первого вашего по специальности серьезного и ответственного поручения.
Такой неожиданной похвалы от такого беспристрастного и достойного начальника я не ожидал и был более обрадован ею, чем впоследствии всеми похвалами высоких чинов штаба Кавказского округа с г[енерал]-л[ейтенантом] Троцким во главе. Г[енерал]-л[ейтенант] ф[он] Шак гостеприимно удержал меня в своем доме сутки, выказав самое широкое радушие. Только на следующий день я помчался на почтовых дальше до места железной дороги (ст. Акстафа), а по ней прибыл в г. Тифлис.
Ночь провел я у себя в квартире, где нашел целую кучу писем от друзей и родных. На следующий день утром, не меняя своего аджарского костюма, и в чалме, с пакетом всех моих разведок я представился г[енерал]-л[ейтенанту] Зеленому: по крайней мере, два часа докладывал ему весь ход своей поездки, отвечая на многочисленные его вопросы по существу.
Мой начальник, ознакомившись со всем мною собранным материалом, выразил мне от лица службы свою благодарность, обещая все подробно доложить г[енерал]-л[ейтенанту] Троцкому.
На память я тотчас же снялся в фотографии в том виде, как вернулся из своей поездки. Скоро мне был назначен день представления с докладом у начальника штаба Кавказского военного округа в присутствии г[енерал]-л[ейтенанта] Зеленого и г[енерал]-м[айора] Мылова. Доклад мой выслушали благосклонно. Инцидент с генеральным консулом я пости совершенно свел «на нет», оставив лишь то, что фактически он мне ни в чем не мог оказать содействия.
Результат моей работы был признан крайне ценным, и приказано было немедленно приступить к его обработке и печатанию в типографии штаба округа, но под этикеткой «секретно». Мне в заключение было сказано, что я вполне оправдал доверие и надежды, возлагаемые на меня моими начальниками, и заслуживаю безотлагательного перевода на штатную должность офицера Генерального штаба в войсках округа. Мне было предложено подготовить для всех офицеров штаба военного округа доклад о моей поездке и сделать его в день по указанию генерал]-л[ейтенанта] Зеленого. Рукопожатие начальства заключило мой скромный доклад. Один только С.Н. Мылов, оставшись со мною, когда все ушли, сказал с сердечной теплотой, крепко пожимая мне руку:
– Ну, и молодчина же вы, капитан! Очень рад, что вы попали к нам на службу! Очень рад! Заходите запросто: жена и дети рады будут вас видеть.
Я сердечно его поблагодарил за эти бодрящие всякого работника простые слова, восклицания или удовлетворение успешным трудом младшего сослуживца.
В Тифлисе зимы еще не было, и стояла теплая осень. Приятно было первые дни опять пожить культурной жизнью: спать на постели без опаски, что ночью могут схватить или убить, без вынужденной крайности сокращать сон и подниматься, двигаться дальше еще при звездах. Я усердно приналег на отчет, и скоро мои маршруты по Малой Азии и Эрзерумскому вилайяту, составленные и развернутые теперь по многочисленным графикам, заполненным собранными мною лично сведениями и наблюдениями, приняли определенный интересный вид. Приказано было их немедленно печатать. В то же время я приготовился и к докладу для офицеров штаба военного округа.
Но доклад состоялся только в первой половине января. Прошло полгода со времени[начала] моей службы в войсках Кавказского военного округа. Это обычный срок для перевода в Генеральный штаб на открывшуюся вакансию каждого окончившего академию по I разряду. Открылась вакансия старшего адъютанта I Кавказской казачьей дивизии. На эту должность я и был назначен с переводом в Генеральный штаб. Однако, я все же считал себя связанным работой в отделе г[енерал]-л[ейтенанта] Зеленого, от которого мне совсем не хотелось отдаляться.
Мой доклад офицерам Генерального штаба, наконец, состоялся в присутствии г[енерал]-л[ейтенанта] Троцкого, всех старших и младших офицеров Генерального штаба и старших войсковых начальников, по желанию. Доклад выслушали с интересом. Но здесь я сделал несомненный «гаф»[36]. Г[енерал]-л[ейтенант] Зеленый хотел до моего доклада говорить и дать общий очерк развития исследований Малой Азии нами, русскими. Он мне сказал об этом вскользь, но я не придал этому серьезного значения. Когда все собрались, я уже стоял перед большой схематической картой Закавказья с отмеченным на ней путем моей разведки. Мне надо было деликатно напомнить г[енерал]-лейтенанту] Зеленому, что ему теперь следует говорить, как он хотел. Но он молчал, все ждали, и я начал говорить.
Свой доклад я сделал прилично. Изложил фактическую его сторону, лишь слегка коснувшись препятствий и трудностей выполнения. Об инцидентах с генеральным консулом сказал глухо. Выводы сделал определенно и кратко, настоятельно указывая на необходимость командировать в Эрзерум инкогнито двух опытных наших специалистов (инженера и артиллериста), которые за 3–4 месяца пребывания там совершенно определенно выяснят характер как существующей крепости, так и вновь созидаемых в ней фортификационных усилений. Рассчитывать же на сбор сведений неспециалистами, да притом еще не лично, а через нанимаемых из туземцев разведчиков, дело совершенно ненадежное.
После доклада меня благодарили слушатели, интересуясь деталями, но мало придавая значения трудности исполнения самого предприятия и находя успех его совершенно обычным и естественным. Это меня немножко покоробило и охладило.
Теперь мне оставалось еще обработать результаты моей поездки и передать для печати с визой г[енерал]-л[ейтенанта] Зеленого в штабную типографию. Они были сильно завалены работой и печатание моего отчета по частям растянулось почти на год. Труд этот вышел из печати в двух томах: «Маршруты по Малой Азии в Эрзерумском вилайете в 1888 году. Часть I и II». Работа эта долго не была использована на большой практике. Но в Мировую войну по направлению от с. Ольты на с. Каракун-чар и перевал Севри-даг был направлен корпус г[енерал]-л[ейтенанта] Пржевальского, который этим смелым обходным движением и захватил Эрзерум. Красная Армия уже при советской власти пользовалась моими маршрутами и считает их ценным, настоящим военным материалом и до сих пор, о чем свидетельствует официальный отзыв Штаба Армии на запрос Высшей экспертной комиссии по присуждению персональных пенсий в 1928 году.
Для меня лично эта поездка имела огромное моральное и воспитательное значение, раскрыв некоторые, мне самому неведомые задатки к таким исследованиям, а главное, дала мне возможность испробовать все мои силы при исключительно трудных обстоятельствах. Слава Богу, все прошло для меня успешно.
Глава IV
Служба в штабе I Кавказской казачьей дивизии
За время моей поездки, освобожденный от всяких других от кого-либо зависимостей, я сильно о себе возмечтал. Назначенный теперь на штатную должность старшего адъютанта штаба I Кавказской казачьей дивизии, я сразу получил множество начальства над собою. Ближайшим моим начальником стал начальник штаба дивизии (старый полковник Клячковский), болезненно нервный и самолюбивый человек, у которого я должен был теперь бывать ежедневно с докладом, и
