, что она так лихо распечатала конверт. Я перечитал письмо, а потом позвонил Нэнси — поделиться невероятной вестью.
— Поверить не могу, меня выдвинули на «Лучшего юмориста». Это же смешно!
— Почему смешно?
— Ну, э-э, я же не лучший. Наверное.
Я хотел, чтобы Нэнси за меня порадовалась, но она проявила странную сдержанность.
— Значит, переедешь в Голливуд? — спросила она.
— Уже обзавелся там домиком.
— Да ты что? — изумилась она.
— Нэнси! Разве можно покупаться на собственные шутки?
У знаменитых людей есть фраза, которую они вечно твердят, когда у них берут интервью по телику. «Мне всегда очень везло», — скромно признают звезды, вынуждая собеседника возражать и настаивать, что только редкий талант и тяжкий труд стали главным фактором их колоссального успеха. Я всегда думал, что заклинание «Мне всегда очень везло» — плохо замаскированная ложная скромность, но теперь начинал понимать, сколько здесь зависит от удачи. Богиня экрана никогда не может гарантировать, что не провалится очередной фильм с ее участием; великолепная группа может всплыть, только если их музыкальный жанр будет в моде. Часто люди, достигшие успеха, не талантливее соперников. Как и я, они просто оказались в нужном месте в нужное время. Все в обществе вращается, как лотерейные шары в барабане; именно удача выбирает людей и делает чем-то особенным. А теперь, казалось, судьба или какие-то другие, более мощные силы, которые выше моего понимания, намерены подсадить мою призрачную карьеру на очередную ступеньку.
Где-то в ту же пору я прочел в газете историю о разоблачении врача-самозванца. Мужчина лечил пациентов и выписывал в государственной больнице лекарства, не имея ровным счетом никакой квалификации. Видимо, какими-то медицинскими познаниями он все же обладал. Наверняка люди заметили бы блеф во время операции на сердце.
— Э-э… так, вот этот шматок вырезаем.
— Но, доктор, это же сердце!
— Сердце? Черт, совсем не как на открытке ко Дню влюбленных.
Много лет я читал о разных самозванцах, фальшивых аристократах, беженках, которые назывались русскими княжнами, преступниках, выдававших себя за полицейских. И теперь мне казалось, что я стал их эквивалентом в шоу-бизнесе: самозваная знаменитость. Моя слава была подделана, мне нечего было предъявить, я был никто и некто, дутый VIP. Но со славой дело обстоит так: либо о тебе знают все, либо ничего не знают, и в принципе только это и идет в зачет. Вопрос «Знамениты ли вы?» уже содержит отрицательный ответ. Мадонну вы не станете спрашивать: «Знамениты ли вы?» Если, конечно, вы не мой отец. Потому что тогда вы определенно спросите Мадонну, знаменита ли она, а потом битый час будете мучить ее рассуждениями о том, сколько в наши дни в хитпарадах всякого барахла.
В приглашении на церемонию награждения было написано: «Черный галстук», а это своего рода мягкий намек, чтобы не писать: «Форма одежды: вырядиться чучелом». Поскольку я ни разу не играл мистера Хадсона в сериале «Ступенька вверх, ступенька вниз», у меня не было ни черного галстука, ни брюк со стрелками, и униформу пришлось брать напрокат в магазине в Брайтоне, где довольно приветливый мужик спросил, не нужен ли мне «камербанд». «Хм, камербанд… — вслух задумался я, рассчитывая, что он подскажет. — Нужен ли мне камербанд?». А сам тем временем соображал, что же это такое: а) фруктовые булочки? б) предмет одежды? в) половое извращение гомосексуалистов? Но мужик как раз стоял передо мной на коленях с кучей булавок во рту, и я решил отказаться, просто на всякий случай.
