— Мы работаем вместе. Все, чем ты хочешь поделиться, можешь сказать и мне.
— Никому, кроме Рейчел. Я буду разговаривать только с ней.
Бреннер секунду внимательно разглядывал Босха.
— Пойдем, — наконец произнес он.
Не дожидаясь реакции детектива, агент электронным ключом открыл дверь, и Гарри пришлось последовать за ним. Они прошли вдоль длинного коридора. По пути Бреннер бросал вопросы через плечо.
— Где твой молодой коллега? — спросил он.
— Остался на месте преступления, — ответил Босх. Он не солгал. Просто не сообщил, о каком преступлении идет речь. — Кроме того, — добавил Гарри, — я думаю, что там для него безопаснее. Не хочу, чтобы ваши ребята цеплялись к нему без моего ведома.
Бреннер внезапно остановился и обернулся. Детектив чуть не налетел на него.
— Босх, ты понимаешь, что делаешь? Ты подрываешь расследование, а дело зашло уже слишком далеко. Где свидетель?
Гарри с загадочным видом пожал плечами:
— А где Алисия Кент?
Фэбээровец поморщился, однако ничего не ответил.
— Жди здесь, — сказал он. — Я приведу агента Уоллинг.
Агент открыл кабинет с номером 1411 и отступил в сторону, пропуская Босха. Гарри распахнул дверь и увидел маленькую комнатушку без окон, похожую на ту, где он сам сегодня ночью провел какое-то время, допрашивая Джесси Митфорда. Неожиданно детектив получил толчок в спину и влетел внутрь. Он успел обернуться и заметить, как Бреннер закрывает за ним дверь.
— Эй!
Гарри бросился к двери, но было слишком поздно. Снаружи раздался щелчок закрывающегося замка. Босх принялся стучать в дверь, хотя понимал, что фэбээровец отпирать не собирается. Гарри перестал шуметь и решил изучить место своего заточения. Комнатка действительно была почти полной копией той, что использовалась в управлении. Из мебели здесь имелось всего три предмета — небольшой квадратный столик и два стула. Полагая, что здесь есть скрытая камера, Гарри показал в воздух средний палец — пусть знают, что он о них думает!
Выдвинув один из стульев, Босх уселся и вытащил мобильник. Если за ним сейчас наблюдают, то не захотят, чтобы он сообщил об инциденте куда следует, — федералы должны избегать непредвиденных ситуаций. Но, взглянув на телефон, Гарри обнаружил, что сигнал отсутствует. Комната была экранирована. Радиоволны не могли проникнуть ни внутрь, ни наружу. Надо отдать им должное, федералы предусмотрели все.
Прошло долгих двадцать минут, прежде чем дверь вновь открылась. В комнату вошла Рейчел Уоллинг. Она закрыла за собой дверь и молча села на стул напротив Босха.
— Извини, Гарри, я работала в отделе.
— Черт возьми, Рейчел! Вы что, уже начали сажать полицейских под замок?
Рейчел казалась удивленной:
— О чем ты говоришь?
— О чем ты говоришь?! — передразнил ее Босх. — Твой дружок запер меня здесь.
— Когда я пришла, дверь была открыта. Попробуй сам.
Гарри в сердцах отмахнулся:
— Ладно, забудь. У меня нет времени затевать игры. Что с расследованием?
Рейчел поджала губы, обдумывая ответ.
— Ты и люди из вашего управления ведете себя как грабители в ювелирном магазине, хватаясь за все, что блестит. Вы не в состоянии отличить стекляшки от бриллиантов.
Босх усмехнулся:
— Значит, ты уже знаешь о Рамине Самире.
— Найди кого-нибудь, кто не знает! О происшествии трубят по всем новостям. Что там случилось?
— Мы здорово облажались. Нас надули. Хэдли пустили по ложному следу.
— Кажется, кому-то придется ответить.
Гарри наклонился через стол:
— Послушай, Рейчел. Люди, которые навели команду национальной безопасности на Самира, знали, кто такой Хэдли и что его легко выставить на посмешище. Они бросили машину Кента перед домом Самира, рассчитывая, что мы немедленно примчимся.
— Очень похоже на месть Самиру.
— Что ты имеешь в виду?
— Долгие годы Самир раздувал огонь на Си-эн-эн. В нем могли видеть человека, который вредит целям террористов, открывая их истинные планы и укрепляя решимость и гнев американцев.
Детектив не согласился:
— Мне казалось, что агитация — один из главных инструментов, которыми они пользуются. Такого оратора должны любить и беречь, а не ненавидеть.
— Возможно. Трудно сказать.
Босх не понимал, к чему клонит Рейчел, и внимательно посмотрел на нее. Вдруг он понял, что Уоллинг очень рассержена.
— А теперь давай поговорим о тебе. Как ты умудряешься одной левой разрушить все на свете?
— О чем ты? Я веду расследование убийства и…
— Да уж, раскрыть преступление любой ценой, и катись весь город ко всем чертям. И все из-за самоуверенности и эгоизма…
— Перестань, Рейчел. Неужели ты считаешь, будто я не понимаю, что поставлено на карту?
Уоллинг с трудом сдерживалась:
— Конечно, нет, раз прячешь от нас свидетеля. Ты приносишь делу только вред. Вы до сих пор понятия не имеете, куда ведет это убийство, потому что ты озабочен лишь тем, как прятать свидетелей или исподтишка заковывать в наручники наших агентов.
Такого Гарри точно не ожидал.
— Максвелл сказал, что я напал на него исподтишка?
— Не важно, что он сказал. Мы пытаемся держать под контролем ситуацию, грозящую многими бедами, и я просто ума не приложу, зачем ты нам мешаешь.
Босх улыбнулся.
— Да, очень логично, — проговорил он. — Выкидываете человека из расследования, а потом ума не можете приложить, чем он недоволен.
Рейчел подняла руки вверх, словно пыталась остановить приближающийся поезд:
— Хорошо, хорошо. Давай остановимся. Поговорим начистоту, Гарри. Что тебя беспокоит?
Босх посмотрел на нее, потом на потолок. Изучив верхние углы комнаты, снова перевел взгляд на Уоллинг.
— Хочешь поговорить? Пойдем прогуляемся по улице, там и побеседуем.
Рейчел не возражала.
— Отлично, — ответила она. — Пройдемся и обсудим наши проблемы. А потом ты отдашь мне Митфорда.
Уоллинг поднялась и направилась к выходу. От Босха не ускользнул ее быстрый взгляд, брошенный на решетку кондиционера. Разговор действительно записывался на видео.
Рейчел открыла незапертую дверь. Бреннер и еще один агент ждали в коридоре.
— Мы идем на прогулку, — сообщила Рейчел. — Без вас.
— Приятного времяпрепровождения, — съязвил Бреннер. — А мы здесь побудем, поищем цезий, может, пару жизней спасем.
Уоллинг и Босх не прореагировали на остроту. Рейчел повела Гарри к лифту. Уже перед кабиной Босх услышал позади чей-то голос.
— Эй, приятель!
Он повернулся, и в тот же момент ему в грудь уперся локоть агента Максвелла, который пытался прижать его к стене.
— Теперь ты в меньшинстве, да, Босх?
— Перестань! — закричала Уоллинг. — Клифф, немедленно прекрати!
Гарри удалось ухватить Максвелла рукой за шею. Он приготовился провести удушающий прием, но в потасовку ввязалась Рейчел и оттащила Максвелла, а потом с силой оттолкнула его в сторону.
— Клифф, уймись! Уходи!
Максвелл попытался прорваться. Из-за плеча женщины он погрозил кулаком Босху:
— Убирайся из моего здания, ублюдок! Пошел вон и больше не появляйся!
Уоллинг впихнула его в первый попавшийся открытый кабинет и захлопнула дверь. На шум в коридор высыпали другие агенты.
— Все нормально! — объявила Уоллинг. — Расходитесь и занимайтесь работой.
Она подошла к Босху и потащила его за собой к лифту:
— Ты в порядке?
— Немного больно дышать.
— Вот сукин сын! Совершенно неуправляемый тип!
Они спустились на лифте в гараж, а оттуда вышли на Лос-Анджелес-стрит. Рейчел свернула направо. Гарри понял, куда она направляется. Они прятались от городского шума. Агент ФБР взглянула на часы, потом кивнула на офисное здание, построенное по современному дизайну.
— Там готовят приличный кофе, — сказала она. — Но у нас мало времени.
— «Администрация по социальной защите», — прочел вывеску на двери Босх. — Еще одно федеральное здание, — вздохнул он. — Агент Максвелл может подумать, что оно тоже принадлежит ему.
— Давай не будем о нем, ладно?
Гарри пожал плечами:
— Я просто удивился, что Максвелл вообще рассказал о нашей встрече в доме Кента.
— А почему он должен молчать?
— Я пришел к заключению, что его бросили на собачью работу сторожить дом, поскольку он где-то проштрафился. Зачем признаваться, что мы его перехитрили и он не выполнил задание.
Уоллинг печально вздохнула.
— Ты все понял неправильно, — возразила она. — Во-первых, Максвелл недавно получил серьезное ранение, к тому же в тактической разведке сейчас служат только надежные люди. Работа слишком важна, и никто не станет подводить команду. Во-вторых, Максвеллу наплевать, что о нем подумают. Он хотел, чтобы все узнали, как ты стараешься испоганить дело.
