Такое состояние легко объяснялось, учитывая, что маг оказался в изолированном от потоков силы помещении. Его организм, уже довольно немолодой и не такой сильный, как прежде, начинал черпать энергию изнутри, постепенно сжигая внутренние резервы. Да, как ни печально, но такова была участь человеческих магов, заключенных в подобные места.
– Как ты, мальчик? – тихо спросил Тарий, по старой привычке называя ученика так, словно обращался к ребенку.
– Учитель? – устало приоткрыв глаза, кое-как проговорил Орэн. – Плохо. Не знаю, сколько еще выдержу…
Тарий осторожно убрал прилипшую ко лбу мага прядь седых волос, что мешала ему взглянуть в глаза Орэну. Несмотря на то что тот был в крайней степени истощения, его взгляд продолжал оставаться ясным, незамутненным и невероятно проникновенным. Кожа на лице стала отливать странным желто-серым оттенком, превратившись из упругой в подобие иссохшего на солнце пергамента. Тарию даже показалось, что стоит ему провести пальцем по щеке мага, и кожа на ней осыплется, словно давно отмершая шелуха.
– Послушай меня очень внимательно, – сказал вампир, легко поправляя тело мага у себя на руках и кладя голову Орэна себе на плечо. – Я волью в тебя немного силы, не сопротивляйся, ладно?
– Я не возьму, учитель, – очень слабо запротестовал Орэн, еле-еле покачав головой. – Не надо, будет только хуже…
– Никак на тот свет собрался, а? Не рано ли? – Тарий пытался сохранять невозмутимый вид, но и сам знал, как плохо у него выходит.
– Учитель, помните, когда-то давно вы говорили мне о необходимой пользе и вынужденном вреде?
У Тария в груди болезненно сжалось сердце, в то время как перед мысленным взором очень четко всплыл тот их разговор.
– Мой вынужденный вред в данной ситуации будет превышать необходимую пользу, вы же понимаете?
Тарий очень хорошо понимал, к чему ведет его ученик. И от этого ему становилось не по себе.
Иногда ректору МАМ казалось, что внутри него легко уживаются несколько личностей. Он мог быть разным: романтичным, жестоким и непреклонным, по-детски непосредственным, заботливым. Все зависело от ситуации и личного отношения. Он до сих пор помнил, как очень много лет назад встретил одного парнишку на пороге МАМ. Его серые лучистые глаза, казалось, могли объять весь мир, и, один раз взглянув в них, Тарий почему-то уже тогда понял, как будет относиться к этому человеку. Несмотря ни на что, он всегда будет на его стороне. Всегда поможет так, как сумеет. Ведь тот свет, что лился со дна этих глаз, нужно было сберечь…
– Не верь всему, что рассказывает такой старый маразматик, как я, – фыркнул Тарий.
Легко прокусив клыками кожу на своем запястье, он, более не слушая возражений Орэна, поднес руку к иссохшим губам мага.
– Пей, – скупо сказал он. – И помалкивай. Не так уж много я тебе даю, чтобы почувствовать себя плохо.
Смотря на то, как тонкие струйки темной крови стекают Орэну в рот, Тарий молил только об одном. Он надеялся, что еще не слишком поздно, что он все же сумеет помочь ему, поддержать его организм за счет силы своей крови. Конечно, эта мера была временной. И в лучшем случае действенной лишь на несколько часов, после чего Тарию придется повторить все еще раз. Но чем чаще он будет это делать, тем сильнее будет ощущать приступ непреодолимого голода. Сначала он почувствует, как скручивает его желудок тугой и болезненный спазм. Он знал этот первый симптом, при котором лучше сразу позаботиться о питании, потому как дальше будет только хуже. Если Тарий все верно рассчитал, то в запасе у них не больше пяти часов, прежде чем он ощутит первые признаки. После его состояние будет лишь ухудшаться, за спазмами в желудке последует боль уже во всем теле, каждый сустав будет словно выкручивать и выламывать. Настойчивые мысли о пище, после чего последует помутнение сознания и неминуемая смерть… Орэна. Тарий невольно поморщился, отгоняя неприятные мысли и сосредотачивая внимание на ученике.
Слово «голод» для вампиров имело особое значение. Сложно себе представить, но мало кто из них хоть раз в жизни испытывал чувство абсолютного насыщения. И чем сильнее был вампир, тем важнее для него было следовать четкому расписанию в потреблении пищи, как эмоций, так и крови. Это была одна из немаловажных причин, почему Тарий выбрал для себя МАМ как лучшее место обитания. Во-первых, эмоций студентов и жителей человеческой столицы всегда было в достатке, и если брать понемногу у каждого, то это было даже полезно для самих людей. Нет, Тарий не страдал излишней степенью благородства, защищая бедных и страждущих. Скорее он воспринимал людей, проживающих в Эдельвайсе, как часть его личного… мм… стада? Да, наверное так. Потому и питался в основном от тех, кто страдал агрессией или приступами меланхолии, забирая излишки и удовлетворяя свои потребности. Но сейчас перед ним был человек, к которому он всегда относился по-особому, и сама мысль о том, что он может навредить ему, находясь в беспамятстве и повинуясь инстинктам, заставляла его чувствовать себя очень паршиво.
– Лучше? – спросил он, видя, как на щеках старика разливается едва заметный румянец.
– Да, но, учитель… – сказал Орэн, самостоятельно приподнимаясь и всматриваясь в глаза Тария. – Я… Вы должны знать, что я все понимаю, и когда все, – тяжело вздохнув, Орэн вновь заговорил: – Когда все станет плохо и вы не сможете удержаться… я понимаю.
– Не надо…
– Я хочу, чтобы вы это знали, вот и все.
– Я же сказал: не надо.
Они сидели во мраке камеры, и казалось, что тишина густым пологом обволакивает все вокруг. Тарий продолжал удерживать тело Орэна у себя на коленях, вслушиваясь в нестройный ритм его уже немолодого и уставшего сердца. Эта мелодия, словно спасательный круг, заставляла его держаться за ускользающую реальность. Его желудок болел уже несколько часов, но он продолжал вслушиваться в ритм сердца Орэна, отгоняя от себя мысли о том, как жажда начинает разгораться невыносимым пламенем в его горле, с каждой секундой охватывая все большие участки тела. Сколько еще он сумеет продержаться, Тарий и сам не мог сказать, но если все будет идти свои чередом, то совсем скоро…
– Орэн, – чуть слышно обратился он к магу.
– Да? – отозвался старик, по всей видимости скользя на грани между реальностью и сном.
– Что я должен сказать тебе сейчас, малыш? – Голос Тария казался каким-то странно безжизненным.
– Скажите, что позаботитесь о моих детях…
– Ты же знаешь, что я сделаю все от меня зависящее.
– Да, знаю.
На краткий миг глаза вампира и человека встретились, словно говоря друг другу все то, что было недосказанным, что оставалось где-то глубоко в душе у каждого из них. Орэн смотрел на вампира, пытаясь донести до своего учителя, что понимает. Он хотел рассказать, как сильно устал от прожитых лет. Как долго пришлось ему жить и ощущать себя мертвым. Потеря ребенка, разочарование, презрение, которое в одночасье он получил от тех, кого некогда считал друзьями, – все это незримым грузом давило его к земле год за годом, столетие за столетием. Единственная радость жизни, вернувшаяся к нему так ненадолго, пришла к Орэну вместе с появлением двойняшек в его доме. Но сейчас…
– Ты кто? – Вопрос стражника за дверью камеры заставил Тария настороженно замереть и прислушаться. – Чего молчи…
Глухой удар от упавшего тела – и Тарий вмиг оказался на ногах, опустив Орэна на подстилку сзади себя, и замер, оскалив клыки.
Когда за дверью послышался странного рода шорох, небольшой перезвон (по всей видимости, так звенела связка ключей), а после – звук открываемого замка, Тарий уже был готов наброситься на любого вошедшего. Но то, что он увидел, заставило его растерянно замереть.
Стоило двери с протяжным скрипом открыться, озаряя камеру широким лучом желтоватого света, как на пороге возник мужчина, облаченный во все черное. Он был очень высок и широк в плечах, его фигура казалась невероятно массивной, но из-за света, что падал на него со спины, совершенно не получалось разглядеть лицо.
«Ну что? Отдохнули немного, пора бы и делами заняться», – знакомый голос раздался в голове у Тария, заставляя вампира помимо воли расплыться в широкой улыбке. Облегчение было таким сильным, что Тарий невольно опустился на колени и, запрокинув голову, засмеялся.
– Ты… – сквозь смех выдавил он из себя.
«Ну что с вами делать, одних оставить невозможно! Никакой самостоятельности!»
Прошло уже несколько дней после того, как Каа’Лиму удалось вызволить Орэна и Тария из «Дома четырех смертей». Орэн постепенно шел на поправку, во многом благодаря заботе о нем вампира и дэйурга, что каплю за каплей отдавал свою силу, восстанавливая энергетический баланс мага. И все же пока еще старик с трудом поднимался с постели и много спал. Был вопрос, который встал перед ними теперь достаточно остро. Как найти Мару и Кима? Где их искать, если Мара совершенно закрыта даже от дэйурга, а Ким словно исчез из реальности? Пожилой маг очень часто спрашивал дэйурга о пропавших детях. Орэн сильно переживал, что даже Каа’Лиму не по силам их найти.
