помогать». Ты носишь воду в ведрах, Колешь дрова в сарае, Сам за покупками ходишь, Сам готовишь обед, Сам починяешь радио, Чтоб громче марши играло, Чтоб лучше слышать, как бьются Твой отец и сосед. Ты им говорил на прощанье: «Крепче деритесь с врагами!» Ты прав. Они это знают. Враги не имеют стыда. Страны, словно подстилки, Лежат у них под ногами. Вытоптаны посевы, Уведены стада. Народы в тех странах бессильны, Как птицы в железной клетке. Дома развалены бомбами, Люди под небом сидят. Дети бегут к казармам И выпрашивают объедки, Если объедки останутся В котелках у чужих солдат. Все это видят люди. Все это терпят люди. Зверь пожирает живое, Жаден, зубаст, жесток. Но недолго разбойничать Среди людей он будет: Наши трубы пропели Зверю последний срок! Отец твой дерется с врагами — Тяжелая это работа. Все люди встают, защищая Страну, как родную мать. У нее большие хлопоты, Большие дела и заботы. Ей будет трудно порою — Ты должен ей помогать 1941
АЛЕКСЕЙ ЛЕБЕДЕВ[10]
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПОХОДА
Когда мы подвели итог тоннажу Потопленных за месяц кораблей, Когда, пройдя три линии барражей, Гектары минно-боновых полей, Мы всплыли вверх,— нам показалось странно Так близко снова видеть светлый мир, Костер зари над берегом туманным, Идущий в гавань портовый буксир. Небритые, пропахшие соляром, В тельняшках, что за раз не отстирать, Мы твердо знали, что врагам задаром Не удалось у нас в морях гулять. А лодка шла, последний створ минуя, Поход окончен, и фарватер чист. И в этот миг гармонику губную Поднес к сухим губам своим радист. И пели звонко голоса металла О том, чем каждый счастлив был и горд: Мелодию «Интернационала» Играл радист. Так мы входили в порт. 1941
НА ДНЕ
Лежит матрос на дне песчаном, Во тьме зелено-голубой. Над разъяренным океаном Отгромыхал короткий бой, А здесь ни грома и ни гула... Скользнув над илистым песком, Коснулась сытая акула Щеки матросской плавником... Осколком легкие пробиты, Но в синем мраке глубины Глаза матросские открыты И прямо вверх устремлены. Как будто в мертвенном покое, Тоской суровою томим, Он помнит о коротком бое, Жалея, что расстался с ним. 1941
МИХАИЛ КУЛЬЧИЦКИЙ[11]
* * *
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник! Что? Пули в каску безопасней капель? И всадники проносятся со свистом Вертящихся пропеллерами сабель. Я раньше думал: лейтенант Звучит «налейте нам», И, зная топографию, Он топает по гравию. Война ж совсем не фейерверк, А просто — трудная работа, Когда — черна от пота — вверх Скользит по пахоте пехота. Марш! И глина в чавкающем топоте До мозга костей промерзших ног Наворачивается на чеботы Весом хлеба в месячный паек. На бойцах и пуговицы вроде Чешуи тяжелых орденов.
