глотая слезы - повернулась и поцеловала его.
-Всякая плоть--трава, и вся красота ее - как цвет полевой.
Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа, -
разносился по кладбищу голос священника. Зеленая лужайка была усеяна людьми. Дэниел,
подняв голову, увидел брата. Он стоял, не отводя глаз от вырытой ямы, от простого, соснового
гроба рядом с ней. Салли, в черном платье, держала за руку дочь. Дэниел, глядя на нее, вспомнил
свой ласковый, тихий шепот: «Мы поженимся…в следующем году, как только я вернусь из
Франции, как только закончится траур. Салли, Салли…, - она обняла его за шею, - крепко, отчаянно.
Все еще всхлипывая, женщина шепнула: «Правда?»
-Правда, - Дэниел прикоснулся губами к высокому, теплому лбу, к мокрым ресницам : «Я просто
хочу, чтобы меня любили. Чтобы у меня была семья, чтобы было, куда возвращаться. Уйду из
департамента, ничего страшного. Вернусь в адвокаты. Салли меня всегда будет любить, - она
приникла к нему горячим телом: «Ты ведь уйдешь от меня, Дэниел, ты не женишься на цветной».
-Женюсь, - твердо ответил он, а потом не осталось ничего вокруг, кроме ее губ, - свежих, как ветер
с моря, кроме ее лихорадочного дыхания. Дэниел, чувствуя, как она гладит его по голове, как
шепчет: «Еще, еще!», - поцеловал старые следы от ожога на смуглом плече женщины.
Гроб опустили в яму. Салли бросила вниз комок влажной земли:
-Господи, прости меня. Нат бы понял, он бы хотел, чтобы я была счастлива. Марта скоро замуж
выйдет, будет своим домом жить, а мы с Дэниелом состаримся вместе. И он такой заботливый,
такой ласковый…, - она почувствовала, что краснеет, и вздохнула: «Видно, на роду мне так
написано. Мистер Дэвид, мистер Мэтью, а теперь он. И он жениться обещал…, - она обвела
глазами медленно расходящуюся толпу и увидела миссис Люси, учительницу французского языка.
Она держала за руку сына - красивого, белокожего мальчика с темными, кудрявыми волосами.
-Она поэтому и уехала из Нового Орлеана, - вспомнила Салли. «Жила там с офицером каким-то, а
он потом с белой женщиной обвенчался. И ребенка не признал. Но Дэниел не такой, он меня не
обманет».
Салли вздохнула. Перекрестившись, она услышала голос миссис Бетси: «Пойдем, милая, надо стол
накрывать».
Женщина взглянула на ворота кладбища - Дэниел о чем-то говорил с Тедди. Он подождал, пока
Салли поравняется с ними: «Тедди Марту проводит, не волнуйся. Можно…, - робко начал он, -
можно, я тебя провожу?».
Салли кивнула. Дэниел, наклонившись к ее уху, едва слышно проговорил: «Я приду сегодня. В
полночь, милая, как все спать улягутся. Откроешь калитку?».
Она вспомнила свои слезы, свой ласковый шепот: «Дэниел, милый, спасибо тебе, спасибо…, - и
кивнула изящной, прикрытой чепцом головой.
-Я люблю тебя, - сказал он. Предложив ей руку, Дэниел повел Салли по тропинке вдоль берега к
дому.
Марта шла рядом с Тедди, вдыхая запах сандала, искоса посматривая на него.
-Даже глазом не моргнет, - зло подумала она. «А что он негров освободил - так это для вида
просто. Рабы ему не нужны, он и так богач, я слышала. Все они такие, соблазняют цветных
девушек, а потом - бросают. Миссис Люси хотя бы. Жила с белым, он ее с ребенком оставил, и
даже слышать о мальчике не хочет. Хорошо, что меня Господь миловал, вчера крови начались, -
она зарделась. Вспомнив ласковые поцелуи Тедди, то, как он плакал, уронив ей голову на плечо,
Марта спросила себя:
-А если он и вправду не знал ничего? Все равно, все равно…Я не смогу жить с сыном человека,
который издевался над мамочкой, с братом человека, который…, - Марта внезапно остановилась.
Открыв рот, девушка подышала.
Негры ушли вперед, они стояли на тропинке, совсем одни. Тедди, робко взяв ее за руку,
озабоченно спросил: «Все в порядке? Ты устала, милая, ты отдохни, пожалуйста, …Я тебе вот это
принес…, - юноша достал из кармана бархатный мешочек. Встряхнув головой, он опустился на
одно колено:
-Марта, - его каштановые волосы золотились в летнем солнце, - Марта, я знаю, так нельзя, ты
сейчас в трауре, и матушка твоя - тоже. Ты просто возьми это кольцо, - он вскинул лазоревые,
грустные глаза. «Не носи, просто возьми, пожалуйста. Стань моей невестой, Марта. Когда траур
закончится - мы обручимся, официально. Я люблю тебя, ты же знаешь…»
Тедди замолчал и посмотрел на нее. Она молчала - стройная, в темном, глухом платье, черные
косы развевались по ветру, на бронзовой коже щек играл румянец.
Марта взглянула на кольцо, что лежало на большой, надежной, крепкой ладони.
-Никогда, - просто ответила она. «То, что было, - было ошибкой, Тедди. Нам с тобой не по пути.
Найди себе белую девушку и будь с ней счастлив».
Он убрал кольцо. Поднимаясь, юноша глухо сказал: «Я ни с кем не буду счастлив, кроме тебя, и ты
это знаешь, Марта. Почему так? - тоскливо спросил он, протягивая к ней руку. «Неужели вот это, -
Тедди указал на свое лицо,- так важно? Я же не виноват в том, что я белый, Марта…, У моей семьи
никогда больше не будет рабов, никогда…, - он помотал головой и отчаянно добавил: «Ты же
знаешь, не все белые такие, как те, что убили твоего отца…»
-И это говоришь ты, - ядовито усмехнулась девушка, - сын плантатора, который издевался над
своими рабами, брат человека, который…, - Марта не закончила. Выхватив из кармана платья
конверт, девушка швырнула письмо в лицо. «Не говори, что ты об этом не знал! - ее губы
презрительно исказились. «Лгун, актер, мерзавец! Ты бы сделал со мной, то же самое, что твой
брат делал с моей матерью, я уверена!»
Марта сжала руки в кулаки, тяжело дыша, а он, побледнев, читал ровные строки:
-Когда мне было четырнадцать, мистер Дэвид Бенджамин-Вулф отобрал меня для размножения.
Он сказал, что я должна буду рожать от него детей, на продажу, так как у меня половина белой
крови, и мое потомство будет дорого цениться. Также я должна была развлекать его гостей, и его
сына, мистера Мэтью, когда тот приезжал на каникулы. Мистер Мэтью бил меня кнутом, и часто…,
- Тедди пошатнулся и заставил себя дочитать до конца.
Посмотрев на подпись и печать брата, он, все еще держа в руке бумаги, тихо сказал: «Марта,
поверь мне, я ничего не знал…Мне никто, ничего не говорил, ни мама, ни Дэниел…, - Тедди
почувствовал, как ноет у него сердце. Вздохнув, он решительно закончил: «Прости меня, прости,
пожалуйста,…Я знаю, как тебе тяжело сейчас…Я обещаю, обещаю, Марта…»
Она выхватила у него конверт и холодно ответила: «Белый никогда не узнает, - что такое быть
рабом, мистер Теодор, - она сжала зубы, - Бенджамин-Вулф. Белый никогда не поймет негра.
Прощай, и не приближайся ко мне больше, - Марта отвернулась. Девушка пошла прочь - высокая,
с прямой, жесткой спиной.
Она плакала, не стирая слез со щек: «Господи, как больно…, Но нельзя, нельзя…, В память о папе, в
память о том, как страдала мамочка - нельзя. Нельзя предавать свою кровь».
Тедди смотрел ей вслед. Сбежав по тропинке к морю, в сердцах ударив кулаком по камню, юноша
прошипел: «Почему, почему мне ничего не сказали? Я же взрослый, я бы понял….». Он вспомнил
ее бронзовую, мягкую кожу, ее сладкие губы. Присев на гальку, уронив голову в руки, Тедди
разрыдался.
Дэниел, чиркнув кресалом, зажег свечи: «В этой спальне ты дремал, когда тебе год от роду был.
Твоя матушка тогда из Виргинии приехала, вместе с Салли, и сюда пришла».
Тедди присел на подоконник, и, закурил, глядя на залив: «Тогда же ты с тети Салли показания снял,
да? О ее жизни в имении, - юноша горько усмехнулся, - моего отца».
-Откуда он…– подумал Дэниел. «Одна копия бумаг была у Марты, она ее в Лондон увезла, а
вторая - у Салли. Господи, - мужчина похолодел, - неужели…». Он взглянул на лицо брата и
поразился - синие глаза потеряли искорку веселья, подбородок затвердел. Дэниел понял: «Совсем
взрослый. Уже не мальчик, нет».
-Я только хочу знать, - устало продолжил Тедди, выдыхая сизый дым, - почему мне ничего не
рассказали? Не мама, - он вздохнул, - я понимаю, ей тяжело было о таком говорить, даже после
всех этих лет. Но ты, Дэниел, ты, же мой старший брат…
Дэниел наклонился и обнял мощные плечи: «Думаешь, мне легко было? - шепнул он. «Ты сам
знаешь, я из семьи в восемнадцать лет ушел, как раз из-за этого. Знать, что у меня такой отец…, -
он поморщился, - знать о Мэтью…»
-Как он умер? - внезапно спросил Тедди. «Мэтью. Расскажи мне, Дэниел, только, пожалуйста, - он
отложил сигару и потер лицо руками, - ничего не скрывай. Не надо больше, - он помолчал. Дэниел,
разлив вино по бокалам, стал говорить.
Они почти допили бутылку, когда Тедди, зажигая четвертую сигару, глядя на тонкий серпик луны в
окне, пробормотал: «Спасибо. Мама правильно сделала, что убила его, - он внезапно улыбнулся:
