Удачное восстание Богдана Хмельницкого против поляков произвело сильное впечатление на православном Востоке, и более пылкие умы посмотрели на это [С. 155] дело как на начало имеющего скоро наступить освобождения всех православных народов из-под турецкого ига. Казаки своими отважными набегами на все побережья Черного моря наводили сильный страх и на татар, и на турок, почему православные народности Востока видели в казаках ту грозную силу, которая способна была нанести туркам решительный удар, особенно если бы казаки соединились с единоверною Москвою, образовав из себя одно государство. Для достижения этой последней цели некоторые греческие иерархи добровольно взяли на себя роль посредников между московским правительством и казаками, стараясь привести их к взаимному соглашению. Одним из таких посредников между царем и Хмельницким, возлагавшим на их союз очень большие надежды в интересах всего православного Востока, был и патриарх Паисий. На пути в Москву он виделся в Киеве с гетманом Хмельницким, благословил его на решительную борьбу с поляками, убеждал его принять подданство московского царя и вызвался хлопотать в Москве перед государем, чтобы он принял казаков под свою высокую царскую руку и оказал им помощь войсками в борьбе с поляками. Значит, Паисий отправился в Москву в качестве уполномоченного от Хмельницкого, который отправил с ним и своего полковника Силуяна Мужеловского. Но посредническая миссия Паисия в Москве, как мы видели, потерпела неудачу. Московское правительство мало доверяло казакам, союзникам ненавистных в Москве татар, и решительно отказалось из-за казаков разорвать мир с поляками, о чем официально и заявило Паисию. Последний был очень недоволен таким исходом своей миссии и не [С. 156] стеснялся открыто выражать свое недовольство сопровождавшему его из Москвы старцу Арсению Суханову. Но эта неудача не охладила, однако, участия Паисия к делу казаков и не изменила его убеждения, что казаки должны принять подданство московского царя, чтобы потом общими силами действовать против турок. У Паисия были широкие политические планы, от выполнения которых он не думал отказываться. По возвращении из Москвы Паисий долго проживал в Молдавии, и здесь ему удалось склонить господарей Молдавского и Валахского вступить в более тесные сношения с Хмельницким и Москвой для совместной борьбы с турками. Но для этого необходимо было прежде всего устроить прочное соглашение между Москвой и Хмельницким, к чему Паисий и направлял, как мы видели, свои усилия, посредничая между царем и гетманом. С этой целью Паисий послал из Ясс, куда он прибыл из Киева 7 сентября, в Москву старца Арсения Суханова, грека Фому Иванова, с которыми послал государю две грамоты.
В первой грамоте государю от 4 ноября 1649 г. он пишет, что посылает к государю честнейшего мужа грека Фому Иванова, «человека вернаго величайшему твоему царствию, вместе с преподобнейшим строителем господином Арсением, чтобы они устно сообщили все то, о чем слышали и что видели… А здесь, долгоденствующий царь, Арсений нам сказал, что он имеет от твоего царствия приказания: если он узнает что в Ляхии и Богданин, то пусть возвратится назад и донесет царствию твоему; и потому я отправил его с верным человеком. Он даже оставил у нас часть своей рухляди, сказав, чтобы я его ждал здесь». Во второй грамоте, от 10 ноября, опять пишет о [С. 157] посылке к государю строителя Арсения и затем: «Да пожалуете, изволите прислати к нам святую вашу грамату о каких делех изволите, а мы готовы о тех делех радеть и работать, яко же реклися великому вашему царствию; что ни услышим, будем всегда ведомо чинить, да будеши ведать другов своих и недругов… А будет Арсений поизмешкаетца у вас, и нам бы вы прислали честную и святую вашу грамату великаго вашего царствия, и мы опять каких дел ни проведаем, и учиним о том ведомо своими людьми». Прислал Паисий свою грамоту и патриарху Иосифу, но она не дошла до нас. Арсений Суханов прибыл в Москву 11 декабря 1649 года и в тот же день докладывал в Посольском приказе: «А приказывал-де с ним Иерусалимский патриарх словесно, а велел известить государю: прежде-де сего писал он ко государю, что турской царь велел крымскому царю итти на Русь войною, а ныне-де в совете волоской воевода Василий с мутьянским воеводою Матвеем и с запорожскими черкесы, и хотят на лето итти на Царьгород. И патриарх велел государю о том объявити, чтоб он, великий государь, велел с своей царскаго величества стороны итти морем, хотя малыми людьми. И в то время, слыша про то, пойдут под Царьгород сербяне, и гречане, и волоской, и мутьянской воеводы со всеми людьми, а ныне-де турскаго сила изнемогает, потому что венециане одолевают. А приказывал-де он про то объявить, слышав подлинно: говорят-де все христиане, чтоб им то видеть, чтоб Царем-градом владети великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, нежели немцам»[81].
[С. 158] 26 января 1650 года Арсений Суханов отправился из Москвы в Молдавию к патриарху Паисию с грамотой государя, который извещал патриарха, что получил его грамоты, присланные с греком Фомою Ивановым и строителем Арсением, что Суханов выполнил данное ему патриархом поручение и что он посылает ему два сорока соболей добрых и просит Паисия радеть о государевых делах и обо всем уведомлять его, государя, обещая за это не полагать патриарха «в забвении». Получив эту грамоту от Арсения, Паисий писал государю: «Хотим ехать ко Святым Местам и приняли есми честную и премудрую вашу царскую грамоту и милостыню от господина Арсения – два сорока соболей; и приняв вашу царскую грамоту, по подобию поклонилися и благодарили есми вельми. Аще и мы у вас не пребываем, но всегда нас не забываете своею царскою милостынею, понеже первое Бог, а потом ваша царская милостыня держит и хранит Святые Места».
Восьмого декабря 1650 года в Москву прибыл назаретский митрополит Гавриил и в Посольском приказе заявил, что на Светлой неделе 1650 года он послан был от Иерусалимского Собора к патриарху Паисию проведать, где он находится и зачем медлит, так как весть о нем учинилась, будто не стало его в живых. Митрополит в Царьграде был проездом только три дня и, узнав, что патриарх Паисий в Молдавии, поспешил к нему. Патриарх Паисий, сведав, что гетман Хмельницкий вместе с татарами готовится напасть на Российское государство, помня к себе государеву милость, тотчас же послал к нему его, митрополита, со старцем Арсением (Сухановым) и писал к Хмельницкому и изустно наказывал [С. 159] со многими прошением и клятвою, чтобы отнюдь не дерзал ходить войною на благочестивого государя христианского, а если на сие решится, то чужд будет христианства. Когда митрополит приехал в Чигирин, Хмельницкий тотчас же пришел к нему пеший, принял патриаршую грамоту и выслушал словесный приказ, затем велел всех выслать, и старца Арсения также, «но я удержал старца, говоря, что он послан от государя и ведает, о чем будем говорить. Хмельницкий говорил с клятвою, что он приказу отца своего духовнаго, блаженнейшаго патриарха Паисия, ни в чем не преслушает, только бы благочестивый великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, самодержец всея Руси, их челобитье и прошение не призрел и изволил бы держать под своею высокою государскою рукою, а ему, Хмельницкому, на государстве быть непристойно – не тое природы человек; а великий-де государь, его царское величество, издавна государскаго благочестиваго корени природный государь от колена благочестиваго великаго князя Владимира Мономаха, и ими владеть ему, государю, пристойно, понеже великий христианский государь благочестивый под солнцем един. И они ему, великому государю, поклоняются и хотят раби его быти, и чтоб-де великий государь для подлиннаго уверения изволил к ним прислать кого-нибудь с своею царскою грамотою с милостивым указом, чтоб как на его государеву милость быти надежным, и велел бы послати к ним в полк свое государево знамя, а они-де в его, государеве, во всем повелении быти готовы и его государеву указу ожидают с радостью. А как-де его государев указ о том к ним будет, и он-де, Хмельницкий, во всех тех [С. 160] городех, которыми ныне владеет, посадит воевод от царскаго величества и крепости всякие в городех учнет чинити». Это показание назаретского митрополита Гавриила было усилено показанием грека Исаии Остафьева, который приехал в Москву 3 января 1651 года и в Посольском приказе заявил, что, когда он был в Молдавии, призывал его к себе в городе Торговище патриарх Паисий и велел ему объявить в Москве, чтобы царское величество гетмана Хмельницкого и войско его жаловал. С тем же греком Исаиею патриарх Паисий прислал за своею печатью письмо Илье Даниловичу Милославскому и приказал сказать словесно, что прежде сего, когда перед волошскою войною крымский хан хотел идти на Московское государство и гетман писал к патриарху, что хан просит у него себе людей на помощь, то патриарх отвечал гетману, что «буде он на Московское государство начнет давать помощь крымскому хану, то все они, Вселенские патриархи, собравшись, учинят Собор и предадут проклятью и христианином называть его не будут, и чтобы он, гетман, с своим войском царскому величеству всеконечно покорность учинил и поклонился, потому что христианский государь под солнцем единый»[82].
